Что касается юридических вопросов, то после двух лет ожесточенных судебных баталий борьба «Гуччи» против LVMH не утихала. LVMH пыталась через суд отменить слияние «Гуччи» с PPR и одновременно с этим заставить PPR сделать полную ставку на «Гуччи». Осенью 2000 года «Гуччи» подала жалобу в антимонопольные органы Европейского сообщества, утверждая, что LVMH нарушает европейское законодательство о свободной конкуренции. В жалобе утверждалось, что LVMH злоупотребляет своим положением акционера «Гуччи», пытаясь сорвать ее стратегию приобретений. Компания также требовала от LVMH продать свою 20,6-процентную долю в «Гуччи». В январе 2001 года LVMH вновь обратилась в суд, заявив, что готова принять предложение PPR, сделанное в мае-июне 2000 года, о покупке ее акций по цене 100 долларов за акцию. Юристы PPR заявили, что данное предложение уже не имеет силы.
Мудрые приобретения «Гуччи», успех в корпоративном тимбилдинге, прорывы в сфере моды и грамотная юридическая защита не могли компенсировать серьезный удар, нанесенный компании 8 марта, всего за неделю до триумфа в «шкатулке с драгоценностями». В тот день судья Хуб Виллемс из Палаты предпринимателей Апелляционного суда Амстердама – суда по торговым делам с особыми полномочиями по проверке корпоративных действий, в частности в отношении банкротств и бесхозяйственности, – наконец решил начать расследование альянса «Гуччи» с PPR, соглашения, которое помогло отразить наступление LVMH в 1999 году.
– Это все, о чем мы просили последние два года, – сказал Джеймс Либер, директор по корпоративным вопросам LVMH, в день объявления. – Мы считаем, что сегодняшнее решение означает шаг к отмене сделки с PPR.
Суд также обязал «Гуччи» профинансировать расследование, которое будет проводиться тремя независимыми следователями, назначенными судом, на сумму около 100 тысяч долларов. LVMH пообещали в своем судебном заявлении, что в случае аннулирования соглашения PPR они навсегда ограничат свою долю в «Гуччи» текущими 20,6 процента, не будут добиваться назначения представителя в совет директоров «Гуччи» и не будут вмешиваться в стратегию управления или поглощений «Гуччи». Компания также предложила собрать группу ведущих международных инвестиционных банков для нового увеличения капитала на три миллиарда долларов, чтобы «Гуччи» не пришлось отказываться от денежных средств, полученных в результате сделки с PPR.
– В результате отмены сделки с PPR и обязательств LVMH «Гуччи» снова станет независимой компанией, тогда как сегодня, когда PPR владеет 44 процентами, она контролируется извне, – сказал Джеймс Либер из LVMH. – Таким образом, компания сможет получить предложение о покупке третьей стороной по цене, которая будет включать премию за контроль, что принесет пользу всем акционерам «Гуччи», включая LVMH.
Решение суда о расследовании ненадлежащего управления в «Гуччи» отменило предыдущее решение от мая 1999 года, когда суд поддержал альянс «Гуччи» и PPR, постановив, что «Гуччи» имеет право защищать свои интересы. LVMH добилась отмены этого постановления Верховным судом Нидерландов в июне 2000 года. В сентябре Верховный суд обязал Палату предпринимателей пересмотреть дело о покупке «Гуччи» и настоятельно рекомендовал провести официальное расследование, прежде чем принимать решения. «Гуччи» объявила о своем намерении сотрудничать со следствием, но к концу марта 2001 года компания объявила, что будет обжаловать это решение, как и PPR.
Продолжая настаивать на своем, юристы LVMH заявили, что секретная сделка по опциону на акции для Тома Форда и Доменико де Соле обеспечила их поддержку в сделке «Гуччи» с PPR. В «Гуччи» опровергли это обвинение, заявив, что между сделкой PPR и предоставлением опционов не было «никакой связи» и что они были предложены в июне 1999 года, намного позже решения Палаты предпринимателей об одобрении альянса PPR. LVMH процитировала конфиденциальный документ, который каким-то образом был взят из файлов юрисконсульта «Гуччи» Аллана Таттла (в «Гуччи» заявили, что документ был украден), утверждая, что меморандум Таттла доказывает, что при предоставлении опционов был заключен секретный договор, a предположение «Гуччи» не соответствовало действительности. К середине мая 2001 года «Гуччи» сотрудничала со следствием в рамках предварительного расследования, в то время как ее юридическая группа просматривала дневники и документы для подготовки защиты. До сентября исхода расследования не ожидалось. Адвокаты и представители «Гуччи», когда их спрашивали о расследовании, демонстрировали в прессе уверенную позицию, и де Соле заявлял, что он уверен, что альянс PPR будет поддержан, но продолжающиеся судебные нападки со стороны LVMH приводили его в ярость.
– Могу я вам кое-что сказать? – спросил де Соле у небольшой группы журналистов в начале мая, во время регаты «Трофео Зенья» в Портофино, ежегодной встречи, спонсируемой Эрменеджильдо Зенья, итальянским производителем качественной мужской одежды, в том числе мужской линии «Гуччи». Де Соле, страстный моряк и постоянный участник регат, за год до этого продал свой парусник «Слиншот» и теперь выступал в составе команды, принадлежащей его другу и строителю роскошных яхт Луке Бассани. Де Соле хотел привлечь внимание журналистов, присутствовавших на гала-ужине регаты на элегантной вилле «Беатрис», расположенной высоко над заливом Портофино.
