Гуччи» из плоти и крови, также пленяла потребителей.
История Гуччи символизирует борьбу, которую вели многие семьи и отдельные люди в Европе, создававшие и развивавшие свой собственный бизнес. Теперь они сталкиваются с классической «уловкой 22»[54]: цена, которую они должны заплатить за свой успех, часто заключается в том, чтобы отказаться от своей компании. Поскольку глобальная конкуренция ускоряет консолидацию отрасли, семьи и отдельные владельцы должны отказаться от своей автономии, привлекая профессиональное руководство, присоединяясь к новым группам или полностью распродаваясь, чтобы выжить в финансовом отношении.
Некоторые принимали такие решения довольно спокойно. Валентино, решивший продать свой дом моды в Риме итальянской инвестиционной компании HdP в 1998 году, проронил несколько скупых слезинок во время пресс-конференции, на которой было объявлено о продаже. Решение Эмануэля Унгаро продать свою парижскую фирму семье Феррагамо из Флоренции в 1997 году было скреплено теплыми рукопожатиями. Не так давно немецкий дизайнер Джил Сандер стоически уступила контроль итальянской компании «Прада» в надежде помочь своему бизнесу вырасти далеко за пределы того, чего можно было достичь в одиночку. Семья Фенди из Рима успешно сдерживала свои внутренние противоречия, искусно управляя массами поклонников, пока не согласилась продать контроль альянсу «Прада» и LVMH.
Семейные войны Гуччи превратились в борьбу между семейным управлением и профессиональным финансовым менеджментом, поскольку Маурицио не смог совместить свое видение «Гуччи» с сильной, прагматичной программой. К сожалению, сильная и прагматичная женщина, на которой в свое время женился Маурицио, стала инициатором его гибели. Движимый своим видением, но скованный своим темпераментом, Маурицио Гуччи не смог сделать то, что в итоге необходимо было сделать, потому что ему не удалось заложить прочную финансовую основу для своей мечты. Тем не менее он проложил для Доменико де Соле и Тома Форда путь к успешному сочетанию делового чутья и стиля – и синергии мощи, самобытности, имиджа, чтобы вернуть магию. После перехода «Гуччи» вновь стала лидером на рынке предметов роскоши.
Оглядываясь назад, формула кажется ясной, но можно ли ее скопировать?
– Я так не думаю, – сказала Сьюзи Менкес, авторитетный критик моды из «Интернэшнл геральд трибюн». – Должен быть волшебный ингредиент. Это похоже на создание голливудского фильма: у вас может быть отличный сценарий и много хороших звезд, но это не всегда будет кассовым хитом. Иногда это работает, а иногда нет.
Сейчас семья Гуччи, получившая солидную компенсацию, наблюдает со стороны со смешанным чувством грусти и горечи, поскольку компания, носящая их имя, продолжает доминировать в новостях бизнеса и моды. Джорджо Гуччи по-прежнему живет в Риме с Марией Пиа и часто ездит во Флоренцию, где он приобрел известную флорентийскую компанию – производителя кожаных изделий «Лимберти», которая сегодня является одним из поставщиков «Гуччи» и где он работает вместе со своим старшим сыном Гуччио.
Гуччио, который женился на девушке из богатой семьи владельцев текстильных фабрик Прато, среднего города близ Флоренции, был самым предприимчивым представителем четвертого поколения, пытаясь начать сначала бизнес по производству изделий из кожи под своим собственным именем в 1990 году, а затем и коллекцию галстуков под брендом «Эспериенца» в 1997 году. В настоящее время он работает в «Лимберти». На протяжении многих лет Гуччио не раз судился с компанией «Гуччи» по различным вопросам, начиная от использования его имени и заканчивая недвижимостью.
Остальные члены семьи, большинство из которых живет в относительной безвестности между Миланом и Римом, тяжело переносят продолжающийся успех «Гуччи».
– Исчезнет когда-нибудь горечь? – однажды спросил Алессандро, младший сын Джорджо, у своей матери Ориетты.
Роберто Гуччи по-прежнему живет во Флоренции, где он основал свой собственный бизнес по производству изделий из кожи, «Хаус оф Флоренс», всего через месяц после того, как Маурицио продал свою долю в «Гуччи» компании «Инвесткорп». «Хаус оф Флоренс» производит кожаные сумки и аксессуары ручной работы в старинных традициях, владеет магазином на Виа Торнабуони, недалеко от магазина «Гуччи», а также имеет офисы в Токио и Осаке. Жена Роберто, Друзилла, и пятеро из его шести детей – Козимо, Филиппо, Уберто, Домитилла и Франческо – также работают в фирме. Шестая, Мария-Олимпия, – монахиня. Глаза Роберто все еще светятся, когда он говорит о кожаных сумках ручной работы и мастерах, которые их делают.
– Я делаю не больше и не меньше того, чему меня учили, – это все, что я умею делать, – сказал Роберто Гуччи. – Я научился этому ремеслу, и никто не отнимет его у меня, и я буду продолжать идти по этому пути.
