— Я не сведущ в законах относительно таких случаев. Вы обращались к адвокату?
— Нет, и не буду. Деньги его, пусть ему и остаются, — упрямо сказала она, и Бэрридж почувствовал, что, несмотря на свою обычную уступчивость, в определенных случаях она способна проявить твердость.
— Может, вы слишком спешите? — осторожно спросил он. — Как к этому относится ваш муж?
— Он еще не знает, что мы разводимся.
— Тогда… — начал было Бэрридж, но она перебила его и сказала, как бы заканчивая фразу:
— Но это его только обрадует!
— Я не вправе давать вам советы, однако подумайте сами, не горячитесь ли вы из-за пустяка, — мягко сказал он. — Вы еще очень юны и неопытны…
— Из-за пустяка?! — Ее щеки вспыхнули от долго скрываемой и теперь прорвавшейся обиды. — Он меня не любит — разве это пустяк?
— Скорее всего, вы заблуждаетесь, — сказал Бэрридж, вспомнив, как из-за ее шпильки О’Брайн был готов взять на себя убийство Крайтона.
— Не заблуждаюсь! — крикнула Пат. Я сама видела…
Опрокинув локтем вазочку с джемом, она уткнулась лицом в ладони и разрыдалась. В первую минуту Бэрридж растерялся, затем принялся успокаивать ее.
— Я веду себя глупо, — сказала она, вытирая лицо. — Пригласила вас на ужин, а сама устроила истерику. Мне очень стыдно. Еще и джемом измазалась. — Она попыталась улыбнуться, но губы ей не повиновались и улыбка получилась жалкой. Она ожесточенно терла салфеткой запачканное джемом запястье. — Вы, наверно, считаете меня взбалмошной и капризной девчонкой, которая сама не знает, чего хочет… Я сказала вам уже достаточно, чтобы… В общем, Аллан любит Мэдж Бойлстон, поэтому я не могу быть его женой. Не выношу, когда меня обманывают. Раз у нас ничего не получилось, пусть живет, как ему нравится, — с болью сказала она. — Только зачем же обманывать? Сказал бы мне все прямо…
Самообладание окончательно покинуло ее, она вскочила и выбежала из столовой.
Когда прозвучало имя Мэдж Бойлстон, мысли Бзрриджа вернулись к старым событиям. Казалось маловероятным, чтобы О’Брайн увлекся Мэдж уже после женитьбы на Пат, у него не было причин поддерживать состоявшееся в доме Крайтона знакомство, если же он был знаком с ней раньше, его поведение после убийства Крайтона приобретало совсем иную окраску, хотя мотивы брака с Пат по-прежнему были неясны. Если между О’Брайном и мисс Бойлстон уже тогда существовала связь, то вполне возможно, что инцидент со шпилькой следует понимать совсем иначе. Длинные волосы были и у Мэдж. Положим, на самом деле он подумал, что шпилька принадлежит ей, но сделал вид, будто считает, что обладательницей шпильки-улики является Пат. Тогда получается, что он и Мэдж были сообщниками. Самому О’Брайну убивать Крайтона было намного рискованнее, поскольку из-за первого завещания, о котором он в таком случае, безусловно, знал, он был бы для полиции подозреваемым номер один, если бы не неожиданное появление на сцене Тэмерли. Итак, Мэдж застрелила Крайтона для того, чтобы О’Брайн получил все его состояние. Однако для нее это имело смысл, лишь если бы она потом вышла за него замуж, а он женился на Пат. Зачем? Для отвода глаз? Но полиция не подозревала Мэдж и не стала бы подозревать ни ее, ни его независимо от того, на ком он женился; у полиции уже был преступник: Тэмерли. Если убийство было задумано ими обоими, странно, что О’Брайн не позаботился заранее о своем алиби на весь вечер. Или все же убил он сам? Ведь шпилька, как выяснилось, принадлежала Пат, и возможно, что Мэдж вовсе не было в комнатах Крайтона. Тогда почему О’Брайн подумал, что это ее шпилька? Или он действительно думал, что шпильку потеряла Пат? А как быть с тем, что он брал это убийство на себя? Ради кого он это делал? Бэрридж почувствовал,что совсем запутался. Ясно одно: как бы ни обстояло дело с Мэдж, ее мать понятия не имела об убийстве, так как дала показания, которые сначала обернулись против О’Брайна и погубили бы его, если бы не чисто случайное раскрытие роли Тэмерли, воспользовавшегося рыжим париком. В конце концов Бэрридж стал склоняться к мысли, что его предположение о давней связи О’Брайна с Мэдж ошибочно и что в доме Крайтона они увидели друг друга впервые. Загвоздка заключалась в том, что Тэмерли, по мнению Бэрриджа, не был убийцей.
