Вообще, надо сказать, что сторож содового общества пребывал в крайне поганом расположении духа. Его раздражала любая мелочь, любое не так сказанное слово, в душе кипело как во фляге с бражкой, на раскаленной печке. А все потому, что тело ныло, во рту сохло, руки дрожали. И единственным средством вернуть Михалычу миротворческое настроение, были заветные сто граммов, которые ему никто из присутствующих не догадался предложить. И это обстоятельство его крайне раздражало. О том, что он вчера собирался бросить пить Петр Михайлович уже не вспоминал. Во-первых, это было обещание, данное сгоряча, а во-вторых, мужик — он не кактус, ему пить надо. Правда, нынешняя обстановка к питию не располагала. Вот переберется на ту сторону, навестит Генку, позвонит Коровкину, и в магазин заглянет. Но до исполнения заветной мечты было далеко, как до Китайской пасхи. Поэтому искать канистры строители плота отправились в полном составе. И уже не видели как к остаткам моста, на том берегу подъехал автомобиль профессора Томилова. Из машины профессора вылезли два парня и озадаченно уставились на обгоревшие бревна, гнилыми зубами, торчащие из берега.
Прохладный ветерок шумел листвой у дома, чирикали воробьи, с гуканьем сорвались с крыши голуби и пронеслись над вершинами деревьев. Но весь этот природный шум заглушал поток автомобилей, проходивший с той стороны жилого дома. Хантер грустно проводил голубей взглядом. Опрос жителей, как он и ожидал, никаких результатов не принес. «Не видели, не встречали, не знаем, не слышали, не уверены, не живет». Если вычеркнуть все слова, ответ состоял в одной частице — «не». Придется возвращаться не солоно хлебавши. Еще одно «не». Но так просто Хантер отступить не мог. Он решил обойти весь участок, отраженный на карте. Заглянул с фото Шурави в ресторанчики, выпил в одном из них, оформленных на восточный мотив, чашечку кофе по-турецки. Кофе оказалось препаршивейшим на вкус и ни цены, ни названия своего не оправдывало.
Вот помнится в своей предыдущей командировке в Стамбуле, он пил действительно вкусный кофе. Стоил наперсток кофе три доллара, но какой вкус, какой аромат! Хантер, считавший до этого лучшим кофе, произведенный на большом Африканском роге в Сомали и Эфиопии, понял тогда, что ошибался. Лучшим был турецкий.
Впрочем, долго он кофе не пил. Выяснил, что Шурави тут никто не видел, и пошел дальше. Дальше был бильярдный клуб — безрезультатно. Секьюрити на входе в офис территориальной инспекции, как гордо значилось на вывеске мутной фирмы, не видел, не встречал. Интересно, как они территорию инспектируют? — мельком подумал Хантер. На предмет наличия чего? Блох? Бродячих собак? Мусорных контейнеров? Здание громадное. По видимому, количество инспекторов, рассчитано на всю территорию СНГ. Этой странной империи, разделенной по прихоти удельных князьков на мелкие части. Все равно как если бы тело одного существа разделилось на части, и каждый орган потребовал суверенитета, независимости от другого органа. Тело неминуемо бы погибло, погибли бы и части. Но эти «части» в данном случае как-то выжили и даже пытались процветать. Странная страна, странные люди, в который раз подумал Хантер, выходя на автостоянку, расположенную между инспекцией и магазином «Pucha». Еще одна странность….До развала империи этот магазин, стоящий на улице Мира, имел более понятное название — «Детский мир». Но в период девяностых годов, когда, как грибы после дождя возникали, то тут, то там различные коммерческие фирмы. И страну пучило от предпринимателей и шальных денег, о происхождении которых можно было только догадываться. Кому-то из предпринимателей не лишенных финансов, но с атрофированной фантазией и пришло в голову переименовать приватизированный магазин. Надо сказать, что Хантер работал в этой реальности долгих двадцать лет и за это время уже много где побывал. И начинал он работать именно в этом городе в самом начале своей карьеры, в тот мутный период девяностых годов. Поэтому старый город он помнил, а новый еле узнавал. Так сильно город изменился.
Очеловечился я, думал Хантер. Вот даже стало знакомо такое слово как ностальгия. Не по родине, по молодости. Родная реальность, как забытый сон. Воспоминания о ней уже успели стереться за эти годы. А вернутся на Родину, он сможет только таким образом, как «вернулся» Шурави. С одним маленьким отличием, его прах будет развеян не над вершинами гор, а над морем. Живым, после перенесенных физических изменений он вернутся, не сможет. То, что с его организмом сделали для выживания в этой реальности, в родной его погубит. Изменения эти необратимы.
— Командир, — обратился он к дежурному автостоянки, лениво курившему около своей будочки, — Ты этого человека случайно не видел?
Дежурный равнодушно прошелся взглядом по фото.
— А? Был такой, ставил раньше свою тачку у нас.
— И часто?
— Да уже с неделю не ставит.
— Я говорю, постоянно ставил?
— Ну… А тебе чего?
— А то, что машина его в угоне числится.
— Мент, что ли? — равнодушно и неуважительно отозвался дежурный.
— В общем, так, — зло сказал Хантер, — Или ты мне отвечаешь на все вопросы здесь или по повестке вызову.
