Почему он не позвал?
Неужели так сильно не хотел помощи от фольетинки? Но Хардин как будто смирился. Он совершенно разбитый и раскаявшийся, ненавидящий себя. Она была уверена, что это не более чем притворство, но вдруг с шокирующей ясностью понимает, как сильно ошибалась.
— Придурок, — бормочет Нимея себе под нос, заглядывая в окна аптеки. — Даже конченые ублюдки не заслуживают смерти. — Она по-настоящему злится на него.
Нимея вскрывает в два счета хилый замок и засовывает нос в открытое окно. От зверей почти всегда есть защита, так что Нимее приходится оставаться собой, а как человек она не отличается ни силой, ни магическими способностями. В чем-то Фандер был прав. Бесполезный маг.
Она подтягивается на руках и перелезает через подоконник. В аптеке тишина, темнота и пахнет травами. Нимея понятия не имеет, что брать. Фандер или Рейв наверняка бы сейчас остановились, принюхались и сказали что-то вроде: «Пахнет шалфеем, это нам пригодится, идем!»
Когда-то Нимея проучилась почти год на целителя, но так им и не стала. Им не преподавали ничего особенного, кроме контроля дыхания и тонны теоретических знаний, которые полагалось записывать в тетрадку, а потом благополучно забывать после зачета. Никакой полезной информации им не давали, ничему вроде препарирования мозгов лягушек их не обучали. Поэтому Нимея совсем не разбирается в баночках, что стоят за стеклянной витриной аптекаря.
Она не из тех, кто лечится по любому поводу, и даже не может похвастаться ни одной преследующей с детства болячкой. Сопли, кашли, мигрени, воспаленное горло — все прошло мимо. Она в теории понимает, как лечить разбитые коленки, так что подумывает первым делом схватить бутыль антисептика, если найдет.
Вид страдающего в офисе мастерской Фандера придает сил, приходится спрыгнуть на пол и, на секунду зажмурившись, переждать, сработают ли защитные сети. Такое часто бывает в магазинчиках, она помнит, как бродила по Бовале после революции и то и дело натыкалась на подобную ерунду. Владельцы магазинов уходили из столицы, забывая снять защиту от воров, и она взрывалась под ногами. Слабая, лишенная подпитки сеть становилась не более чем ловушкой для хулиганов, но то, что могло быть в действующей аптеке, — другое дело.
Нока облегченно выдыхает и идет шариться по полкам с непонятными составами и названиями. Порошки, мази, микстуры.
— Зелье от прыщей? — хмурится и подходит к отделу, где, на ее взгляд, стоят лекарства поприличнее.
Бутыли с антисептиками находятся на самом видном месте, и Нимея запихивает две в сумку, а дальше собирается брать все наугад и надеется, что не нахватает ерунды.
Мечется перед полкой и узнает только противную жижу от головной боли, потому просто начинает сгребать всего помаленьку в рюкзак. Позже оставляет на стойке примерную сумму за награбленное и уносит ноги. Все-таки охранник показался ей хорошим человеком, не стоит устраивать ему проблемы.
Нимея успела управиться за четверть часа и ждет, что Фандер так и лежит на диванчике в том же виде, но ему явно стало чуть хуже. Сердце сжимается от его жалкого вида, и от паники невероятно сохнет в горле.
— Эй, ты жив?
— Жив, — хрипит Фандер, глядя на Нимею из-под полуопущенных век.
Он плох. Разбит лоб, кровоточит порез на ноге. То, что час назад казалось ей прилично обработанной раной, теперь воспалилось. Видимо, гомеопатические мази — это и правда ерунда. Фандер явно не в силах разогнуться, его тело покрыто ссадинами, а ладонь на правой руке из-за ужасного ожога похожа на месиво.
— Я принесла все, что было, — после заминки выговаривает она, чувствуя, как распух во рту еле ворочающийся язык.
— Прекрасно.
— Но я не разбираюсь и хватала все, что есть.
— Восхитительно.
— А ты же почти настоящий врач. Да?
— Да, чтоб тебя. — Хардин со стоном переворачивается на спину и открывает глаза. — Честное слово, я сейчас чуть не умер.
— От чего?..
— Рука затекла. — Фандер смотрит на Нимею и улыбается, а она посмеивается в ответ, потому что чертовски рада, что он может веселиться после такого кошмара.
— Ты придурок, знаешь? — Нимея быстро выворачивает сумку и расставляет все, что украла, так, чтобы Фандер видел и руководил.
— Ничего нового я от тебя и не ждал… услышать. — Его, кажется, простреливает очередным приступом боли.
— Ты не защищался и не сбегал! — Она быстро ищет, где помыть руки, и обнаруживает дверь в крошечную туалетную комнату.
— Ты просто позволил себя избить, — кричит она уже оттуда. — Какого черта, Хардин?
— А смысл…
— Ты меня не позвал!
— Фольетинец против фольетинки… это было опасно.
— Да не должно тебя волновать, что для меня опасно!
Хардин смотрит ей в глаза так долго и с таким хмурым видом, что Нимее становится не по себе.
— Давай тебя лечить, принцесса-жертва, — вздыхает Нимея, скидывает толстовку и садится на край дивана. Горячий бок Фандера теперь прижимается к ее бедру, зато можно быть уверенной, что этот храбрец жив, раз еще не остыл.