Остальные Гуччи ведут относительно закрытую жизнь. Дочь Альдо и Бруны, Патрисия, которая живет в Палм-Бич и Калифорнии, часто навещает свою мать, которая спокойно живет в Риме. Младшая дочь Паоло, Патриция, которая работала в «Гуччи» с 1987 по 1992 год под руководством Маурицио, живет на окраине Флоренции, на вилле в тени деревьев, где делает карьеру художницы. Ее старшая сестра Элизабетта, мать двоих детей, занимается домашним хозяйством.
В Милане Патриция, чья апелляция была отклонена, проводит дни в своей тюремной камере Сан-Витторе[55], пытаясь забыть прошлое и не имея возможности представить себе будущее. Ее мать, Сильвана, живет в огромной квартире на Корсо Венеция и регулярно навещает Патрицию, по-прежнему принося ее любимый мясной рулет каждую пятницу. В феврале 2000 года прокурор Карло Ночерино незаметно закрыл дело о том, что Сильвана ускорила смерть своего мужа Фернандо Реджани и знала о плане Патриции по убийству Маурицио либо содействовала ему. Теперь Сильвана заботится о дочерях Патриции и Маурицио, регулярно общаясь с Алессандрой, которая завершает третий год обучения в бизнес-школе в Лугано, и Аллегрой, которая живет в квартире на Корсо Венеция с бабушкой и изучает право в Милане – как и ее отец. Несмотря на высокую стоимость обслуживания, девочки сохранили великолепную яхту Маурицио «Креол», на которой ежегодно заглядывают в Сен-Тропе на регату «Ниуларж» в память о своем отце. На борту яхты они также наслаждались идиллическими круизами и визитами представителей европейской элиты, например принца Монако Альберта. Сегодня Алессандра и Аллегра думают о своем отце как о Питере Пэне, мальчике, который ни за что не хотел взрослеть.
– Он любил играть, – вспоминала Алессандра. – Он и Аллегра часами играли в футбол, потом приходили домой уставшие и начинали играть в видеоигры. Он был страстным поклонником «Феррари», «Формулы-1», Майкла Джексона и мягких игрушек. Однажды на Рождество он пришел домой с огромным красным попугаем для меня, позвонил в звонок и заговорил забавным голосом попугая. Подарки всегда приносил лично.
Но он не всегда был рядом с девушками.
– В течение нескольких месяцев мы говорили до шести раз в день, – вспоминала Алессандра. – А после он исчезал и появлялся снова четыре или пять месяцев спустя. Он мог быть то нежным, то безразличным. Но я была уверена, что однажды, несмотря на все ссоры, рано или поздно он и моя мама снова будут вместе.
Говорят, что самое важное, что родители могут сделать для своих детей, – это любить друг друга.
В нескольких кварталах к северу от Корсо Венеция Паола Франки живет со своим сыном Чарли в квартире на двенадцатом этаже, переданной ей вторым мужем. В роскошной гостиной, украшенной плюшевой обивкой, прекрасным антиквариатом и увешанной знаменитыми зелеными шелковыми шторами, о которых они с Патрицией спорили, фотографии Маурицио Гуччи украшают каждый стол и полку.
Возможно, из всех людей, которых покинул Маурицио, тот, чья жизнь без него была бы самой пустой, – это Луиджи Пировано, его верный водитель. Выйдя на пенсию и овдовев, Луиджи проводит свои дни, вспоминая о Маурицио. Каждый день он приезжает из своего дома в Монце в северном пригороде Милана и объезжает все их старые места, возле квартиры на десятом этаже на Корсо Монфорте, где жили Маурицио и Родольфо; Виа Монте-Наполеоне, где в 1951 году Родольфо открыл первый магазин Гуччи в Милане, который по-прежнему работает вверх по улице от стильного нового флагманского магазина «Гуччи».
Луиджи проезжает мимо резиденции Бонапарта на улице Виа Кузани, где когда-то жил Маурицио, и вниз по улице Виа Палестро, где в солнечные дни паркуется, чтобы прогуляться по песчаным дорожкам Джардини Публичи напротив окон, в которых располагался офис Маурицио, и двери, за которой тот умер. Прошло четыре года, прежде чем Луиджи смог заставить себя пообедать в «Бебель», семейной траттории, где подавали стейки fiorentina, которые так любил Маурицио. Маурицио привел Алессандру и Аллегру сюда на обед за неделю до того, как его застрелили.
Пока он ел и болтал с хозяевами в «Бебель», Луиджи поправлял на носу свои черепаховые очки, как это делал Маурицио. Фактически Луиджи носил очки Маурицио. На Луиджи нахлынули воспоминания – воспоминания о мальчике Маурицио, его первой машине, ранних возлюбленных, его отношениях с Патрицией, начале проблем, il periodo sbagliato[56]. Были времена, когда Луиджи приносил горячий домашний куриный суп Маурицио из своего собственного дома, чтобы лечить босса в его одиноком пристанище; регулярные ужины с жареным цыпленком, которого Луиджи покупал в местном продуктовом; постоянные путешествия – Флоренция, Санкт-Мориц, Монте-Карло, Рим – и не только.
– Маурицио был одинок. Совершенно, полностью, принципиально одинок. С ним был только Луиджи. Ночь за ночью я оставлял жену и сына, чтобы пойти к нему, – вспоминал Луиджи. – Требовать этого от человека – чересчур, но кто хочет слушать такое?
На похоронах Маурицио Луиджи безудержно рыдал. Его сын осуждающе посмотрел на отца и сказал: «