— Я хотела с тобой поговорить.
— Так входи, — сказал я.
— Но ты же идешь по какому-то делу?
— Дело подождет, сперва я хочу выслушать...
— Нет, сначала кончай свои дела. Мы поговорим после обеда.
Инспектора я застал уже перед пустым блюдом. Тот же, кого он привел, еще был занят поглощением пирожков.
— Боже мой, — в удивлении воскликнул я, — да ведь это Омулло!
— Совершенно верно, — ответил он с набитым ртом. — Ну, я славно поел! Остальные пирожки, если вы позволите, я возьму с собой.
И он принялся складывать недоеденные пирожки в свой платок.
— В чем дело? — спросил я, глядя на инспектора.
— Махарадж, — ответил он, улыбаясь. — Мы нисколько не приблизились к разгадке тайны этой кражи, напротив, мы еще больше запутались.
С этими словами он развязал грязную рваную тряпицу и протянул мне пачку банкнот.
— Вот, махарадж, ваши шесть тысяч рупий.
— Где вы их нашли?
— У Омулло-бабу. Вчера вечером он пришел к управляющему вашей конторы в Чокуйе и сказал: «Похищенные деньги найдены». Когда была совершена кража, управляющий испугался меньше, чем теперь, когда похищенное возвратили. Он боялся, как бы его не заподозрили в том, что он сам стащил деньги, а теперь решил пойти на попятную и выдумывает всякие небылицы, чтобы отвести от себя подозрение. Поэтому он предложил Омулло- бабу покушать, а сам дал знать в полицию. Я отправился туда верхом и вот с раннего утра вожусь с Омулло, который упорно отказывается говорить, откуда у него эти деньги. — «Не скажете — не отпустим вас», — сказал я. — «В таком случае, я придумаю что-нибудь». — «Ну что ж, придумывайте», — согласился я. — «Деньги эти я нашел под кустом». — «Лгать тоже не так-то просто, — сказал я. — Надо все сказать: где тот куст, почему вы оказались около него». — «Не беспокойтесь, — ответил он, — у меня будет достаточно времени все придумать».
— Хоричорон-бабу, — обратился я к инспектору, — а что, если вы зря задержали сына почтенного человека?
— Нибарон Гхошал — отец Омулло — не только весьма почтенный человек. Он мой школьный товарищ, махарадж. Позвольте, я расскажу вам, что, по моему мнению, произошло. Омулло знает, кто украл, знает, что деньги предназначались для крикунов «Банде Матарам». Он хочет взять вину на себя и спасти другого человека. Это как раз в его духе.
— Вот что, сын мой, — обратился он к Омулло, — и мне было когда-то восемнадцать лет. Я учился в Рипон-колледже. Однажды я чуть не угодил в тюрьму, желая спасти извозчика от лап полицейского. Только случай помог мне избежать тюрьмы. Махарадж, — продолжал он, — настоящему вору, по-видимому, удастся скрыться, но, мне кажется, я знаю инициаторов всей этой истории.
— Кто же они?
— Ваш управляющий Тинкори Дотто и стражник Касем.
Высказав все доводы в пользу своей догадки, инспектор наконец ушел.
— Если ты скажешь мне, кто украл деньги, не пострадает никто, — обратился я к Омулло. — Обещаю тебе это.
— Украл я, — ответил он.
— Как же так? А шайка бандитов?
— Я был один.
Омулло рассказал мне поистине удивительные вещи. После ужина управляющий полоскал во дворе рот. Было темно. Омулло имел при себе два пистолета — один с холостым зарядом, а другой с пулями. Лицо его наполовину прикрывала черная маска. Направив свет фонаря прямо в лицо управляющему, Омулло выстрелил в воздух. Управляющий вскрикнул и упал без чувств. Прибежало несколько стражников, но стоило раздаться второму холостому выстрелу, как все они рассыпались в разные стороны и исчезли в доме, заперев за собою двери. Тут прибежал главный стражник Касем с дубинкой в руках, и Омулло пришлось ранить его в ногу. Затем он заставил дрожащего управляющего, который тем временем пришел в себя, открыть сейф и достал оттуда шесть тысяч рупий. Вскочив на коня, он проскакал несколько миль. Потом отпустил коня на волю и к утру преспокойно добрался сюда.
— Зачем тебе понадобилось делать это? — спросил я.
— На это у меня была очень важная причина, — ответил он.
— Почему же ты потом возвратил деньги?
— Позовите ту, которая приказала мне вернуть деньги. При ней я все расскажу.
— Кто это?
— Чхото-рани-диди.
Я послал за Бимолой. Она медленно вошла в комнату, вся закутанная в белую шаль. Ноги ее были босы. Мне показалось, что я никогда не видел мою Бимолу такой. Как луна на заре, она словно вся была окутана прозрачной светлой дымкой.
Омулло повалился в ноги Бимоле и взял прах от ее ног.
— Я пришел, выполнив твое приказание, диди, — сказал он, поднявшись. — Деньги возвращены.
— Ты спас меня, братик, — ответила Бимола.
— Перед моим мысленным взором неотступно стоял твой образ, диди, поэтому я не произнес ни слова лжи,— продолжал Омулло. — Свой бывший девиз «Банде Ма- тарам» я оставил у твоих ног — он мне больше не понадобится. И я даже получил, вернувшись, свою награду — твой прошад.
Бимола смотрела на него в недоумении, не понимая, что он хочет сказать. Омулло вытащил из кармана узелок и, развязав его, показал ей припрятанные пирожки.
