Когда новости о сделке «Гуччи» и PPR попали в СМИ, Арно находился за пределами Парижа, выступая перед группой менеджеров LVMH в Евродиснейленде. Он прервал встречу и помчался обратно в Париж, который был менее чем в часе езды. Его старшие помощники, голубоглазый Годе и твердолобый Либер, узнали о масштабной сделке в амстердамском отеле «Амстел» незадолго до встречи с начальником юридического отдела «Гуччи» Аланом Таттлом в отеле «Краснопольский», запланированной на 13:00.
– Что же нам теперь делать? – беспомощно спросил Либер.
– Будем действовать по намеченному плану, – ответил Годе сквозь зубы.
Когда Таттл встретил Годе и Либера в конференц-зале, он вежливо отказался сообщить им дополнительные детали сделки с Пино, что еще больше разозлило дуэт из LVMH.
– Для успешных переговоров необходимы три вещи: вежливость, прозрачность и добрые намерения, – строго сказал Годе. – Я сожалею, что сегодня утром вы не показали ничего из этого, – сказал он, и руководители LVMH развернулись и ушли.
В первой половине дня они связались с Арно, находившимся в конференц-зале на авеню Ош на верхнем этаже здания LVMH. Буквально за день до этого на конференции аналитиков LVMH в Париже Арно утверждал, что не собирается полностью выкупать «Гуччи». В свете сделки с Пино Арно понял, что у него есть два варианта: остаться бессильным миноритарным акционером в компании, контролируемой враждебно настроенным руководством, или попытаться сразу купить «Гуччи». В тот же день Арно предложил купить «Гуччи» по 81 доллару за акцию, оценив компанию более чем в 8 миллиардов долларов, – замечательная цифра, учитывая, что всего шесть лет назад «Гуччи» балансировала на грани банкротства.
Де Соле разговаривал по телефону в конференц-зале своего парижского отеля, объясняя соглашение Пино репортеру, когда он услышал эту новость. Он прервал интервью и начал кричать: «Мне больше нечего добавить! Мне больше нечего добавить! Мне больше нечего добавить!» В конце концов, казалось, Арно сделал то, о чем все время просил де Соле: сделал предложение по покупке «Гуччи» целиком.
Предложение Арно никуда не делось. Оно предусматривало отмену соглашения «Гуччи» с Пино. Но команда «Гуччи» хорошо разыграла свои карты и позаботилась о том, чтобы соглашение с Пино было незыблемой транзакцией с оплатой наличными в банке. Последующие предложения Арно, в которых он поднял цену до 85 долларов за акцию и, по некоторым данным, до 91 доллара за акцию, оценивая «Гуччи» почти в 9 миллиардов долларов, также ни к чему не привели. Совет директоров «Гуччи» изучил и отклонил каждое из них как неполное и ничем не обусловленное. Арно подал новую порцию судебных исков, чтобы заблокировать сделку с Пино. Двадцать седьмого мая в комнате с зелеными стенами Торгово-промышленной палаты Амстердама пятеро судей в черных мантиях, председательствовавших под фотографией королевы Беатрикс, утвердили соглашение «Гуччи» с PPR. Хотя суд отменил ESOP, беспрецедентная «ядовитая пилюля» выполнила свою задачу, дав «Гуччи» время, чтобы найти своего «белого рыцаря». Де Соле немедленно позвонил Тому Форду, который был в Лос-Анджелесе, чтобы забрать награду, и сообщил хорошие новости. Затем он поручил своим подчиненным составить план вечеринки. В ту ночь уставшие, обрадованные и испытывающие облегчение члены команды «Гуччи» праздновали на барже, плавающей по каналам Амстердама, весело поднимая бокалы с шампанским за несостоявшееся поглощение со стороны LVMH.
