счет еды оказалось правдиво: от ее блюд никто не отказывался, так что следственные бригады здорово опустошили кладовые Астрид. И даже злосчастный окорок как-то незаметно истончился до состояния кости.
Но Тилля это не заботило, как и ежедневные поездки в город за продуктами. Все равно он возил Яру на лекции, заодно и закупался по пути. Даже научился кое в чем разбираться, Глаша, конечно, ругала его безжалостно, потом сдалась и признала, что Тилля теперь можно отпускать одного за хлебом. И, возможно, картошкой. За зеленью еще рано, нужно больше практики, а то привозит вечно увядшую траву вместо сочных ароматных букетиков.
Впрочем, вся эта суета была такой простой и понятной, что только радовала. Пусть Глаша ворчит, зато она живая и здоровая, даже в платки кутается куда меньше и пытается строить полицейских, чтобы не топтали ей где зря. Еще – гоняет ушлых журналистов, сбежавшихся на запах сенсации.
Дом обыскали несколько раз, но ничего нового так и не нашли. Фейские штаны Тилль сам вручил следователю и с некоторым злорадством наблюдал, как их складывают в мешок для улик. Хотя он и сам не понял, для чего Астрид их хранила. Наверное, хотела оставить подсказку насчет котов, но, как всегда, промахнулась с ее прозрачностью.
Боль и Страха так и не нашли, хотя полицейские и агенты добросовестно прочесали весь окрестный лес. То ли те снова применили свою фейскую магию, то ли сработало ведьмовство Глаши, но феи буквально растворились, не оставив ни единого следа.
Тилля долго расспрашивали о них, а он честно пересказывал все известное с небольшими корректировками. Да, он видел, как кот превратился в фея. Но это случилось под воздействием артефакта Скворцовой. Почему и как – к ней вопросы. Откуда взялись такие странные коты – к Астрид, Тилль получил их уже вместе с домом. Да, в общей схватке феи были на их стороне. Опять же, все вопросы о мотивах – к ним, Тилль мысли читать не умеет. Может быть, Крыжевкая кому-то из них хвост прищемила во время своих визитов, вот и решили слегка отомстить.
Он полукровка? Да, никто и не отрицает. Но отца не встречал, а мама о нем не рассказывала. Если господа полицейские этого подлеца отыщут, Тилль будет рад перемолвиться с ним парой словечек.
Следователь недобро на него поглядывал, задавал новые вопросы и пытался подловить, пока в дело не вмешался Макар. Шепнул тому что-то на ухо, и от Тилля отстали, а Яру особенно и не трогали с допросами. А может быть пробовали, но сбегали раньше на лирических отступлениях о сложностях фейских артиклей или правильной расстановке цветочков и трав в заклинаниях.
Видеть Макара в строгой темной одежде, без очков и бакенбард было непривычно. Сразу стало заметно, какой он на самом деле огромный и пугающий, хотя по возрасту вряд ли далеко ушел от Тилля. Хотелось побеседовать с ним и извиниться за все, но как-то не приходилось к месту. Стоило завести об этом разговор, как Макар махнул своей здоровенной рукой, мол, пустое. У всех есть работа, и если его маскарад сработал, значит, свою он сделал хорошо.
Баэль появился внезапно. Тилль бродил по Тергороду, выбирал злополучную зелень, как его дернул за рукав какой-то нищий. Он был обряжен в лохмотья, отчаянно смердел и пропитым голосом просил монетку. Вначале Тилль хотел отмахнуться от него, но увидел подозрительно знакомые глаза и остановился.
— Ага, признал папку! – усмехнулся фей, стоило им отойти в сторону от торговых рядов.
— Я думал, ты уже сбежал из страны.
— Да тут такое дело, — он почесал затылок, — попрощаться хотел. Ты не обижайся на меня, чуть разберусь с проблемами – встретимся. Или ты к нам приезжай, с другой родней познакомлю. Вот с дедом твоим. Тот еще чудак, если честно.
Представив, что к нему подбегает еще один моложавый фей и заявляет: «Ну что, обними дедулю, внучок!», Тилль передернул плечами. Человеческая родня все же привычнее. Хотя если вспомнить все, что провернула Астрид…
— Может документы подправлю и приеду официально, — продолжал Баэль. — Я же важная шишка там у себя, столько всего сделал, такие кампании проворачивал…
Тилль кивал ему и соглашался, все равно так и не понял, как ему вести себя с внезапно свалившимся из ниоткуда «папкой». Тем более тот внезапно ссутулился и даже взгляд под наколдованными кустистыми бровями стал усталым и взрослым, без озорных искр.
— А вот теперь смотрю на тебя, — продолжил Баэль, — вспоминаю Альму и думаю, что все это было зря. Мог бы жить спокойно, уважаемым феем, а предпочел метаться по лесам и городским трущобам. Даже в тюрьме посидел и побыл котом при одинокой старухе. Не повторяй моих ошибок, сынок! Выбирай то, что действительно важно. И колдуй умеренно!
На этом он хлопнул его по плечу и быстро растворился в толпе, а Тилль ощутил странное тепло, расцветающее за грудиной.
***
Странные встречи на этом не закончились. Поздно вечером, когда Тилль уже валялся на кровати с книгой, в его комнату влетела разъяренная Яра и с порога швырнула чем-то.
