Gucci Accessories Collection («Коллекция аксессуаров Гуччи», GAC). Роберто управлял бизнесом из Флоренции, а Альдо занимался его развитием в Нью-Йорке. В новые линейки вошли косметички, сумки-шоперы и другие похожие товары из пропитанной холщовой ткани с отпечатанной на ней монограммой Гуччи, отделанные знаменитой кожей коричневого или темно-синего цвета и полосатой тесьмой. Эта коллекция стала известна как GAC или «холщовая» коллекция. Она была дешевле в производстве, чем привычные для «Гуччи» кожаные сумки и аксессуары ручной работы, и должна была расширить круг покупателей компании. План был таков: продавать косметички и сумки-шоперы вместе с другими товарами в парфюмерных магазинах и универмагах рядом с ароматами «Гуччи».
«Коллекция аксессуаров Гуччи», этот изначально разумный и хорошо продуманный шаг, который в 1979 году казался своевременным, в итоге выбил Гуччи из равновесия – как бизнес, так и семью. Выпуск GAC ознаменовал тот момент, когда Гуччи утратили контроль над фактором «качества» в своем производстве. Роберто вводил в эту коллекцию все больше и больше товаров, в том числе ручки и зажигалки, а дочерняя парфюмерная компания вскоре начала приносить больше прибыли, чем основная. На тот момент большая часть бизнеса Гуччи была основана или на собственных магазинах семьи, или на франшизе. Договорившись с Альдо, бизнес-леди Мария Манетти Фарроу, которая управляла магазинами франшизы «Гуччи» в «Джозеф Маньин», начала оптом распространять GAC для более широкого круга розничных торговцев. Манетти Фарроу сама была флорентийкой, в ней была деловая хватка и жажда успеха, и вскоре она прославилась в американской торговле своим управлением оптовой продажей GAC. Она была хорошо знакома с процессом как производства, так и распространения товара, поэтому подняла продажи коллекции с нуля до 45 миллионов оптовых продаж всего за несколько лет: холщовые сумки она закупала напрямую у главной компании во Флоренции и продавала в универсальные и специализированные магазины в Штатах, начав с восьмидесяти точек продажи. К тому моменту, как Гуччи отобрали у нее свой бизнес, она уже продавала 600 тысяч экземпляров в год, в том числе холщовые вещмешки, которые стоили 180 долларов за штуку и блестяще продавались, разошлись в две с лишним сотни городов в США. Больше трехсот торговых компаний закупали GAC у Манетти Фарроу, и продажи составляли больше ста миллионов долларов. К концу десятилетия холщовые сумки «Гуччи» продавали больше тысячи магазинов по всей стране.
– Я обратилась к покупателю, который особо не путешествовал, к тому, который не решался даже зайти в магазин, – объясняла Манетти Фарроу.
К концу 1980-х годов именно GAC стали тем товаром, попавшим в массовую продажу в универмаги и магазины косметики, который у профессиональных закупщиков ассоциировался с «обложкой» «Гуччи».
«Коллекция аксессуаров Гуччи» усугубила и еще один феномен: подделку. Скопировать недорогие холщовые сумки было проще, чем сложные кожаные вещи ручной работы, – и вскоре на рынок хлынули дешевые подделки. Кошельки с инициалами GG и сумки с красно-зеленой тесьмой наводнили рынок и магазины Флоренции, заполонили магазины недорогих аксессуаров в крупных городах США. Альдо знал, что подделки могут погубить его бизнес.
– Каково женщине купить дорогую сумочку и через три месяца на каждом углу видеть ее дешевые копии? – замечал он в интервью для журнала «Нью-Йорк».
Судебная война с подделками стала для Гуччи долгой и яростной. В одном только 1977 году они завели тридцать четыре судебных дела за полгода, в том числе ходатайство о закрытии фабрики по изготовлению туалетной бумаги с брендом Гуччи. Прецедент сложился несколькими годами раньше, когда Гуччи подали в суд на сеть магазинов «Федерейтед департмент сторз» за то, что те подписывали буханки хлеба фразой «Гуччи-Гуччи-Гу». С производителем, который продавал холщовые сумки под брендом «Гуучи», Альдо судиться не стал: это показалось ему смешным. А вот ботинки «под Гуччи» из Венесуэлы, футболки «Гуччи» из Майами и поддельный магазин «Гуччи» в Мехико его уже не развеселили.
– Солидные любители выгоды, – рассказывал Роберто Гуччи газете «Нью-Йорк таймс» в 1974 году, – и в их числе – жена бывшего президента Мексики, брали бракованные товары в так называемом магазине Гуччи в Мехико, пытались принести их в починку к нам в Нью-Йорк и уже там выясняли, что купили подделку.
Уже за первую половину 1978 года стараниями Гуччи были конфискованы более двух тысяч сумок и ликвидированы четырнадцать итальянских производств, занимавшихся их подделкой. Но, сражаясь за свое доброе имя, семья Гуччи упустила самую серьезную угрозу, которая скрывалась в их же рядах. Творческий и взбалмошный Паоло, недовольный тем, что ему не удалось занять серьезное место в компании, вступил в борьбу со своим дядей Родольфо, под началом которого он работал, – как по поводу роли креативного директора компании, так и по поводу деловых стратегий. Родольфо считал себя креативным главой компании и не принимал от Паоло ни предложений, ни критики. Полученные в подарок от Альдо 3,3 процента в компании какое-то время устраивали Паоло, но вскоре он начал пользоваться статусом акционера во время семейных собраний, чтобы вносить свои идеи в вопросах разработки, производства и продаж.
