— Да, я удивлен, что он никем не обратился. Я сразу понял, что он откуда-то из тех краев, и все ждал, особенно когда ты пришла.
— Я тоже ждала. И это вообще-то не очень хорошо.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну знаешь, если оборотень не обращается, значит, его магия заблокирована. И не простым амулетиком, как, например, серебряный браслет. А очень опасным и запрещенным к общему пользованию артефактом. Такое наказание не дают за кражу хлеба в булочной. И просто так подобные украшения не носят, среди фольетинцев это как-то позорно, что ли. Если на тебя это нацепили, значит, ты преступник, причем такой, которому даже в преступном мире гордиться нечем. Ты ведь попался! А чтобы поймать оборотня, нужно постараться.
— Других поводов остаться без силы нет? Ну знаешь… выгорание или вроде того.
— Я не слышала. И не думаю, что человек с магическим истощением стал бы разгуливать и искать чем поживиться на дороге. Оборотни чаще всего выгорают… как сказать-то?.. В обратную сторону? Теряют… человечность. Потерять разум проще, а это единственное, что делает нас людьми. Выгоревший оборотень становится брашем, вот и все.
Нока вдруг меняется в лице и опускает взгляд, будто эта тема касается ее лично.
— Значит, ты думаешь, это были беглые преступники?
— Да. Я их спугнула и предположу, что оскорбила. Они не получили желаемого и все еще где-то здесь. Вчера они зализывали раны, как и мы, а сегодня мне не по себе. Скорее бы Аркаим покинуть. — Она вздыхает и мгновенье похожа на совсем обычную, немного растерянную девчонку.
Фандеру нравится, что Нока изменилась с первого дня их путешествия. Совсем недавно все проблемы она держала при себе, а сейчас то ли Фандер и Нимея преодолели стену непонимания и держать в себе мысли больше не представляется возможным, то ли сама Нока немного открылась и стала ему больше доверять.
— Тогда, может, заночуем уже в Дорне?
— Нет. Это слишком далеко, мы не успеем добраться до укрытия, и придется ночевать на трассе, а вдруг не найдем придорожный мотель? Дорн не безопаснее Аркаима. Особенно для таких, как ты… Может, перекрасим тебя в рыжий, а?
Она волнуется, Фандера это настораживает. Он заметил, что разговоры о Дорне напрягают Ноку, будто она туда не очень-то хочет или чего-то боится, но залезть к ней в душу — задача невыполнимая.
— Это твои грязные фантазии?
Нока не отвечает, но уголки ее губ чуть дергаются вверх.
— Чем дальше мы едем на север, тем опаснее, и лучше точно знать, где проведем ночь. Не хочу пересекать Дорн в темноте. Я смелая, но не настолько.
— Всегда думал, что народ в Дорне лоялен ко всем расам и жить тут безопасно.
— Народ, может, и лоялен, но тут точно не безопасно. Для тебя особенно. Там действуют свои законы, которые нужно знать. Ну и любая страна становится приятнее, когда у тебя есть деньги, уважение и кров. А у нас, малыш, нет ничего, кроме врагов.
— Не мы их нажили, а они нас!
— В их понимании все как раз наоборот, и мы проявили, по их мнению, неуважение, когда не преподнесли им наши деньги на блюдечке и не ушли пешочком, предварительно заправив полный бак. Ладно, это все весело, но ближе к делу. Я тут подумала… была рядом одна деревенька, но я не знаю, что с ней сейчас. Девушка, простите, можно вас? — Нимея подзывает официантку, и та с готовностью кивает. — А Княжеская деревня Эллы еще существует? Она сейчас чья? Аркаима или Дорна?
— О. — Девушка хмурится. — Она, кажется, с прошлого года никому не принадлежит. Оттуда же вообще все ушли еще лет десять назад. Сейчас там одни руины. Всем просто надоело менять гражданство раз в три года, когда очередному мужику в парламенте придет в голову забрать этот клочок земли себе.
— А замок еще стоит?
— Да кто ж знает, но я не слышала, чтобы его развалили.
— Но это не территория Аркаима? Точно?
— Точно нет. — Официантка активно машет головой. — Когда она была частью Аркаима, туда экскурсии возили, а у нас в кафе лежали путеводители. Если их нет, значит, и экскурсий нет. Получается, что Княжеская деревня точно не Аркаима. А Дорн такой ерундой, как экскурсии, никогда не занимался. Ой, помню старые времена… мы туда на школьные экскурсии ездили, жуть! Замок такой красивый, прям вау, говорят, точная копия дорнийского имения Герров.
— Значит, решено. Поедем ночевать туда. Там должна быть прямая дорога, как раз срежем путь до Дорна. Верно? — Она смотрит на девушку, та задумывается.
— Ну если вам на юг Дорна, то там точно есть шоссе, ведущее через лес. Доедете быстро, но будьте готовы, что погода там уже дорнийская. Обычное дело, если среди ясного неба раз — и снег пошел. За это Эллу и не любили аркаимцы.
— Спасибо. — Нимея улыбается девушке, и та задерживается у их столика на пару секунд, ожидая не то особых благодарностей, не то чаевых.
— А что помешает нашим друзьям туда сунуться?
— Будем надеяться, что они действительно заключенные, причем невыездные.
— Но если не все они заключенные? Или проблема в чем-то еще?