— Да ладно. Чего ты? Клиент постоянный, тачку с год как ставит. Как звать не знаю, по журналу можно посмотреть.
— Как звать я и сам знаю. А когда он машину оставлял, в какую сторону уходил?
— Да, туда, — кивком головы указал сторож, в сторону магазина «Pucha».
Проведя Мухина до кабинета лаборанта Шубрикова, который следователи захватили для своих нужд, сопровождающий Мухина субъект дождался когда, тот присядет к столу, а сам подошел к окну и стал с отсутствующим видом рассматривать пейзаж за окном. Словно свои обязанности он выполнил, и текущий допрос его совершенно не касается.
Вопреки ожиданию Мухина, следователем, сидящим за столом и ведущим допрос, оказался не вчерашний молоденький лейтенант, а совершенно заскорузлый тип с ярко выраженной уголовной физиономией. Этакий Волк Ларсен с благородной сединой в висках, и совершенно зверским выражением на лице. Мол, шутки кончились, я все про вас знаю, и советую сознаться сразу. Лапки к верху! И не чирикать! Ага, подумал Мухин, так я тебе мил друг все и скажу.
И на первый вопрос следователя он отреагировал мгновенно.
— В каких отношениях вы находитесь с Бахтиаровым Бериком Амантаевичем? — угрюмо спросил следователь.
— Он мой сексуальный партнер, — не моргнув глазом, ответил Мухин.
Стоящий у окна, хмыкнул и продолжил считать листья на деревьях. Дознаватель не отреагировал никак. Сухим протокольным тоном, предупредил об ответственности за дачу ложных показаний, и предупредил, чтобы Мухин ему сказки про инопланетян не рассказывал, и выслушивать другие сказки он тоже не намерен. Тогда Мухин осведомился о том, что конкретно от него хотят услышать? На что следователь ответил, что вопросы здесь задает он, это, во-первых, а во-вторых, ждет правдивых и исчерпывающих ответов от Мухина.
— И так, — скучающим голосом продолжил следователь, — Вы подтверждаете тот факт, что находились в дружеских отношениях с Бахтиаровым?
— Да, подтверждаю.
— Вы неоднократно бывали у него дома?
— Да, бывал.
— И так же знакомы с его родственником, Амиржановым Хасеном Батырхановичем?
— С кем? — переспросил Мухин.
— Амиржановым Хасеном, предпринимателем?
— С Хасеном, да знаком, — подтвердил Валерий Николаевич. Надо сказать, что фамилию Бериковского родственника Хасена, торговавшего на рынке китайчиной он услышал впервые от следователя. До этого как-то не интересовался. И никак не мог понять, зачем следователю понадобилось притягивать за уши к делу об исчезновении трупа Хасена, ну или там не за уши, а за какие другие органы. И уже собирался задать вопрос следователю, но тот его опередил.
— Что вы можете сказать об этом ноже? — Ни с того, ни с сего, произнес следователь, и выложил на стол нож, упакованный в герметичный полиэтиленовый пакетик, какие обычно используют эксперты.
— Нож восточного типа с широким клинком и узкой надсадной рукояткой из рога, судя по форме и орнаменту, относится к узбекскому типу ножей.
— Вы узнаете этот нож?
— Ну да, это пичак.
— Я не о том спрашиваю, вы видели этот нож у Амиржанова Хасена?
Мухин внезапно почувствовал себя мерзко. Вот, вроде ничего кроме правды он не говорил, и говорить не собирался. Но вдруг отчетливо понял, что из него вытягивают показания против Хасена, которого он видел всего пару раз, на застольях у Берика. И ничего плохого или хорошего про него не думал, и сказать не мог. Но явственно понимал, что это как-то связано с Бериком, и от того, что он ответит сейчас, будет зависеть их дальнейшая судьба. Надо было что-то врать, и как-то врать, вытаскивать Берика из беды. Поскольку ни в какую причастность Берика к темным делишкам Мухин поверить не мог. Не такой Берик человек, чтобы ни в преступлении участвовать.
— Валерий Николаевич, вы видели этот нож на квартире у Бахтиарова? Я вас спрашиваю?
— Не знаю, — ответил Валерий Николаевич.
— Как это не знаете? Видели или нет?
— Я видел подобный узбекский нож, но утверждать, что это тот самый нож не берусь. Они, знаете ли, похожи….
— Это тот самый нож, — кивнул следователь.
— Я не совсем понимаю, какое отношение этот нож, даже если он тот самый имеет к пропаже трупа в нашем морге?
И тут следователь впервые хмыкнул, и оскалился, проявляя хоть какие-то эмоции на своем постном лице. Да и стоящий у окна, перестал считать ворон, и повернувшись лицом к Мухину, улыбался.
— Сейчас поймете, — ласково пообещал следователь, — Скажите, вчера была ваша смена?
— Да, моя.
— Это Берик Амантаевич вам предложил поменяться сменами?
— Э-э-э, нет. Собственно он не вышел позавчера, после дня рождения отдыхал дома. Поэтому…, - начал объяснять Мухин, но следователь опять ему не дал договорить.
— Вы знали о том, что адвокат Садовников участвовал в деле о возмещении ущерба гражданину Харитонову В.К., в результате которого суд признал Амиржанова Хасена виновным и постановил наложить арест на его имущество?