К тому времени Паоло расстался с женой и оставил ее с двумя дочками, а сам нашел новую подружку: Дженнифер Падлфут, пухлую светловолосую англичанку, мечтавшую о карьере певицы. Острая на язык Дженни сама уже пережила один распавшийся брак. Паоло обвенчался с ней на Гаити в 1978 году; при этом ему пришлось получить гражданство страны, так как развод с Ивонн был сложным, если не невозможным вопросом: они были обвенчаны Римской католической церковью. Через пять лет у Паоло и Дженни родилась дочь Джемма.
Когда в 1974 году Васко не стало, к Паоло перешло управление фабрикой в Скандиччи, на окраине Флоренции. Из застекленного кабинета Паоло был виден отдел заказов, где огромные часы на стенах показывали время во всех магазинах «Гуччи» по всему миру. Из другого окна открывался вид на отдел закупок, где заказывали ткани и драгоценные кожи: страусиные и крокодиловые из Индонезии и Северной Африки, свиные из Польши, кашемир из Шотландии, рулоны ткани с монограммой GG из города Толедо в Огайо, где ткань делали водонепроницаемой на заводах «Файрстоун». По другую сторону зала находилась студия дизайна – калейдоскоп цветовых колес и образцов ткани, которые крепились к стенам вперемежку с набросками сумок, пряжек, часов, скатертей и фарфоровой посуды. Из окна в кабинете Паоло открывался идиллический вид на капустные поля, холмистую тосканскую местность, усеянную виллами и кипарисами; вдали виднелись темные взгорья Апеннин.
Внизу, на самой фабрике, гудели швейные машины и стучали прессы для вырубки; и всё это на фоне жужжащих вентиляторов, которые разгоняли клеевые пары. В одном углу рабочие мастерски обрабатывали газовой горелкой жесткие бамбуковые стебли, обжигая и смягчая их, чтобы получились изящные изгибы ручек для знаменитых сумок от Гуччи. Взад-вперед катались тележки с товаром на разных стадиях производства – что-то отправлялось на склейку, что-то на сшивку, вырезку и отделку кожаными и металлическими деталями. За исключением современных прессов и оборудования для вырубки кожаных деталей, мастера на фабрике использовали все те же технологии, которые переняли с фабрик на Виа делле Кальдайе и Лунгарно Гуиччардини. После проверки каждый экземпляр помещали в белую фланелевую упаковку и готовили к отправке – так делают и по сей день.
Для работников, которые видели, как Паоло спешит из магазина и офисов на Виа Торнабуони на фабрику в Скандиччи и обратно, он был ярким, приятным и незаурядным человеком, который запоминался тем, что фонтанировал идеями и пробегал мимо в своих мокасинах с монограммой Гуччи по собственному дизайну. Его работники быстро запомнили, что Паоло, как и отец, может быть как восторженным, так и яростным. После успешной презентации он оборачивался к ассистентке по дизайну и говорил: «Они аплодируют мне, но я-то знаю, что все это сделали вы». Но если все та же ассистентка начинала ему перечить, он мог швырнуть ей в лицо ворох набросков и выставить из комнаты.
С виду спокойный и созерцательный образ жизни, который вел Паоло на холмах Тосканы, скрывал под собой настоящие бури. Паоло считал, что компании недостает взгляда в будущее и хорошего планирования, он обвинял своего дядю Родольфо в полном отсутствии организаторских способностей. Отца, напротив, он считал прирожденным лидером, которому давали плохие советы.
– Мой дядя был прекрасным актером, но отвратительным бизнесменом, – однажды заметил Паоло. – Ему хватило ума окружить себя хорошими людьми, но лидером он не был. А вот мой отец был полной его противоположностью: прирожденный лидер, но советчики у него были ужасные.
Каждый день он писал письма из Флоренции в Милан своему дяде Родольфо, чтобы пожаловаться: «Гуччи» следует лицензировать и выпустить линейку товаров подешевле для модной молодежи; «Гуччи» следует открыть новую сеть магазинов по примеру успешного магазина Джорджо в Риме. Паоло не только продвигал свои идеи по развитию бизнеса, от которых быстро отказывались, но и пользовался положением в семейном совете, чтобы задавать неловкие вопросы насчет финансов компании. Мировые продажи компании были огромными, фабрика во Флоренции работала на всех парах, Гуччи нанимали сотни работников со всего света, но казна компании почему-то вечно оставалась пустой. В тот год, когда Паоло и Дженнифер поженились, «Гуччи Шопс Инкорпорейтед» в Америке показала рекордный оборот в 48 миллионов долларов – и нулевую прибыль. Как такое возможно? – вслух гадал Паоло. Более того: он считал, что на месячное жалованье, которое получали они с братьями, почти невозможно прожить. Альдо не давал сыновьям много денег, приучая их к скромности и сдержанности. Время от времени он радовал их премией. «Давайте-ка порадуем мальчиков!» – весело говорил он и прибавлял к их зарплате в конце месяца небольшую сумму.