— Не нужно мне твоих подачек! – зло бросила она и задрала подбородок.
Тилль на лету поймал ее снаряд и с удивлением узнал в нем ту самую записную книжку Крыжевской.
— В чем дело? – удивился он и встал, чтобы удобнее было вести разговор. – Ты же так хотела найти ее, вот нашла. Я тут при чем?
— При том, что она лежала в моей книге! Которую я поставила на полку в библиотеке! Только ты мог найти ее и запихнуть туда! А мне не нужно такой жалости!
— Да почему не Макар или Глаша? – Тилль тоже начинал злиться. Это же надо было так сглупить! Но там столько книг, а он старался выбрать то, чем Яра точно заинтересуется. Не прогадал, что уж.
— Они бы отдали ее в открытую! Нет, это твоя глупая выходка! А мне не нужна такая победа!
— И мне была не нужна! На кой мне этот дом без тебя? А в чужом ты жить не согласишься. Так что забирай и пользуйся! – он пихнул Яре книжку, но та перехватила ее и снова вложила в руки Тиллю.
— Ну знаешь!
Она стояла напротив него и сверкала глазами, такая невозможно привлекательная в своей злости. Теплый свет золотил ее волосы, отчего Тилль не удержался и протянул к ним руку. Яра зло прищурилась, но не отдернула его руку.
— Мне не нужен дом, — еще раз повторил Тилль. – Я тебя люблю и хочу, чтобы ты была в нем счастлива. Независимой ни от кого хозяйкой. Переводчицей. Составительницей заклинаний и кем еще захочешь.
— Знаешь, — Яра выдохнула, разом выпуская всю злость, — мне он тоже без тебя не нужен.
После этого она нелогично подошла к нему и тоже запустила руку в волосы, перебирая его пряди.
— И вообще, я эту книжку уже тихо ненавижу, столько сил и нервов на нее потратили! И от Пелагеи Игоревны одни плохие воспоминания, если честно.
— Тогда у меня есть одна отличная идея, как нам поступить.
Тилль небрежно взял книжку, бросил на стоящую на столе пустую тарелку и поджег заклинанием. Та вспыхнула ярко и тут же затрещала, обращаясь в пепел. Но Тилль уже не смотрел на это, склонился над Ярой и поцеловал ее, чувствуя себя совершенно счастливым. Только запоздало отметил, что от магии ему не стало плохо.
Эпилог
Около года спустя
Сентябрь в этом году выдался теплым, и все равно Глаша куталась в теплую кофту и бросала на меня затравленные взгляды. Хотя в Снежеград мы приехали не впервые, проводили здесь все каникулы между семестрами, чтобы Глаша привыкла к столичной жизни.
И несмотря на это она все равно мялась перед воротами столичной академии. Ее предложил Макар, сказал, что там его начальница подрабатывает и лучшего места для деревенской ведьмы не найти. Я почему-то верила и ему, и его «матушке», обещавшей позаботиться о Глаше, как о родной доченьке. Хотя Эльвира при этом зловеще ухмылялась и за малым не потирала руки, будто вкладывала в это свой смысл.
Мы вчетвером стояли возле этих самых ворот и наблюдали, как студенты обоих полов друг за другом просачиваются во внутренний двор академии. Глаша смотрела на них и все отчаянье сжимала ручку своего чемодана. Тилль и Макар несколько раз порывались отобрать его и донести, но потерпели поражение.
— Нет, Яра, если я тебе надоела дома, — начала свою песню Глаша, — надо было так и сказать! А не пихать меня в эту клоаку!
— Мы это обсуждали сотню раз, — я не выдержала, подхватила ее под руку и потащила ближе к входу. – Тебе нужно учиться, развивать свои способности, чтобы найти свое место в жизни.
— Мне и на прежнем было неплохо. В пару приличных мест поварихой звали, а то и управляющей!
— Глаша! – возмутилась я. – Ну какая повариха! Ты же самородок и талант, который нужно слегка огранить, и он засверкает во всей красе.
Она обожгла меня беспомощным взглядом и снова остановилась неподалеку от ворот. Как будто сражаться с бандитами – мелочь, а вот поступить в академию – серьезный и болезненный шаг.
— Я бы и с младшим помогала, — решила она зайти с другой стороны и указала на мой округлившийся живот.
— С ним уже вызвалась помогать мои мама и бабушка, которые ждут не дождутся младшего Лайтнера, не говорю уже о госпоже Белокосовой, — вмешался Тилль. – Давай, нужно всего-то начать, дальше втянешься и думать о нас забудешь.
— А если понадобится помощь, — Макар все-таки подхватил ее чемодан и настойчиво потащил ко входу, — ты знаешь наши адреса. И навещать тоже будем.
— Регулярно, — заверила я.
Глаша тяжело вздохнула, покачала головой и сама сделала шаг. Вид у нее был как у невинно осужденной, шагающей на казнь, но я знала, что вмешиваться не стоит. Некоторые битвы нужно выиграть лично.
Наконец она прошла невидимую черту, помахала нам рукой через кованные ворота и медленно побрела вглубь парка по выложенной камнями дорожке. Чемодан забавно болтыхался из стороны в сторону и покряхтывал на кочках. Темная Глашина фигурка все больше удалялась, а затем рядом с ней появилось черное пятно, издали очень похожее на Страха.
— Вы посмотрите! – воскликнула я и тут же одернула себя.