Глава 10
Аллан О’Брайн подъехал к дому в середине ночи. Расплатившись за такси (он не предупредил о своем возвращении, и его никто не встречал), он сильно надавил на звонок. Когда заспанный лакей отпер дверь, О'Брайн молча сбросил пальто и сразу прошел к себе, вид у него был усталый и расстроенный.
Утром за завтраком О’Брайн и Пат почти не разговаривали друг с другом, он был мрачен, она подавлена. Несколько раз он заговаривал с ней — она отвечала очень коротко и недружелюбно, так что разговор быстро прекращался. Конец завтрака прошел в гробовом молчании; О’Брайн был занят своими мыслями, Пат не отрывала глаз от чашки. Она поднялась первой, он направился за ней. До убиравшей коридор горничной донесся его голос:
… в конце концов это просто глупо. Ты сама выдумала Бог знает что.
— Я не выдумала, я знаю! И ты знаешь, что я говорю правду, — ответила Пат. — Не надо меня обманывать! Я же ни в чем тебя не упрекаю и ничего не требую. Из-за меня у тебя не будет неприятностей.
— Поверь мне, ты заблуждаешься!
— Не хочу жить среди лжи. Зачем это нам, мне и тебе тоже? — Он собрался возразить, но она крикнула: — Оставь меня! — и захлопнула перед ним дверь.
В полдень О’Брайну позвонил частный детектив:
— Относительно того года мне не удалось выяснить ничего нового, сэр. В Шотландии следы теряются.
Его сообщение раздосадовало О’Брайна:
— Больше ничего нельзя сделать?
— Нет, сэр, я перепробовал все способы.
— Вы уверены?
— Уверен. Если вы полагаете, что я что-то упустил, обратитесь к другим. — Человек на другом конце провода был уязвлен. — Мне считать дело законченным?
— Да. То есть нет. У меня есть для вас еще одно поручение. Приезжайте сегодня к четырем часам.
Ровно в четыре в дом вошел молодой мужчина и назвался мистером Стэнфордом. Предупрежденный о его визите лакей сразу провел посетителя в кабинет О’Брайна.
— Раз вы утверждаете, что все возможности исчерпаны, будем считать вашу миссию законченной, — сказал О’Брайн.— Сколько я вам должен?
Стэнфорд вытащил записную книжку, полистал ее, вырвал страничку и положил перед О’Брайном. Тот посмотрел только на итоговую цифру счета, достал бумажник, отсчитал нужную сумму и положил деньги на стол, а затем рядом — еще пачку банкнот. Стэнфорд был приятно удивлен размером аванса для следующего задания, однако постарался сохранить полную невозмутимость.
— Вы поедете в Париж, — сказал О’Брайн. — Вот точный адрес, это где-то в пригороде. Там проживает некая Делия Иган. Ваша задача: показать ей эту фотографию, — О’Брайн положил поверх денег маленькую фотографию, вернее, часть фотографии, другая часть была отрезана, — и выяснить, знаком ли ей этот человек. У меня есть основания полагать, что знаком. Добейтесь, чтобы она рассказала все, что ей известно о нем. Каким образом вы это сделаете, мне безразлично. Если понадобятся деньги, я заплачу́.