— Ладно, показывай, что принесла.
— Так, ну… вот… Читать или как?
— Я сам, подавай по одной.
Нимея нервно окидывает взглядом баночки, а потом начинает быстро показывать их Фандеру, который, кажется, не в силах поднять голову.
— Вот это оставь, это восстановит кожу. — Он кивает на красную пасту, сильно пахнущую мятой. — Вот этот порошок… найди воды, это хорошее противовоспалительное. Разведи его в воде один к одному и дай мне выпить.
Нимея начинает метаться, но Фандер ловит ее за руку и останавливает.
— Что? — спрашивает она.
— Сначала дочитаем, вдруг там есть что-то получше. Не торопись, я уже точно не умру, это все ерунда.
Он смотрит ей в глаза, и его взгляд такой ясный, словно он притворялся, что ему плохо.
— Так, вот это покажи… это болеутоляющее, капни четыре капли в противовоспалительное. Дальше… эта штука поможет от ссадины на ребрах. В общем-то больше мне точно ничем не помочь. Остальное собери, пригодится. А теперь лечите меня, сестра Нока. — Он начинает смеяться, но быстро прекращает, хватается за ребра и издает мученический стон, а в уголке рта появляется капля крови.
Его взгляд мутнеет, и это подстегивает Нимею действовать быстро.
— Если ты рассчитываешь подохнуть — даже не думай.
— Потому что тогда не выкарабкается Энг?
— И это тоже. Но вообще-то смерти никто не заслужил, даже такое дерьмо, как ты.
Нока морщится, ей кажется, что она только что солгала. Что Фандер не такое уж и дерьмо, но не говорить же об этом вслух.
Его лицо кривится, глаза закрываются. Ему явно очень больно, она могла бы назвать десяток парней, которые с такими ранениями катались бы по кровати в агонии.
— А ты не такая размазня, как я думала, — вздыхает Нимея.
— Я тоже.
— Что?
— Не думал… что я не размазня.
Он снова хочет засмеяться, но Нимея шипит на него:
— Лежите смирно, больной.
— Доктор, а вы точно знаете, что делать? — Фандер смотрит на Нимею сквозь полуопущенные веки и улыбается. — Вы же не воспользуетесь моей беспомощностью?
— Конечно же воспользуюсь. — Нимея собирается с силами, стараясь отвлечься от мысли, что может напортачить. — А ну-ка тише, больной, иначе я что-то не то вам зашью. — Шутка не кажется смешной из-за мрачного тона. Адреналин от недавней схватки, успешно найденного укрытия и кражи испаряется.
— Футболку сними сначала, — хрипит Хардин кое-как, ему снова становится очень больно, он морщится, закрывает глаза и лежит так, неглубоко дыша.
— С меня, — уточняет он, приоткрывая один глаз, будто надеется, что Нока покраснеет, но она только кривит губы.
Лишь спустя секунду, когда Фандер снова жмурится, Нимея позволяет себе улыбнуться.
Нимея осторожно берется за футболку Фандера.
— Может, лучше разрезать? — шепчет она. — А то тебе придется подниматься и…
— Режь, да. — Фандер выдыхает. — Сначала обработай, потом все пероральные средства.
— М-м… окей. Так, хорошо. — Нока трясет кистью, и ногти становятся острыми когтями. Одним она поддевает ткань, потом распарывает футболку до самого горла и приглушенно ахает.
— Все не очень? Или ты восторгаешься моим телом?
— Не очень, — шепчет Нимея и сглатывает вязкую слюну. Если раньше у Фандера и было красивое тело, его сейчас не рассмотреть из-за ран и черных синяков.
— К утру пройдет, не парься. — Фандер прикрывает глаза рукой, даже тусклый свет причиняет боль.
Нимея набирает из банки немного мази от ссадин и, закусив кончик языка, аккуратно втирает ее в кожу Фандера, от которой сразу начинает идти пар, а из его рта сквозь стиснутые зубы вырывается рычание.
— Тише-тише, котик, — шепчет она, поднимается с дивана и встает перед ним на колени, чтобы подуть на ребра.
— Почему… ты зовешь меня… котиком?
Она не отвечает, потому что снова дует на кожу. Синяки становятся багрово-красными и выглядят жутковато, а Фандеру наверняка невероятно больно, так что Нимея делает что может, облегчая его страдания.
— А… — хрипит он. — Это потому, что ты псина… а псины ненавидят… котиков?
Она смеется так, что невольно наклоняется, прислонившись лбом к боку Хардина, а он, взвыв, матерится в голос.
— Прости, прости. Очень смешно. Все. Продолжаю. Ужас, выглядит кошмарно, не хочу быть врачом.
— Жаль. У тебя хороший… потенциал. Продолжай… обещать мне… что все… будет хорошо.
Фандер выдыхает и открывает наконец глаза, отняв от них руку. Капилляры полопались, белки жутковато алеют под опухшими веками.
— Лучше?
— Жжет неимоверно, но лучше. Давай с ногой разберемся, по ощущениям, я бы ее уже ампутировал, чтоб не мучиться. Так, там был дезинфицирующий раствор, я видел. Залей им хорошенько.
Нимея кивает, хватает бутыль и щедро плещет на рану Фандера, которая сочится кровью. Сразу после этого раздается невероятный вопль, и из раны начинает хлестать кровь.