охлаждать машину. Будто ты не в курсе. И кстати, я предлагал купить артефакт в лавке.
Нимея знает этот прискорбный, но правдивый факт. Траминер — страна дождей, тумана и промозглого ветра, там полезнее будет хорошая печка.
— Почему тут вообще очередь? — морщится Фандер, расстегивая спортивную кофту.
Его футболка промокла от пота, но Нимея не позволяет себе морщиться, потому что ее майка тоже облепила тело и кажется невероятно противной. Волосы приходится скрутить на макушке, и от тяжести этой копны невероятно устала шея. Нока то и дело вертит головой и пытается сама себе массировать плечи.
До этого момента они ехали с открытыми окнами и было хоть и душно, но почти комфортно, теперь тяжесть жары навалилась одним махом, придавив головы.
— Потому что это Аркаим, сюда прут толпами.
Нимея улыбается, Фандер это ловит и невольно хмурится, уничтожая всю радость на ее лице одним махом.
— Что особенного в Аркаиме? Ну я слышал, что там… хорошие институты. Ученые.
— Технологии. Заводы. Свобода слова. СМИ. Равные права для всех рас. Смотри и наслаждайся, так выглядит современная страна, которая полностью сама себя обеспечивает.
Фандер щурится, глядя в сторону города, к которому они должны были приблизиться, миновав границу, и Нимея самодовольно улыбается, увидев, как от удивления расширяются его глаза.
— Там повсюду дым, черт возьми! Что это? Пожары?
— Это заводы, шахты и все такое, — тянет Нимея, загибая пальцы. — Понимаешь, тут люди отлично знают, что такое работа, профсоюзы. Средний класс. Права человека…
— Я видел заводы Траминера и…
— И это ерунда. Чтобы аристократы не дышали смогом, Траминер тратил деньги налогоплательщиков на защитные купола.
— Это правильно!
— Да-а, и под этим куполом все было выжжено напрочь. Люди, что там работали, погибали, и где-то в сторонке быстро строили новый завод. Не смеши меня. Траминер и хорошие условия труда — это вещи несовместимые. Аркаим не идеален, но у него есть чему поучиться. Однажды они и проблему загрязнения решат, я уверена.
Машина двигается на пару дюймов и опять встает.
— Да чтоб тебя, — с шипением плюется Нимея.
— Что еще… там? — Фандер кивает на дымящийся Аркаим впереди. — Говоришь, он сам себя обеспечивает. Но разве в Траминере не так же?
— Траминер не развивался. Ничего не производил для будущего, просто делал еду и сам ее ел.
— А что еще нужно для жизни?
— Движение. Наука, изобретения. Просто жить и есть еду — это шаг назад. Пока Траминер изобретал очередной соус для мяса, Аркаим придумывал сверхскоростные поезда и артефакты, которые могут наделить тебя любой силой. Да, это дорого, но это прорыв в науке.
Фандер кивает, но Нимее кажется, он не понял, что она имеет в виду. Она и сама не знает все о мире и его устройстве, но считает, что все, что окружало ее в прошлом, — неправильно.
— Аркаим куда больше Экима. — Нимея пожимает плечами. — Думаю, мы пересечем его дня за три. Страна очень технологичная и современная, но не такая красивая, как Эким. И не такая чистая. Она очень быстрая и шумная. Мы не поедем через города, попробуем держаться окраин, так что нужно будет выбирать места для остановок. Тут на улицах всякое бывает.
— Всякое?
— Ничто не идеально. Я сама не видела, но знакомые, кто сюда переехал, рассказывали, что эмигранты нарушают порядки. Власти борются с этим, но не всегда успешно.
— Люди бегут из Траминера?
— В том числе. Все тянутся сюда за лучшей жизнью. Раньше ехали в Траминер, тот их сжирал, но давал работу и деньги за пару унизительных плевков в спину. А тут… как бы объяснить… тут нет доступной работы. Заводам нужны люди с образованием, слуг тут мало кто держит, потому что быт обустроен и без этого. Как правило, есть опытная домоправительница: образованная, а не просто хорошая женщина с улицы. Даже официантов тут не берут, если у них нет приличных рекомендаций. Никому не нужны проблемы.
— Неужели в Траминере было так просто с трудоустройством?
— Да. Очень. И это многим вскружило голову. Люди ленились. Зачем учиться, если можно пойти работать в порт и просто слушать каждый день, что ты грязь? И, святые силы, ваша Мейв просто худшая прислуга в мире! В Аркаиме ее бы гнали в шею даже из не самых богатых домов.
— А ты хотела бы жить тут? — Фандер кивает на дымный город. Он выглядит непривлекательно, но в теории звучит красиво. — Я всегда думал, что ты бы хотела в Бревалан. Или Фолье.
— Я бы… — Она замолкает, ловит себя на мысли, что снова болтает с Хардином ни о чем, и осекается.
Фандер заставляет ее думать, что это приятный и ничего не значащий разговор. Не про выживание и не про войны, а просто про разные страны. Нимея не знает, чего хочет, последние несколько лет. «Где бы ты хотела жить». Будто у нее есть выбор.
Но обсуждать это с Хардином совершенно не хочется.