Зализывая раны, Арно и Годе вернулись в свою башню из стекла и мрамора на авеню Ош, смущенно признав, что, возможно, они допустили ошибку. Но отступать они не собирались. Хотя здравый смысл мог побудить Арно спокойно продать свои акции «Гуччи», он упорно стоял на своем, полагая, что в долгосрочной перспективе выйдет из ситуации победителем.
– Мы собираемся остаться здесь, – сказал тогда Годе. – Не каждый день нам приходится сидеть сложа руки и смотреть, как другие работают на нас. Но если все окажется не так просто, как было заявлено, мы будем в первом ряду, – говорил он с улыбкой, имея в виду, что LVMH будет готова жестко отстаивать свои интересы. Однако к середине 2000 года LVMH, похоже, была готова отказаться от своей доли в «Гуччи».
Для Доменико де Соле настоящий конец битвы с LVMH наступил только в июле 1999 года, когда ряд назначений в совет директоров «Гуччи» был утвержден без изменений, несмотря на возражения LVMH на ежегодном общем собрании акционеров «Гуччи» в Амстердаме.
– Все независимые акционеры стали на нашу сторону, – сказал де Соле. – Для меня это был настоящий конец битвы. Арно думал, что он хозяин вселенной! Что ж, его положили на лопатки!
Тем временем, как и обещал Годе, LVMH продолжала дышать в затылок де Соле, вставляя палки в колеса сначала соглашению с Пино, а затем запланированному приобретению «Ив Сен-Лоран» через «Санофи Боте». Арно создавал технические проблемы на пути заключения альянса «Гуччи» и PPR, обвинив стороны в неуплате 30 миллионов долларов корпоративного налога по сделке. В «Гуччи» в свою защиту заявили, что они не обязаны платить налог, о чем говорит заключение их юристов, и что в процессе они сэкономили деньги своих акционеров. Кроме того, по словам представителей «Гуччи», даже если они будут обязаны заплатить, это будет каплей в море на фоне сделки на 3 миллиарда долларов, которую они заключили. Тем не менее Арно продолжал стоять на своем и следил за каждым шагом де Соле. Арно также заявил, что, по его мнению, цена в 6 миллиардов франков (около миллиарда долларов) за «Санофи Боте» – парфюмерную группу, контролировавшую YSL, – была слишком высокой. Как второй по величине акционер «Гуччи», он мог помешать сделке, если бы доказал, что это не в интересах акционеров. Арно сам отказался от покупки «Санофи» в декабре, заявив, что это слишком дорого.
Помимо Арно, де Соле пришлось бороться еще с двумя французами. Первым был Пьер Берже, энергичный 68-летний председатель и соучредитель YSL. Берже, у которого был крепкий контракт до 2006 года, дававший ему право вето на творческие решения, принимаемые в доме, не собирался отходить в сторону. От также не желал пускать чужаков в святая святых «Ив Сен-Лоран», изящный прустовский особняк на авеню Марсо в Париже с просторными гостиными, увешанными зелеными шторами и люстрами, и со всеми его дизайнерскими студиями и офисами.
– Это здание и эти офисы неприкосновенны! – заявил Берже. – Это территория высокой моды.
По другую сторону стола переговоров Доменико де Соле был столь же бескомпромиссным. Он и Том Форд должны были получить полный контроль, иначе сделка не состоялась бы.
Другим французом, с которым пришлось иметь дело де Соле, был его собственный спаситель и вновь обретенный партнер – Франсуа Пино, который приобрел YSL через свою частную холдинговую компанию Artemis SA, но очень хотел завершить переход компании в «Гуччи».
– Я вел упорную борьбу против своего крупнейшего акционера! – говорил де Соле. – Нам нужно было найти формулу, которая дала бы «Гуччи» полный контроль. Сделку должны были одобрить независимые члены совета директоров.
– Сильной стороной команды Тома Форда и Доменико де Соле была их способность контролировать творческую сторону и ценность бренда с помощью дизайна продукта, связанных образов и концепций магазинов, – отмечал миланский консультант по предметам роскоши Армандо Бранчини, старший вице-президент «Интеркорпорат». – Было бы обидно, если бы у них не было необходимой свободы, чтобы заниматься всем этим.
