– Будущее начинается здесь, – говорил Форд. – Вы должны быть частью сегодняшнего дня и сделать это своей работой, чтобы прочувствовать его, а затем превратить это чувство в вещь!
Он представил свою первую сольную мужскую коллекцию во время сезонной выставки мужской одежды Питти Уомо во Флоренции, на небольшом приватном показе мод в историческом офисе «Гуччи» на Виа делле Кальдайе. Пока журналисты сидели на складных стульях под расписанным фресками потолком в комнате наверху, где мастера «Гуччи» когда-то шили свои сумки, Форд отправлял мускулистых мужчин-моделей в облегающих ярких бархатных костюмах на покрытый ковром подиум, их лакированные мокасины сверкали металлическим блеском в свете ламп. Он знал, что напал на след.
– Я никогда не забуду выражение лица Доменико, когда человек в розовом костюме вышел на подиум, – сказал Форд позже. – Он был в шоке! Модель была одета в розовый мохеровый свитер, очень обтягивающий, бархатные брюки и туфли цвета металлик. У Доменико отвисла челюсть. Он был ошеломлен.
Пока пресса восторженно аплодировала, Форд понял, что это момент его славы. Впервые за четыре года работы в «Гуччи» он вышел на подиум и поклонился, на его лице появилась дерзкая улыбка, как будто он только что придумал шутку и собирался ее рассказать.
– У меня было так много сдерживаемой энергии, – вспоминал Форд. – Мне никогда не предлагали выйти на подиум, когда там были Маурицио и Доун, и я просто решил, что это мой шанс! Я не спрашивал ничьего разрешения, я сделал шоу, разработал одежду, которая, по моему мнению, была правильной, и я просто взял и вышел. Иногда в жизни вам приходится что-то предпринимать, если вы хотите двигаться вперед!
То, что шокировало де Соле, взбудоражило модную прессу. На следующий день де Соле, его жена и две дочери с волнением изучали восторженные отзывы, когда отправились в Кортина-д’Ампеццо в итальянских Доломитовых Альпах на лыжный отдых.
Ажиотаж вокруг Форда и того, что он делал с «Гуччи», нарастал. Когда в марте пресса и покупатели заняли свои места на женских показах «Гуччи», они болтали и сплетничали в возбужденном ожидании под сверкающими люстрами Società dei Giardini, миланского садового клуба, а не в гигантском зале Фиера. Садовый клуб обычно открывал свои двери для высшего общества Милана, а не для международной модной тусовки. Двадцать три года назад tutto Milano[43] праздновал свадьбу Маурицио и Патриции в этих самых комнатах. В тот вечер напряжение гудело за высокими застекленными дверями, ведущими в выставочный зал. Всем было любопытно посмотреть, что будет делать Форд. Он подписал контракт с самым востребованным продюсером модных показов Кевином Криером и впервые нанял топ-моделей.
– Тогда для нас было очень важно провести шоу с топ-моделями и профессиональным продюсером, – вспоминал Форд.
Когда свет в помещении погас, из динамиков зазвучала драйвовая ритмичная музыка, и яркий белый луч прожектора ударил в подиум. В этот момент вышла модель Эмбер Валлетта. Зрители ахнули. Она была потрясающей юной Джули Кристи![44] Валлетта была одета в светло-зеленую атласную рубашку, расстегнутую почти до пупка, и пару низко сидящих облегающих синих бархатных джинсов с темно-зеленым мохеровым пальто. На ее великолепных ногах красовались новые туфли-лодочки из лакированной кожи клюквенного оттенка с наборным каблуком. Ее взъерошенные волосы падали на глаза, а губы, слегка приоткрытые, отливали бледно-розовым.
«О-о-о, кажется, будет весело», – подумала Гейл Пизано, старший вице-президент и директор по продажам «Сакс, Пятая авеню». Зрители охали и ахали, когда их стулья вибрировали от музыки, а девушки шагали по подиуму под ярким светом прожекторов, одна ослепительнее другой.
– Это было горячо! Это был секс! – сказала Джоан Канер, старший вице-президент и директор по моде Нейман Маркус. – Девушки выглядели так, словно только что сошли с чьего-то частного самолета. Вы просто знали, что в такой одежде вы будете выглядеть так, будто живете на грани – делаете и получаете все, что хотите!
Знойные взгляды, влажные губы, бархатные облегающие брюки, атласные рубашки и мохеровые куртки разлетелись по обложкам и внутренним разворотам модных журналов по всему миру.
– Непринужденная сексуальность всего этого произвела гипнотический эффект, заставивший аудиторию замереть на своих местах, – писал «Харперс Базар», а модный критик «Нью-Йорк таймс» Эми Спиндлер окрестила Форда «новым Карлом Лагерфельдом», ссылаясь на родившегося в Германии дизайнера, нанятого в 1983 году для обновления «Шанель».
– Я знал, что коллекция станет хитом, с того момента, как начал работать над ней, – позже говорил Форд. – Я вложил в нее всю свою энергию, и я просто знал это. Она изменила мою карьеру.
Но только когда Форд вошел в шоу-рум на следующий день, он понял, насколько успешным было шоу.
– Нельзя было пройти через дверь! – говорил он. – В шоу-руме была толпа. Это была полная и абсолютная истерия. Покупатели приходили без предварительной записи; некоторые из них даже не видели шоу, но они слышали о нем и хотели прийти.
