небоскреба.
— Лю вернулась сюда… И нашла работу? — тихо спрашивает Фандер. Нимея жмет плечами, прежде чем ответить.
— Не-а, она тут учится и подрабатывает на клубничной ферме. После революции академию прикрыли, и мы все остались недоучками. Девочки поступили в вузы Аркаима, Экима или Дорна. А я как-то… нет.
Она говорит почти нормально, будто забыла, с кем рядом сидит.
— Почему?
— Не знаю. Не хочется. По горло нахлебалась учебы, спасибо. Как тебе Лю? Из-за тебя ее родители лишились дома и работы, — широко улыбается Нока, пока Фандер сжимает челюсти до скрипа.
— Милая. Кажется, у нее все хорошо, — смело отвечает он.
— Тебе вообще стыдно за все… это?
Опасный, опасный вопрос.
У Фандера руки покрываются мурашками, а Нимея смотрит только на дорогу, будто его вовсе нет в машине.
— Нет, разумеется. Меня же никто не заставлял, — отвечает Хардин и надеется, что, если уколоть побольнее, больше Нока с ним не заговорит.
— Приехали. Жди здесь, никуда не выходи.
Она выскакивает из машины и, озираясь по сторонам, идет в сторону маленького магазинчика без вывески. У Фандера есть пара минут, чтобы перестать злиться.
Он и не рассчитывал, что она к нему будет добра, отнесется с пониманием или скажет, что он не делал ничего плохого. Он делал. И Нимея точно не та, кто проявит милосердие, да Фандер его и не хочет. Как раз напротив. Но именно ее презрение причиняет такую боль, что хочется стать хорошим.
Ноки долго нет, и спустя минут десять Фандер начинает засыпать, голова клонится вниз, он вздрагивает и поднимает ее, а потом все по кругу. Раз… два… три.
Раз… два… три..
Сирена с розовыми глазами и розовыми волосами стучит в окно машины. Широко улыбается, заставляет поднять голову и посмотреть на нее.
Фандер отшатывается, вжимаясь в сиденье. Это сон. Как обычно. Сейчас появится мертвый Энг, а сирена уйдет.
— Эй, не поможешь? — Она обольстительно улыбается, крутится на месте, шифоновая юбка ее легкого платья мечется из стороны в сторону.
Какого черта ей надо? Фандер ловит паническую атаку и начинает задыхаться. Он не боится сирен, он не боится Брайт Масон, но как же его заколебал за два года этот проклятый сон, это тупое преследование.
— Уходи, уходи, уходи…
— Что? — Она улыбается все шире, посмеивается.
— Уходи, уходи, пошла вон!
Сирена уходит. Ее плечи вздрагивают. Она перепугана. Какого хрена?
Только сейчас Фандер понял, что это не сон, а девушка, покрасившая волосы в розовый. И только. Или сон? Фандер снова чувствует, как его тело цепенеет и закрываются глаза. Из-за духоты он все чаще зевает, и снова прекрасная темнота.
Сирена стоит на крыльце академии, а Фандер смотрит на нее снизу вверх. Он снова студент-выпускник, вокруг него друзья в форме академии, они испуганы, но в то же время лица их озлоблены. И Фандеру тоже до тошноты страшно, он чувствует злобу и ненависть. Ему так же противна эта девица. Он искренне не понимает, за что ее так любит Энграм, за что ее так любит его лучший друг. А Рейв Хейз определенно влюблен, это не просто прихоть.
— Алле-алле-алле-у… — Сирена напевает какую-то волшебную песенку, и Фандер входит в транс вместе с остальными.
Толпа слушает сирену, раскрыв рты. Те, кто собирался на нее напасть, теперь влюблены и повержены. Это так сладко — оказаться подчиненным ее воле. Фандер с радостью и дальше слушал бы эту песню, ни о чем не думая.
— Я тебя, моряк, найду…
В голове туман. Фандер больше не испытывает ненависти к иным. Теперь он понимает своего друга, который так сильно влюблен в эту сирену, стоящую на возвышении, будто статуя на пьедестале. Он даже понимает Энграма, который дарил весь год этой сирене цветы и шутил о своей огромной любви к ней. Сейчас Энг стоит на крыльце рядом с розововолосой, но выглядит напуганным и растерянным.
Девчонка поет, преображаясь на глазах: из волнистых волос выглядывают черные перья.
— Будешь ты отныне мой…
Фандер старается не моргать, чтобы ничего не пропустить.
— Олле-олле-олле-ой…
— Стой! Если ты это сделаешь… — восклицает Фандер.
Однокурсница Фандера делает шаг вперед и пытается остановить сирену.
— Поздно, — выдыхает сирена.
Магия розововолосой исчезает, и разум очищается. Фандер никогда не думал, что сирены настолько опасны. Прямо сейчас она щелчком пальца может уничтожить всех вокруг. Ей стоит только попросить, и все студенты академии радостно пойдут к обрыву, чтобы закончить свои дни в Таннатском океане.
— Ну что, проверим, кто сильнее? — спрашивает сирена. Она зла, разъярена и опьянена своей силой.