— Я съел не все, часть пирожков я оставил, чтобы ты своими руками угостила меня.
Я понял, что я здесь лишний, и вышел из комнаты. Все, па что я способен, — это заниматься разглагольствованием, думал я, а в награду на мое соломенное чучело наденут изодранную гирлянду и сожгут его на берегу реки. Я никого еще не смог уберечь от гибели. Те же, кому дана такая сила, мановением руки достигают этого. В моих словах нет священного огня. Угли у меня в душе не пылают, они подернуты пеплом. Я не способен возжечь пламя светильника. Жизнь моя тому доказательство: мой светильник остался незажженным.
Медленно вернулся я в онтохпур. Возможно, меня тянуло к меджо-рани. Я обязательно должен был убедить себя в том, что и моя жизнь может еще будить ответный звук в струнах чьей-нибудь вины. Замкнувшись в себе, трудно осознать, что ты действительно живешь. Это сознание приходит только от соприкосновения с другой жизнью.
Не успел я подойти к комнате меджо-рани, как она вышла мне навстречу со словами:
— Ну, братец, я ведь говорила, что ты и сегодня задержишься. Не медли более, обед готов, и сейчас его подадут.
— Я пока достану твои деньги.
По дороге в спальню меджо-рани спросила, не сообщил ли инспектор чего-либо нового о краже. Мне почему-то не хотелось рассказывать ей о том, как были возвращены мне шесть тысяч рупий.
— Все вокруг да около, — сказал я довольно уклончиво.
Войдя в гардеробную, я вынул из кармана связку ключей — ключа от сейфа среди них не оказалось. Я стал удивительно рассеян! Сколько ящиков и шкафов отпирал я сегодня и ни разу не заметил отсутствия ключа от сейфа.
— Где же ключ? — спросила меджо-рани.
Не отвечая на вопрос, я тщетно шарил в карманах, по десять раз перетряхивал все вещи. Мы догадывались: ключ не потерян, а кем-то снят с кольца. Но кто мог взять его? В нашей комнате ведь, кроме нас...
— Не волнуйся ты так, — сказала меджо-рани, — пойди сперва поешь. Наверно, чхото-рани, заметив твою рассеянность, спрятала его в свою шкатулку.
Я страшно расстроился. Снять с кольца ключ и ничего не сказать мне было не похоже на Бимолу. Сегодня она не присутствовала при моем обеде. Она сама принесла из кухни рис и сейчас у себя в комнате угощала Омулло. Меджо-рани хотела ее вызвать, но я запротестовал.
Не успел я встать из-за стола, как в комнату вошла Бимола. Мне не хотелось начинать разговор о пропавшем ключе при меджо-рани, но... не успела Бимола появиться, как невестка воскликнула:
— Ты не знаешь, где ключ от сейфа братца?
— У меня, — ответила Бимола.
— А я что говорила, — торжествующе воскликнула меджо-рани. — Чхото-рани делает вид, что не боится никаких грабителей, а сама потихоньку принимает кое-какие меры предосторожности!
Я взглянул Бимоле в лицо и сразу понял, что тут что- то неладно.
— Хорошо, пусть ключ останется у тебя, деньги я выну вечером, — заметил я как в ни чем не бывало.
— Зачем же откладывать, — вмешалась меджо-рани. — Вынь их сейчас да отправь в конторский сейф, пока не забыл опять.
— Деньги я уже вынула, — сказала Бимола.
Я остолбенел.
— Где же ты их прячешь? — спросила меджо-рани.
— Я их истратила.
— О, ма, вы только ее послушайте! — воскликнула невестка. — Как же ты могла истратить столько денег?
Бимола ничего не ответила. Я стоял, прислонившись к двери, и молчал. Меджо-рани хотела как будто что-то еще сказать, но, взглянув на Бимолу, удержалась.
— Ну что ж, истратила так истратила, — сказала она наконец. — Когда мне попадались под руку деньги мужа, я делала то же самое — какой смысл был оставлять их ему, все равно они перекочевали бы в карманы прихлебателей, которые вечно толклись вокруг него. А думаешь, ты, братец, лучше? Каких только способов вы не изобретаете для того, чтобы побыстрей расправиться с деньгами! У нас нет других возможностей уберечь от вас ваши же деньги, как только украсть их у вас. Ну, а теперь пошли. Сейчас же ложись и отдыхай!
Меджо-рани повела меня в спальню, я шел как во сне.
Когда я лег, она села рядом и весело сказала Бимоле:
— Чхуту, угости меня, пожалуйста, бетелем. Что, у тебя нет бетеля? Ты что это — совсем англичанкой заделалась? В таком случае прикажи принести пакетик из моей комнаты.
— Меджо-рани, — вмешался я, — ты же до сих пор ничего не ела.
— Давно уже поела, — солгала она и глазом не моргнув.
Сидя возле меня, она болтала о всяких пустяках. Служанка из-за двери сообщила Бимоле, что обед ее стынет. Бимола не двинулась с места.
— Как, — воскликнула меджо-рани, — ты еще не ела? Это что еще за новости! Пошли, пошли, ведь уже очень поздно!
И она силой увела Бимолу за собой.
Я догадывался, что между похищенными шестью тысячами рупий и деньгами, вынутыми из сейфа, существует какая-то связь. Но меня вовсе не интересовало, что это за связь. И я не собирался об этом допытываться.