– Бернар Арно – патологический лжец, и на этот раз так и напишите! – сказал де Соле.
В начале 2001 года амстердамская Палата предпринимателей была не единственным крупным европейским судом, рассматривавшим дела «Гуччи». Девятнадцатого февраля, после трех часов обсуждения, римский Corte di Cassazione, высший суд Италии, подтвердил обвинительный приговор Патриции Реджани и ее четырем сообщникам в убийстве Маурицио Гуччи в марте 1995 года. Незадолго до этого суд отклонил просьбу Патриции о досрочном освобождении по состоянию здоровья. Дело об убийстве Маурицио Гуччи было обжаловано как прокурором Карло Ночерино, так и Патрицией через ее новых римских адвокатов Франческо Каролео Гримальди и Марио Хиральди. Патриция при поддержке матери и дочерей постоянно оспаривала свой приговор с тех пор, как в ноябре 1998 года судья Самек вынес его. Возмущенная тем, что ее миланские адвокаты не смогли выиграть первую апелляцию в марте 2000 года, она уволила Джанни Дедолу и Гаэтано Пекореллу и наняла римских юристов для работы над последней апелляцией в Corte di Cassazione. Патриция надеялась полностью отменить свой приговор на том основании, что ее психическое состояние несовместимо с обвинительным приговором. Ночерино также подал апелляцию, попросив верховный суд отменить смягчающие обстоятельства, которые побудили судью Самека дать Патриции 26 лет тюрьмы, а человеку, совершившему убийство, – почти 29 лет, утверждая, что это неслыханно, чтобы к человеку, заказавшему убийство, относились более снисходительно, чем к тому, кто его совершил. Подтвердив обвинительный приговор, суд отклонил обе апелляции.
Хотя решение суда фактически разбило любые надежды Патриции на то, что ее приговор может быть отменен, ее новые римские адвокаты незамедлительно объявили, что они подадут иск о прекращении дела на том основании, что основной приговор не был подтвержден фактами – маловероятный сценарий по всем параметрам.
Тем временем жизнь Патриции в тюрьме становилась все хуже и хуже. Она боролась со своими сокамерницами и обвинила их в избиении и жестоком обращении с ней – это было истолковано судебными властями как очередное требование об освобождении из тюрьмы. В одном случае Патриция официально обвинила другую заключенную – якобы медиума – в том, что та получила от нее почти четыре миллиона лир (около 2000 долларов) за золотой амулет, призванный защитить Патрицию от зависти. Другую заключенную она обвинила в том, что та так и не доставила амулет после того, как ее выпустили. Возмущенный директор Сан-Витторе, назвав продолжающиеся конфликты безобидными, хотя и разрушительными, наказал Патрицию, внезапно переведя ее в другое учреждение за пределами Милана, в пригороде Оперы. Этот шаг спровоцировал попытку самоубийства – сообщалось, что тюремные власти обнаружили Патрицию в ее новой камере с обвязанной вокруг шеи простыней.
– Я хотела уйти раз и навсегда, – по некоторым сведениям, сказала она своей матери, но тюремные власти восприняли этот эпизод как еще один способ привлечь внимание. После того как шумиха утихла, директор Сан-Витторе согласился перевести Патрицию обратно.
– После всего, что произошло между Патрицией Реджани и Пиной Ориммой, они в итоге не выдержали разлуки, – сказал адвокат Ориммы Паоло Трейни. – Пина тосковала без Патриции.
Состояние Патриции было изменчивым. В некоторые дни она могла ходить только на костылях – по крайней мере, однажды она почувствовала себя настолько слабой, что не могла встретиться с парикмахером, который приехал на регулярный прием, чтобы обработать ее имплантат. Сильвана продолжала добросовестно навещать Патрицию каждую пятницу, принося любимые домашние деликатесы ее дочери, такие как рулет из тунца, жаркое из телятины и фрикадельки, а также последние модели нижнего белья и глянцевые журналы со сплетнями стоимостью около ста долларов. Сильвана также приносила домой грязное белье Патриции. Старшая дочь Патриции, Алессандра, продолжала учебу в кампусе бизнес-школы Боккони в Лугано, а Аллегра поступила на первый курс юридической школы в Милане, следуя по стопам своего отца. Обе девочки старались навещать мать как можно чаще. Семья продолжала владеть яхтой «Креол» и участвовать в престижных парусных регатах Европы.
Между тем Шери Маклафлин, встречавшаяся с Маурицио на протяжении шести лет, вернулась в Соединенные Штаты, чтобы начать новую жизнь после того, как их роман закончился в 1990 году. После нескольких лет постоянных перелетов на «Конкорде» или частных самолетах между Нью-Йорком и Миланом, часто только на выходные, ей потребовалось время, чтобы наладить свою жизнь в родной стране. Но она это сделала и, поработав на различных должностях, стала директором по коммуникациям