— Фотография смазанная…
— Другой нет, — отрезал О’Брайн. — Если она в свою очередь заинтересуется, зачем вы ее расспрашиваете, придумайте что-нибудь сами.
Взяв деньги, которые были платой за предыдущие услуги, Стэнфорд разглядывал фотографию, не прикасаясь ни к ней, ни к лежащим под ней деньгам.
— Вы ставите меня в трудное положение: я должен придумать правдоподобное объяснение относительно человека, о котором не знаю ровным счетом ничего, тогда как женщина, перед которой я буду разыгрывать этот спектакль, вероятно, знает гораздо больше. Боюсь, результат нашей беседы вряд ли удовлетворит вас.
О’Брайн нахмурился, а затем нехотя сказал:
— Этот человек — Джон Крайтон.
Стэнфорд с интересом вгляделся в фотографию, потом, подняв глаза на О’Брайна, хотел было что-то спросить, однако передумал и лишь сказал:
— Напрасно вы не дали мне ее раньше. Вполне вероятно, что с ее помощью я добился бы в Шотландии бо́льших успехов. — О’Брайн ничего не ответил. — Могу я спросить, почему вы полагаете, что мадам Иган его знает?
— В завещании мистер Крайтон обязал меня каждый год, пока она жива, переводить на ее имя тысячу фунтов. Это все, что мне о ней известно.
Стэнфорд аккуратно положил в бумажник деньги и отдельно — фотографию.
— Я поеду завтра. — Перспектива прокатиться в Париж за счет клиента привела Джеймса Стэнфорда в хорошее настроение. — Вам позвонить оттуда или сообщить о результатах, когда вернусь?
— Позвоните. Если меня не будет здесь, вот телефон моей лондонской квартиры. Только не просите кого-либо другого что-нибудь передавать мне.
Сев в такси, Стэнфорд снова достал фотографию, пожал плечами, не найдя никакого разумного, с его точки зрения, ответа на вопрос, почему О’Брайн не дал ее сразу, и переключился на более приятные мысли, связанные с поездкой во Францию; поручение казалось несложным.
По обе стороны улицы тянулся ряд аккуратных коттеджей; Делии Иган принадлежал третий по правой стороне. Прежде чем идти к ней, он разузнал, что мадам Иган — весьма почтенная особа шестидесяти шести лет, вдова, одинокая, детей нет. В доме кроме нее проживали служанка и кухарка. Стэнфорда смущал ее возраст, шестьдесят шесть лет было многовато для роли, которую он отвел ей относительно Джона Крайтона, Она была старше его на десять лет, это делало сомнительным предположение о том, что в свое время она была его любовницей — положение усложнялось. Стэнфорд без особого труда узнал от словоохотливого хозяина маленького уютного кафе, куда зашел перекусить, что мадам Иган живет тут уже много лет, с тех пор как умерли ее родители. У нее здесь множество знакомых, и она член всех местных благотворительных обществ, которым отдает все свое время и деньги.
Итак, первоначальная версия не годилась. Стэнфорд зашел на почту. Ему повезло — там сидела молодая симпатичная девушка и со скучающим видом рассматривала иллюстрированный журнал. Посетителей, кроме него, не было. Приятели неоднократно говорили Стэнфорду, что для сыщика у него чересчур броская внешность, однако на сей раз его синие глаза и вьющиеся белокурые волосы оказались очень кстати — девушка изо всех сил старалась помочь молодому очаровательному англичанину, разыскивающему дальнюю родственницу, связь с которой была давно потеряна. Задав ряд отвлекающих вопросов, перемежавшихся с комплиментами и благодарностями, Стэнфорд поинтересовался, получала ли мадам Иган письма из Англии.