Преуспев в этой задаче в 1979 году, де Соле стал адвокатом по налоговым делам – а это одна из самых сложных областей профессии для иностранца в Америке – и стал привлекать в контору выгодные дела, так как работал с крупными итальянскими компаниями, которые собирались расширить свое влияние в США.
С Гуччи де Соле встретился через год, во время поездки в Милан. Там он познакомился с главным местным юристом, профессором Джузеппе Сена. В один прекрасный день Сена пригласил его на семейное собрание Гуччи. Собравшись, семья расположилась группками за длинными столами для совещаний, поставленными квадратом посреди комнаты: Альдо, его сыновья и их консультанты по одну сторону, а Родольфо, Маурицио и их консультанты – по другую. Де Соле и Сена сидели во главе собрания. Поначалу де Соле мало внимания уделял встрече: он сидел, склонив голову, и читал под столом газету. Но когда обстановка начала накаляться и Сена понял, что вряд ли чего-то добьется, то предложил де Соле самому вести собрание. Согласившись, де Соле отложил газету.
Он был прямолинеен и серьезен, и семейство Гуччи ничуть его не испугало. Правда, и он их особо не впечатлил – поначалу. Умный и успешный в своей сфере, де Соле был лишен лоска и элегантности. Это в Америке можно было добиться всего одним усердием, а вот итальянские деловые и личные отношения все еще были сильно обусловлены родословной и положением в обществе. Правильное имя, правильный адрес, правильные друзья и правильный стиль – все это составляло итальянский взгляд на bella figura – умение правильно выглядеть в любой момент. Гуччи смерили де Соле взглядом, приметили его растрепанную бороду, потертый и плохо сидящий американский костюм, а также белые носки с черными официальными ботинками. Но когда Альдо попробовал вклиниться в разговор вне очереди, де Соле сухо произнес:
– Сейчас не ваша очередь высказываться, мистер Гуччи. Будьте добры подождать.
Родольфо смотрел на эту сцену с восторгом и изумлением. Когда собрание окончилось, он догнал де Соле на выходе из здания и немедленно нанял, забыв и про дешевый костюм, и про белые носки.
– Человек, который способен вот так возразить Альдо, просто обязан работать на меня! – взволнованно твердил он. Вместе с де Соле Родольфо разработал кампанию по присоединению «Гуччи Парфюмс» к «Гуччио Гуччи»; этот ход усилил и упрочил контроль Родольфо над прибыльной GAC: вместо двадцати процентов он получил половину.
Возмущенный противодействием брата, Альдо позвал Паоло в свой офис в Палм-Бич, чтобы попросить о содействии на следующем собрании акционеров, на котором он надеялся поставить Родольфо на место. Сам Родольфо явиться не мог, так что попросил де Соле прервать опуск на островах Флориды и появиться на собрании, чтобы представлять его интересы. Все трое расположились за маленьким столом для переговоров в глубине длинного узкого кабинета Альдо, поделенного пополам письменным столом.
Паоло был не в настроении угождать отцу. Его верность компании и семье была подорвана тем, что он считал нечестным отношением к себе. Он заявил Альдо, что отдаст за него голос, если ему позволят работать под своим именем.
– Почему я должен помогать тебе бороться с Родольфо, если сам ты не даешь мне даже дышать? – спросил Паоло отца, тот вскочил с места и нервно расхаживал по кабинету. – Если я не могу работать в компании, то дай мне работать отдельно! Ты сам меня уволил, я тебя об этом не просил, – горячился Паоло.
Альдо ускорил шаг. Он не мог принять мысли, что его собственный сын пытается ему указывать. Окончательно выйдя из себя, он вернулся за стол и схватил первое, что попалось ему под руку на огромной столешнице: это была пепельница из свинцового хрусталя, дизайн которой разработал сам Паоло.
– Сукин ты сын! – взревел Альдо и швырнул пепельницей в сына через всю комнату. Хрусталь врезался в стену за столом для переговоров, осыпая Паоло и де Соле градом осколков.
– Ты с ума сошел! – прокричал Альдо, багровея, и вены вздулись у него на шее. – Почему ты не делаешь так, как я тебе скажу?
Этот случай разрушил все надежды Паоло на то, чтобы договориться с семьей. С того самого момента он решил, что дом Гуччи будет повержен. Он знал, что семья встанет против него: только он мог показать им, как сильно они ошиблись.
Альдо переживал из-за ссоры. С деловой точки зрения она лишала компанию ценных ресурсов и энергии, да к тому же портила имидж. На личном же уровне ему просто больно было вести войну с собственным сыном. Он верил в силу семьи и больше всего хотел примириться с Паоло. И решился на перемирие: пригласил Паоло и Дженни к себе в Палм-Бич между Рождеством и Новым годом в конце 1981 года. Отец и сын тепло поздоровались, как было принято у Гуччи – так, словно между ними ничего не произошло. Альдо позвонил Родольфо в Милан и поздравил с праздниками. А затем перешел к делу.
– Фоффо, мы только что обстоятельно поговорили с Паоло. Думаю, он готов вернуться в семью. Пора положить войне конец.