Фандер чувствует, как в нем проклевывается уважение. Невозможно не признать силу, особенно такую смертоносную. Только вот невменяемый взгляд сирены и то, как озлобленно шипит толпа истинных, ему совсем не нравится. Они бросятся на нее, и она всех погубит. Ей нужно срочно протрезветь, пока она не стерла с лица земли всех детей Траминера.
Фандер долго не думает. Расчет до смешного прост: чертова сирена Брайт Масон придет в себя, если она навредит тому, кто дорог. Руку на своих она не поднимет, но она, как и все на этой планете, любит Энграма Хардина. А Энграм любит, как и всех на этой планете, своего брата.
Фандер делает шаг вперед. И ему становится очень-очень больно.
— Эй! — Его пихают чьи-то теплые руки. — Ау, принцесса!
— М-м?
— Давай, глазки открывай. Поехали!
— М-м…
— Ой, как знаешь, хочешь — спи, мне же лучше.
Фандер никак не может открыть глаза, потому что сон начинается снова, по кругу.
Раз… два… три…
Теперь сирена с розовыми волосами сидит на соседнем сиденье машины, за рулем. На заднем лежит бледное тело Энграма.
— Алле-алле-алле-у… — Сирена напевает какую-то волшебную песенку, и Фандер входит в транс.
Да сколько можно, мать вашу.
В прошлом Фандер не раз попадал в переделки, но он еще никогда не испытывал того, что испытал в день, когда узнал, кто такие сирены. В общем-то, шансов встретить сирену хоть раз в своей жизни ничтожно мало, а уж вступить в схватку и выжить — еще меньше, но Фандер мог этим похвастаться, правда, не знал кому.
Про сирен он знал из легенд. Он помнил сказку из детской книжки, ее тайком читала няня, потому что это была довольно мрачная история для ребенка, по мнению его родителей. Там было что-то про девушку, которой на свадьбу вместо жениха принесли его вырезанное сердце. От горя она сиганула со скалы и разбилась, потом превратилась в сирену и убивала моряков.
В реальной жизни сирены давно никого не убивали — по крайней мере, Фандер на это надеялся. Они могут обращаться в странных существ, похожих на птиц, и плавать без воздуха под водой часами, а их пение гипнотизирует. Никто, разумеется, не встречался с ними вживую, чтобы толком описать, разве что друг Фандера — Рейв, влюбившийся в одну такую. Но он никогда не делился подробностями. В воображении Фандера у сирен отрастает под водой рыбий хвост и тело покрывается чешуей. Вдобавок глаза с розовой радужкой и неадекватное поведение.
На собственной шкуре Фандер узнал, что сирены могут с легкостью расправиться с соперником, просто хорошенько разозлившись. Брайт Масон подкинула Фандера футов на десять в воздух, все его тело пронзило нечеловеческой болью, а потом он рухнул на землю и дальше ничего не помнил.
Энграм вопил что-то вроде: «Это же мой брат!», были и другие голоса, но никто не смог переубедить сирену. Брайт Масон сделала, что хотела, увидела жертву у своих ног, испугалась и ушла.
В тот день Фандер понял несколько вещей. Во-первых, иные и правда зачастую сильнее истинных, и можно сколько угодно кричать о своей священной крови, на том свете это не поможет. Во-вторых, иные тоже хотят жить, как и все в этом мире. В-третьих, иные ненавидят истинных ничуть не меньше, чем истинные ненавидят иных. И в-четвертых, методы иных такие же грязные, как и методы истинных. Тогда не все ли равно, на чьей стороне быть?
И чем больше он думал о том, что нет правильного выбора, тем больше сомневался в этом. А вдруг правильная сторона есть, вдруг Фандер чего-то не знает, вдруг он все-таки ошибся? И возникала ненависть к себе, скребла душу когтистой лапой и шептала: «Ты все испортил, живи теперь с этим!»
Тогда Фандер лежал на земле, пока вокруг бегали люди, и думал о том, как страшно жить в мире, где ты тупой слепой котенок. Все его поступки в будущем стали следствием той сцены. Брайт Масон поставила на место Фандера Хардина, и он наконец-то протрезвел. Этот эпизод его жизни прокручивался в голове снова, и снова, и снова, и снова.
Отец счел Фандера слабаком. Он был уверен, что сила иных — это миф и что благородства и аристократичности вполне должно хватить для победы над ними. Его представления оказались настолько смешными, что Фандеру стало попросту жаль отца.
Просто. Тупой. Слепой. Котенок. Такой же, как я и все остальные…
Соблазн перейти в Сопротивление был велик. Только дурак не видел, что они побеждают. Соблазн все бросить и уехать был огромен, но никто не знал, что станет со сторонниками Ордена. А было бы так просто: бросить отца и мать в Бовале и вернуться туда через пару лет, чтобы со скорбью на лице попинать дымящиеся обломки разрушенной страны.
Увы, не получилось.
— Где ты была? — Он трет лицо и глаза, чтобы прогнать сонливость.
— Документы. — Нока швыряет ему на колени папку, и та чуть было не падает под ноги. Нимея резко выворачивает руль: — Придурок! Куда вылез?! — вопит она в приоткрытое окно на какого-то лихого гонщика, уже ставшего точкой на горизонте. У нее сомнительный стиль вождения: что-то среднее между отчаянным лихачеством и навыками настоящего профи.