Когда стало казаться, что решения проблемы нет, сам Пино предложил изящный компромисс: он купит подразделение высокой моды через свою инвестиционную компанию «Артемис», а «Гуччи» получит остальное. Помимо бизнеса YSL, в «Санофи» входил бренд Roger & Gallet и ряд лицензий на парфюмерию, включая Van Cleef & Arpels, «Оскар де ла Рента», «Крициа» и «Фенди». В YSL уже существовало разделение между высокой модой, которая все еще создавалась самим Ивом Сен-Лораном, и женскими и мужскими коллекциями прет-а-порте «Рив Гош», создаваемыми молодыми дизайнерами Альбером Эльбазом и Эди Слиманом соответственно. Формальное разделение бизнеса на две отдельные компании казалось естественным и оправданным. Решение Пино, принятое в последнюю минуту, дало всем то, что они хотели. Ив Сен-Лоран и Пьер Берже передали полный контроль над брендом «Ив Сен-Лоран» Де Соле и Форду за солидное вознаграждение в размере 70 миллионов долларов, при этом они сохранили дизайнерский и исполнительный контроль над подразделением высокой моды, в котором работало около 130 человек, а объем продаж составлял около 40 миллионов французских франков, и эта цифра постоянно снижалась. Пино согласился на этот компромисс, чтобы завершить крупную сделку.
– Я очень сдержанный, но некоторые очень упрямые люди ошибочно считают это проявлением мягкотелости, – говорил де Соле. – Я не мягкий. Все было очень просто – я просто знал, что мне нужно.
Де Соле демонстрировал свое искусство вести переговоры в течение последних нескольких месяцев, когда разразился оживленный торг вверх из-за римского производителя аксессуаров «Фенди». Компания была одним из фаворитов рынка аксессуаров благодаря своей сумочке «Багет» – универсальной модели, созданной в 1997 году, которую cметали с прилавков быстрее, чем производитель восполнял запасы. «Фенди» контролировали пять энергичных сестер – дочери основателя компании Адель Фенди – и их семьи. По мере того как ажиотаж вокруг компании становился все сильнее, ее цена также начала расти и в итоге превысила средние значения для люксовых брендов, котировавшихся в отрасли в то время. Когда цена выросла, первые участники торгов, в том числе римская ювелирная компания «Булгари» и американский фонд прямого инвестирования «Тексис Пасифик Групп», отказались от участия. Де Соле, который сделал предложение о приобретении контрольного пакета акций, оценивающий всю компанию примерно в 1,3 триллиона лир (около 680 миллионов долларов), смотрел, как остальные претенденты постепенно отходят в сторону, и думал, что сделка у него в кармане. Затем Патрицио Бертелли из «Прада», который давным-давно был поставщиком кожаных изделий для «Фенди», вышел на сцену с предложением 1,6 триллиона лир (около 840 миллионов долларов). Де Соле очень хотел купить «Фенди». Он чувствовал, что они с Фордом могут творить чудеса с итальянской фирмой по производству мехов, кожи и аксессуаров, истоки которой мало чем отличаются от «Гуччи». Де Соле перебил предложение Бертелли, предложив 1,65 триллиона лир (около 870 миллионов долларов). Затем Бертелли произвел эффект разорвавшейся бомбы: он объединился с LVMH в беспрецедентном союзе, обойдя «Гуччи» с предложением, которое оценивало компанию в более чем 900 миллионов долларов, что более чем в 33 раза превышало чистую прибыль «Фенди». В то время в отрасли цена продажи, превышавшая прибыль в 25 раз, уже считалась завышенной. Сделка по «Фенди» стала ударом по сложившемуся порядку и заставила де Соле думать, что два его злейших врага ополчились против него. Тем не менее де Соле снова обратился к своему совету директоров.