Они договорились предложить Паоло эту идею и в январе так и поступили. Они резко изменили саму структуру империи Гуччи: главная компания «Гуччио Гуччи» и все дочерние, в том числе «Гуччи Парфюмс», объединялись в единую компанию, «АО Гуччио Гуччи», которую и зарегистрировали на бирже. Трое сыновей Альдо получали по 11 процентов всего бизнеса, Альдо оставлял себе 17, а Паоло был назначен заместителем председателя новой компании. Кроме того, под «Гуччи Парфюмс» открылось новое отделение, которое должно было называться «Гуччи Плюс» и получить право выдавать лицензии. Директором этой компании должен был стать Паоло, чтобы все лицензии, которые он уже выдал от имени «Гуччи», были включены в компанию. Ему также пообещали с процентами выплатить долг за увольнение и назначить годовое жалованье в 180 тысяч долларов. Казалось, чего еще мог пожелать Паоло? По условиям соглашения обе стороны конфликта отзывали свои претензии друг к другу и Паоло отказывался от права производить и рекламировать продукцию от своего имени.
Паоло продолжал искать подвох. И его сомнения подтвердились, когда ему разъяснили, что все его предложения по дизайну должны быть одобрены советом директоров, президентом которого был Родольфо. Но все же Паоло решил согласиться. Соглашение он, наконец, подписал в середине февраля – но перемирию не суждено было продлиться долго.
Совет директоров «Гуччи» пригласил Паоло в марте 1982 года и сообщил, что он должен предоставить подробный список всех линеек продукции, производство которой он уже заказал, а также всех своих новых идей для линейки «Гуччи Плюс». Паоло очень старался и подготовил все материалы, но встреча прошла не так, как он ожидал. Совет отклонил все его предложения, объясняя, что сама идея линейки товаров по низким ценам «идет вразрез с интересами компании». Паоло был как никогда разозлен: он чувствовал, что его обманули. Впоследствии де Соле это отрицал, вспоминая, как разрушительны оказались для компании действия Паоло.
Довольно скоро собрание акционеров лишило Паоло полномочия подписи от лица компании. Он оставался членом совета, но лишался права на управление и на производство по собственным дизайнам. Получив неустойку за увольнение, через три месяца он снова оказался уволен.
– Я чувствовал себя идиотом, – сознавался Паоло. – Все обещания и заверения моего дяди оказались пустым звуком.
К моменту, когда 16 июля 1982 года во Флоренции, на Виа Торнабуони, над магазином «Гуччи», произошло то самое собрание, атмосфера в семье накалилась до предела. Паоло лишился управляющей роли в компании, но пользовался положением акционера, чтобы влиять на деловые решения. Итак, в тот день Альдо, Джорджо, Паоло, Роберто, Маурицио и остальные директора компании собрались за одним ореховым столом, а летний зной был ничуть не менее гнетущим, чем атмосфера в комнате. Альдо расположился в кресле во главе длинного стола для переговоров, справа от него сел его сын Роберто, а слева – брат Родольфо. Паоло сидел по другую сторону стола, между Джорджо и Маурицио.
Альдо открыл собрание и попросил секретаря зачитать протокол предыдущей встречи; предложение было одобрено. Затем Паоло спросил, может ли он высказаться – и за столом тут же начали шептаться и переглядываться.
– Зачем? Что ты хочешь сказать? – раздраженно спросил Альдо.
– Я хочу сказать, что меня как директора этой компании лишают права изучать и даже видеть документы и отчетность по ней, – заявил Паоло. – Прежде чем мы продолжим, я хочу прояснить, что я имею в виду.
Его слова встретили неодобрительными возгласами.
– Кто эти двое загадочных акционеров в Гонконге, которые получают деньги от компании? – выпалил Паоло.
Возгласы стали громче. Паоло заметил, что секретарь – им был Доменико де Соле – не ведет записей, и воскликнул:
– Почему вы не записываете мои вопросы? Я требую вести протокол собрания!
Де Соле оглядел кабинет, увидел, что никто с требованием не согласен, и проигнорировал его. Тогда Паоло извлек из портфеля диктофон, включил его и начал проговаривать то, чем был недоволен. Затем он швырнул на стол список вопросов.
– И я требую, чтобы это было внесено в протокол! – прокричал он.
– Выключи немедленно! – взревел Альдо, а Джорджо протянул руку через стол, чтобы выхватить у Паоло диктофон, но по оплошности сломал его.
– Ты что, рехнулся?! – разозлился Паоло. Альдо сорвался с места и кинулся к нему. Маурицио вскочил на ноги, боясь, что Паоло бросится на Джорджо и Альдо, поэтому взял кузена в захват со спины. Добравшись до Паоло, Альдо попытался вырвать диктофон у него из рук, и в драке Паоло в кровь расцарапали лицо. Увидев кровь – пусть самую малость – компания все же успокоилась. Маурицио и Джорджо отпустили Паоло; тот схватил портфель и кинулся бежать из комнаты, крича ошеломленным работникам, чтобы те вызвали полицию.
Выхватив телефон у телефонистки, Паоло позвонил своему врачу и адвокату, а затем спустился на лифте на первый этаж, прямо в магазин «Гуччи». По пути к выходу он пересек весь зал, крича пораженным продавцам и покупателям: