– В жизни важно уметь сосчитать до десяти, – много лет спустя замечала Кассоль, признавая: она при этой размолвке повела себя не лучшим образом. Тогда она злилась на то, что после ее многолетней преданности Родольфо его сын просто не нашел ей места в своих новых планах на компанию.
– Он не мог видеть рядом с собой никого, кто напоминал бы о прошлом, – замечала Кассоль.
В августе начальник полиции Флоренции, Фернандо Сергио, пригласил Кассоль в свой кабинет. Кассоль приехала из Милана поездом, путешествие заняло у нее три часа. Когда она вошла в кабинет, у Сергио на столе было досье на сорок страниц, старательно подготовленное Альдо, Джорджо и Роберто. Они обвиняли Маурицио в подделке отцовской подписи, чтобы избежать налогов на наследство на сумму примерно 13 миллиардов лир (то есть 8,6 миллиона долларов).
– Можете ли вы подтвердить то, что здесь написано? – спросил Сергио.
– Могу, – нервно ответила Кассоль.
– Расскажите мне, как это было.
Кассоль сделала глубокий вдох.
– 16 мая, через два дня после смерти Родольфо Гуччи, его сын Маурицио Гуччи и его советник Жан Витторио Пилоне попросили меня подделать подпись Родольфо Гуччи на пяти сертификатах акций, изданных на его имя. Это было в офисе «Гуччи» в Милане, на Виа Монте Наполеоне. Я решила, что не смогу подделать подпись сама, поэтому предложила доверить это моей ассистентке Лилиане Коломбо. Тем же утром, в доме Пилоне на Корсо Маттеотти, Коломбо подделала эти подписи. Но подделка вышла плохо, сертификаты были испорчены, и пришлось печатать новые. Так что два дня спустя, через двадцать четыре часа после похорон, опять же в доме Жана Витторио Пилоне, Коломбо подделала подписи вторично, на сертификатах акций Guccio Gucci SpA, Gucci Parfums и еще нескольких зеленых сертификатах, назначения которых она не знала.
Досье указало на еще одного важного свидетеля – его Сергио пригласил к себе в тот же день. Джорджо Кантини, один из управляющих «Гуччи» во Флоренции, хранил у себя ключи от сейфа компании, который находился во флорентийском офисе «Гуччи». В этом сейфе, старом черном «Вертхайме», изготовленном в Австрии в 1911 году, хранились самые важные документы компании.
Кантини сообщил начальнику полиции, что документы были в сейфе с 14 марта 1982 года по 16 мая 1983 года, когда, уже после смерти Родольфо, они были им переданы Маурицио. Когда Сергио заметил, что сертификаты акций были подписаны Родольфо 5 ноября 1982 года, Кантини немедленно выразил свое недоверие:
– Impossibile, signore! – воскликнул он. Кантини был единственным, кроме самого Родольфо, у кого был ключ от сейфа, и он никому не открывал дверцу. Было странно даже представить, чтобы мучимый болезнью Родольфо в свободное время отправился во Флоренцию, открыл сейф своим ключом, чтобы забрать и потом заменить сертификаты акций – при этом не поставив Кантини в известность.
Сергио понял, что дело оказалось чересчур сложным для работника его уровня, и передал его своим коллегам в Милан, где якобы и была совершена подделка. Восьмого сентября 1985 года миланский суд наложил арест на пятидесятипроцентную долю Маурицио в компании на время расследования предполагаемой подделки. Маурицио, решивший, что Кассоль объединилась с его родней и мстит ему лично, составил полный негодования ответ на бумаге для документов президента «Гуччио Гуччи», проставив наверху страницы печать компании. Тем временем Альдо, Роберто и Джорджо, которым оказалось мало уголовного расследования, начатого их стараниями, подали против Маурицио гражданский иск. С помощью адвокатов Маурицио удалось снять арест 24 сентября, но для него эта война только начиналась.
Годом раньше, захватив власть в совете директоров, Маурицио думал, что щедро поступил с Альдо: выделил ему почетную должность и позволил остаться в своем президентском кабинете на 24-м этаже в нью-йоркском здании «Гуччи». Когда он узнал, что досье на стол Сергио положил именно Альдо, он был беспощаден. Он рассказал де Соле, что произошло, и тот отправил работников, которые за ночь собрали вещи Альдо и вышвырнули «гуру Гуччи» из его президентского кабинета. Когда работники магазина в Нью-Йорке с утра пришли на работу, за резным деревянным столом Альдо сидел Доменико де Соле.
– Они снова развязали войну, – говорил он. – Я сказал Альдо, что надо быть рассудительным и поступать честно: если он начнет судебную тяжбу, я буду его противником. Он все говорил, что ему нравится то, что я делаю, что он видит, как я стараюсь навести порядок. Но мне кажется, что его подставили собственные дети – хоть он и говорил не раз, что считает их глупыми. Он выступил против нас в суде, и я его изгнал, – буднично добавлял де Соле.
С одобрения Маурицио он запретил Альдо заходить в здание, а также выпустил пресс-релиз, в котором сообщалось, что управление «Гуччи» «решило прекратить участие Альдо в делах компании», так как возникали непонимания в вопросах представительства. Затем руководство «Гуччи Америка» подало в суд на Альдо и Роберто за вывод более миллиона долларов из фонда компании ради личной выгоды.
Когда о произошедшем узнала Бруна Палумбо, она позвонила Марии Манетти Фарроу, бывшей распространительнице GAC, – женщины были дружны между собой.
– Произошло ужасное, – сказала Бруна и дрожащим голосом попросила Марию поставить свечку Богоматери. После тридцати двух лет трудов на собственную компанию Альдо указал на дверь его же племянник.
В 1980-х «Гуччи» больше прославились междоусобными войнами, чем торговлей. Новые подробности семейных дрязг заполоняли колонки светской хроники. Пресса наслаждалась наплывом новостей. Казалось, чем громче и внушительнее заголовки, тем больше покупателей рвутся в магазины «Гуччи».
«Вот и еще один эпизод нового и поистине итальянского варианта «Династии» с настоящими людьми вместо актеров», – писала «Республика», сравнивая скандал с популярным в Европе американским телесериалом. Несколько дней спустя в ней прозвучало: «G – это не Гуччи, G – это guerra[25]». По словам лондонской «Дейли экспресс», «Гуччи» была многомиллионной компанией, в которой было больше беспорядка, чем в римской пиццерии».
«Это такое побоище, в котором на входе свиньи, а на выходе – фарш», – цитируя одного английского комика, писала другая газета. Даже флорентийская «Ла Нацьоне», газета из родного города Гуччи, непочтительно замечала на целом развороте, посвященном династии: «За деньги можно купить все – но не переливание голубой крови».
К тому времени Альдо, который, наконец, осознал весь масштаб своих проблем с законом и налогами в США, решил, что пора навести в доме порядок. В декабре 1985 года он пригласил Джорджо и Роберто встретиться с ним в Риме. Он перешел сразу к делу и сообщил, что решил уступить свои акции «Гуччи» сыновьям, и на то было две причины. Во-первых, он боялся, что текущее расследование налоговых органов приведет к серьезным штрафам, наложенным на его имущество; он хотел облегчить свой портфель, но сохранить все в семье. Во-вторых, ему было уже восемьдесят, и он хотел защитить сыновей от непомерно больших налогов на наследство – особенно после истории с Маурицио. Он говорил: «Зачем мне отдавать деньги налоговой службе?»
Восемнадцатого декабря 1985 года по тайному договору Альдо разделил оставшиеся у него 40 % в Guccio Gucci SpA между Джорджо и Роберто. Он уже отдал 10 процентов троим сыновьям в 1974 году, когда не стало Васко. В итоге этого договора Роберто и Джорджо досталось по 23,3 процента в итальянской главной компании, оставляя Паоло лишь изначальные 3,3 процента. Кроме того, у всех троих было по 11,1 % в «Гуччи Шопс Инкорпорейтед». Альдо оставалось 16,7 процента в «Гуччи Шопс Инкорпорейтед», а в итальянской компании – ничего. Кроме того, Альдо с сыновьями поделили доли участия в разных компаниях «Гуччи» за рубежом: во Франции, Великобритании, Японии и Гонконге. У Маурицио было 50 процентов в «Гуччио Гуччи» и «Гуччи Шопс Инкорпорейтед», а также то, что принадлежало Родольфо в зарубежных компаниях. Паоло подозревал, что к нему относятся хуже, чем к братьям: он уже заявлял при всей семье: «Если папа после смерти ничего мне не оставит… Я соберу команду адвокатов и буду судиться, если понадобится, хоть пятьдесят лет!»
Чтобы избежать дальнейших столкновений с Паоло, Роберто и Джорджо договорились использовать при голосовании только свои 3,3 процента на собраниях «Гуччио Гуччи».
Тем временем договор Маурицио и Паоло распался в ноябре 1985 года, в один солнечный день в Женеве – в день итоговой встречи, на которой они должны были заключить договор и пожать друг другу руки. Посыльные от Паоло и Маурицио метались между двумя лагерями по коридорам отделения «Кредит Суисс» в Лугано, где находились на условном счету акции Паоло. Согласно официальным документам, которые впоследствии подал Паоло, Маурицио не соблюдал условий их договора и якобы отстранил его от участия в новой компании, «Гуччи Лицензинг Сервис», которая должна была быть основана при участии Паоло. Шли часы, а дело не двигалось к соглашению, которое вручило бы Маурицио 53,3 процента и контроль над компанией. Наконец, уже поздно ночью, когда рабочий день давно завершился, а банковские служащие валились с ног от усталости, Паоло закончил дело, которое казалось ему издевательством. Он разорвал черновик договора, над которым они работали, собрал свою команду консультантов и ушел прочь, забрав с собой свои сертификаты акций. Несколько дней спустя Паоло снова подал иск против Маурицио, заявляя, что его двоюродный брат захватил контроль над компанией в нарушение их договора, и требуя, чтобы назначение Маурицио председателем «Гуччи» было признано недействительным.
Маурицио, уже поняв динамику семейных раздоров, был готов к ссоре с Паоло и держал про запас еще одну сделку, но с Джорджо. На собрании 18 декабря 1985 года он предложил новый сценарий, при котором компания назначала исполнительный комитет из четырех человек: его самого, Джорджо и доверенного управляющего от каждого из них. Джорджо получил бы должность вице-президента, а исполнительный комитет обеспечивал бы совместное управление компанией. На это предложение согласился даже Альдо.