Сливки общества быстро переоделись в одежду от Гуччи – Элизабет Хёрли появилась на публике в черных лакированных ботинках от Гуччи и искусственных мехах «плохой девочки»; в ноябре 1995 года Мадонна надела костюм от Форда с шелковой блузкой и брюками с низкой талией на церемонию MTV Video Music Awards; Гвинет Пэлтроу потрясла своих поклонников обтягивающим красным бархатным брючным костюмом. Довольно скоро Дженнифер Тилли, Кейт Уинслет и Джулианна Мур вошли в обширный список звезд, которые гуляли по городу, с головы до ног одетые в «Гуччи». Даже топ-модели предпочитали «Гуччи» вне съемочной площадки. Том Форд достиг своей цели.
– У «Гуччи» яркая история, – говорил он. – Кинозвезды, властвующая элита – я хотел взять этот образ и сделать свою версию для 1990-х годов.
После своей первой коллекции блокбастеров Форд провел головокружительный раунд интервью для прессы и званых ужинов и вернулся домой в Париж. Он сразу же отправился спать.
– Я слег с лихорадкой и болью в горле, как обычно после шоу, и несколько дней пролежал в постели, – рассказывал Форд. Затем он позвонил Доменико де Соле.
– Доменико? Это Том. Мне нужно с тобой поговорить. Мне нужно, чтобы ты приехал в Париж.
Де Соле, обеспокоенный, согласился.
Форд попросил свою секретаршу заказать им хороший столик в высококлассном, но не слишком модном ресторане – месте, которое было бы подходящим для важного делового разговора. Он выбрался из постели, оделся официально – рубашка, брюки, пиджак, даже галстук – и отправился на встречу с де Соле в ресторан отеля «Бристоль».
Когда де Соле прибыл, Форд уже ждал его за столиком в глубине ресторана, расположенного на первом этаже отеля. Это место было не из тех, которые обычно посещал Форд.
– В зале больше никого не было, – вспоминал Форд. – Вокруг стояли модные официанты, горели свечи, играла музыка, везде были цветы.
Де Соле прошел по сине-красному цветастому ковру, мимо рядов покрытых льняными скатертями столов, в дальнюю часть зала, где Форд поднялся, чтобы поприветствовать его. Сначала беседа не клеилась. Форд, заметив неловкость де Соле, улыбнулся своими пухлыми губами и драматично сказал:
– Ну, Доменико, я думаю, тебе интересно, почему я позвал тебя сюда сегодня вечером.
– Да, Том, – ответил де Соле, поворачивая голову, чтобы снять напряжение с шеи нервным движением, которое было хорошо знакомо Форду.
Форд протянул руку и положил ее на руку де Соле.
– Доменико, ты выйдешь за меня замуж?
Де Соле уставился на него, потеряв дар речи.
– Он был в шоке! – с довольным смешком вспоминал Форд. – Он еще не знал моего чувства юмора, мы только начали работать вместе, и он понятия не имел, чего можно от меня ждать.
Форд попросил у де Соле новый контракт и больше денег.
– Я выдвинул свои условия, – признался Форд. – Я сказал: «Послушай, все изменилось, и я действительно хочу остаться здесь, но это то, чего я хочу».
Форд вскользь описал условия, которые поставил перед «Гуччи», не раскрывая подробностей:
– Это были серьезные перемены в моих профессиональных отношениях с компанией.
Всего через несколько недель был застрелен Маурицио Гуччи. Рик Свенсон узнал эту новость от секретаря «Инвесткорп», когда вошел в офис в то утро.
– Я был так ошеломлен, что остановился как вкопанный, – рассказывал Свенсон. – Это было трагично, как если бы маленький мальчик был убит на заре жизни. Для меня Маурицио всегда был тем маленьким ребенком, который шел в кондитерскую.
Когда появились новости об убийстве, Том Форд находился во Флоренции, работая над весенней коллекцией 1996 года в своей новой дизайнерской студии над магазином «Гуччи» на Виа Торнабуони. Билл Фланц и Доменико де Соле работали в своих офисах в Скандиччи. Доун Мелло спала в своем пентхаусе в Нью-Йорке, пока подруга не разбудила ее, чтобы рассказать о случившемся. Андреа Моранте только что прилетел в Лондон из Милана, где работал над новым приобретением. Немир Кирдар был дома в своем лондонском особняке, готовясь отправиться в офис. Во всем мире те, кто знал Маурицио, были опечалены и озадачены; человек, который дал им шанс блеснуть, был убит при загадочных обстоятельствах.
Отдел по связям с общественностью «Гуччи» изо всех сил пытался дистанцировать компанию от новостей, неустанно объясняя журналистам, что Маурицио не был связан с компанией в течение почти двух лет, хотя прокурор Милана Карло Ночерино все равно стал постоянным посетителем фабрики «Гуччи» в Скандиччи. День за днем секретари «Гуччи» приводили его в старый Зал Династии, позже демонтированный, где он просматривал папки в поисках ответов на вопросы о загадочном убийстве Маурицио, но там их не было.
В «Инвесткорп» колебались, гадая, не помешают ли последствия убийства Маурицио их планам сделать компанию открытым акционерным обществом, продав акции на фондовом рынке. Но ажиотаж вокруг убийства постепенно утих, и «Инвесткорп» продолжила подготовку к листингу.