— То нам крышка. — Нимея беспечно пожимает плечами. — Да ладно тебе, брось! Ну подумаешь, какие-то головорезы. Неужели мы из-за них будем париться?.. Нет, будем, конечно, но они точно не повод менять планы и бежать, поджав хвосты. Я правда хотела побывать в этой деревне, плюс мы прилично сократим путь. Оттуда до Дорна совсем недалеко, а в объезд по трассе мы протащимся лишние сутки, время лучше экономить, верно? Если это нас еще и защитит — скажешь мне спасибо. И, силы святые, там есть настоящий чертов мини-замок!
— Ладно, поехали в «чертов мини-замок». — Фандер кивает официантке, и та возвращается за деньгами, с которыми Нимея охотно расстается.
Фандер уже давно заметил, как Ноке нравится платить и оставлять чаевые, будто она дорвалась до такой возможности. Или ей просто нравится швыряться направо и налево деньгами Омалы.
— Мне кажется, или ты оставила на чай больше, чем мы потратили на еду? — спрашивает Фандер, когда они выходят, щурясь от слишком яркого аркаимского солнца.
— Не кажется. Хотелось поднять этой девушке настроение.
— Просто так?
— Да. Какие-то проблемы, принцесса? Жалко денег матушки? — Она расплывается в такой улыбке, что на щеках появляются ямочки.
Он не отвечает.
Больше всего на свете Ноку веселит придумывать Фандеру прозвища, а он настолько к этому привык, что уже давно не сопротивляется.
— Расскажи мне еще, каким трудом их добывал твой отец. — Она протягивает Фандеру ключи и забирается на переднее сиденье.
— Я за руль?
— Да. — Она не объясняется. Скидывает коричневую кожанку, которую выудила из сумки перед тем, как они покинули мастерскую, чтобы защититься от утренней прохлады, закатывает рукава рубашки.
Фандер садится на водительское место и заводит машину. Вести в относительной прохладе куда приятнее, чем в духотище Аркаима.
— Ну отец, может, и без труда их доставал, а вот мать явно постаралась… Где она взяла такую сумму? — Хардин кивает на туго набитый кошелек, валяющийся между сиденьями, а потом выезжает на трассу.
— Часть была припрятана в доме. Часть — это проданные ценности, я думаю. Омала продает свои побрякушки, как и все траминерки.
— Серьезно?
— Да. Я зарабатывала этим на жизнь. Толкала их драгоценности в Небиолло.
— Шутишь?
— Нисколько.
— С ума сойти… Хотя логично: тюрьмы переполнены, а семьям заключенных нужно на что-то жить… Но их бизнес, магазины, заводы — куда все это подевалось?
— Не все женщины достаточно умны, чтобы держаться на плаву. Большинство фирм было конфисковано Сопротивлением. У аристократок остались только их особняки, содержание которых стоит невероятно дорого.
— А уезжать они не хотят…
— Уезжать никто не хочет, не тупи. Те, кто мог, уехали еще до всего этого.
— Ты не уехала.
— Ц-ц-ц, я вернулась. Большая разница.
— Ради Энга?
— Ну конечно, ради чего еще?
— Даже не знаю. — Фандер кривится.
— Почему тебя так задевает брат? Что случилось?
Сердце Фандера пропускает удар, будто кто-то сначала придержал его, как цепного пса, а потом отпустил на свободу. Оно начинает колотиться слишком сильно, до пульсации в ушах.
— Энграм меня не задевает. Он… лучший в нашей семье, и вообще он один из лучших людей, которых я знаю. — Губы будто сами это говорят, по крайней мере, Фандер даже не подбирает слова.
— Тогда почему ты так дергаешься, когда слышишь про него? Что с тобой, черт возьми, происходит?
— Ну… — Он улыбается, а Нимея тут же его одергивает:
— Не смей отшучиваться! Я знаю эту твою самозащиту. Даже не думай, не поверю ни единому слову.
— Может, я ревную? — Он с коварной улыбкой смотрит на Нимею в надежде, что она не поверит или, наоборот, поверит и испугается продолжения разговора.
— Меня? — Она говорит это тоном, позволяющим в случае опасности перевести все в шутку.
— С чего ты так решила? Расскажи, Нимея, какие выводы ты сделала?
— Никакие не делала. — Она говорит осторожно. Ощущение, будто поднимает невидимое оружие и приставляет дуло к виску Фандера, готовая в любой момент вынести ему к черту мозги за такие вопросы.
— Не верю.
— Придется. — Она сглатывает, нервничает, Фандер этому чертовски рад.
— Я не ненавижу Энга. Но, возможно, нам есть что делить. — Он становится серьезнее и видит облегчение на лице Нимеи. — Не потому что он лучше и большего достоин, а я этого боюсь. Потому что я, наоборот… не могу претендовать на что-либо.
— Неужели тебе стыдн…
Он так сурово смотрит на Нимею, что она замолкает и отворачивается к окну.
Духота на улице сменяется ветреной погодой, которая трогает лицо прохладными лапами сквозь открытые окна машины, и Нимея с Фандером блаженно выдыхают.
— Сразу как-то легче стало… — бормочет Нимея, обернувшись через плечо на тающий в мареве испарений асфальта последний аркаимский город.
— Я думал, ты любишь Аркаим.