— Да, я бы уехала в Бревалан. Или Фолье. — Нимея прекращает разговор так же быстро, как начала.
А у себя в голове продолжает болтать как ни в чем не бывало.
Я бы уехала в Аркаим, жила бы тут, ни о чем не жалея. Пошла бы учиться, знаешь, я была неплохой студенткой. Мне это нравилось. Только вот беда: в Аркаиме нечего делать Энгу и Омале, а я обещала о них позаботиться. Да и мои родители… они остались в Дорне, и я бы не хотела их бросать, так что…
При мысли о родителях Нимея хмурится, дергается и сжимает собственные колени пальцами, шипит от боли, когда острые волчьи когти прорезают штаны, и косится на точно такие же порезы у Фандера на бедрах.
— Что? — Он дергает подбородком.
— Ничего. — Ее тон ледянее на пару градусов, и это вызывает еще большее недоумение у Хардина, желающего задавать вопросы, но понимающего, что не имеет права.
Напряженное молчание достигает своего пика, они поглядывают друг на друга то по очереди, то одновременно. В эти мгновения у Нимеи в груди сердце спотыкается, как будто попадает в яму-ловушку. Это неприятно, и даже кожа зудит, так что приходится то и дело тереть ребра.
Но снова, снова и снова они делают это, пока машина наконец не трогается в очередной раз.
— Хватит пялиться!
Нимея вдруг делает то, что ничего не должно значить, но почему-то до чертиков пугает всякий раз. Смотрит ему в глаза дольше пары секунд, проходит явный рубеж под названием «вежливость», после которого стоит отвести взгляд, и спустя несколько мгновений оторваться уже не может. Радужка Фандера искрит изумрудно-черными бликами и затягивает, как трясина, а Нимея в ней барахтается и никак не может выбраться.
В момент, когда машины позади начинают недовольно гудеть, она с трудом отрывается от него.
Это чертовски трудно.
Она даже хватает воздух ртом и очень надеется, что Фандер этого не заметил, потому что сама не хочет верить, что так долго пялилась, рассматривая его глаза. Глупо отрицать, но очень хочется.
Ничего странного не случилось.
И приходится молчать дальше, но уже глядя прямо перед собой. Нимея чувствует, как взгляд Фандера ее касается то тут, то там. Ей до жути интересно: полон ли его взгляд презрения, или в нем есть что-то еще? Она следит за дымкой над плавящимся асфальтом, потом за собственными пальцами, надеясь, что они не подрагивают на самом деле. Она начинает контролировать свои движения слишком внимательно и теперь уверена, что выглядит неестественно.
Фальшиво разминает шею. Нарочито спокойно.
Не слишком ли медленно?
Постукивает пальцами по рулю слишком картинно. Оглядывается по сторонам, будто там что-то изменилось.
Что там могло измениться?
— Расслабься уже.
Голос звучит будто сквозь вату и толщу воды: глухой и прессованный, он разрезает тишину с усилием, чтобы добраться до ушей Нимеи, и тут же мурашками покрываются руки.
От отвращения к собственной нервозности.
— Прекрати смотреть на меня — нервируешь, — четко, почти по слогам отвечает Нимея, слова сыплются, как сухой горох.
— Почему?
— Потому что никто не любит, чтобы на него пялились. Неужели не ясно?
— Отчего же… ясно. — Улыбка в его голосе привлекает внимание, Нимея дергает подбородком, но за секунду до того, как снова посмотреть Фандеру в глаза, останавливает себя.
— Ничего не ясно, — бормочет себе под нос и может поклясться, что слышит смешок в ответ.
Между рядами машин ходит мальчишка с кипой газет и за пару монет продает последние новости. Нимея не раздумывая берет у него два экземпляра, тем самым спасаясь от неловкой тишины. Они с Фандером сидят, уткнувшись в газеты еще часа два, пока очередь продвигается вперед. В какой-то момент у обоих от голода начинают урчать животы. Бутерброды Пьюран не были сытными.
Еще четверть часа оба посмеиваются над урчанием, и это кажется уже временным перемирием.
— Крекеры! — Нимея шарит на заднем сиденье, роется в одной из сумок Омалы и там, под тремя пальто, — зачем им три пальто? — и находит две пачки печенья.
— Эта старуха Мейв дала. Наслаждайтесь, ваше высочество.
Фандер молча берет пачку и улыбается знакомой этикетке. Они снова утыкаются в газеты. Через полчаса, когда до границы остается примерно миля, появляются новые торговцы: мальчишка с ежемесячным журналом, который Нока тут же покупает, и женщина с телегой, нагруженной уличной едой.
Нимея и Фандер смотрят на пирожки, чуть ли не плавящиеся под горячим солнцем, и предпочитают обойтись крекерами. А вот прохладительные напитки оказываются как раз кстати. Как и пара браслетов, которые обещают помочь с терморегуляцией тела.
— Ты уверена, что безопасно покупать артефакты на улице?
— Думаю, что, если бы тут кому-то оторвало руку, мы бы об этом уже знали.
Она кивает на мальчишку, у которого весьма бойко идет торговля.
Фандер пожимает плечами, и уже через пару минут оба блаженно выдыхают.
— Аркаим — это ад! — говорит Нимея, обмахиваясь только что купленным журналом.