— О, уже проснулась.
Я вскинула голову. Дэниел стоял в проеме, подпирая широченным плечом косяк. Он внимательно смотрел на меня.
— Как Эмма? — скороговоркой спросила я.
Он скрестил руки.
— В порядке физически, но неимоверно расстроена из-за Марсила. Даркены надеются в скорости провести прощальную церемонию, но не уверен, что это получится, пока не разберемся с Лаусом.
Не уверена, что готова к этому. Ну хотя бы не нужно тут же все решать. Но неимоверно хотелось поддержать новых друзей и почтить того, кто сражался рядом со мной.
Надеюсь чуть позже смогу найти в себе достаточно сил, чтобы присутствовать там.
Я положила руку на ноющую грудь и уставилась на него. С трудом сдерживалась, чтобы не прыгнуть ему на руки. А ведь вчера я могла его потерять. Смерть Марсила так сильно подействовала на меня не только потому, что он хороший парень и не заслуживал такого конца, но и потому, что на его месте мог оказаться Дэниел. И я так и не смогла бы сказать ему, как сильно его люблю, и показать, как много он для меня значит. И он бы так и не узнал, что, несмотря на все дерьмо, которое произошло за последнее время, он — самое лучшее, что случилось со мной за восемнадцать лет жизни.
— Тебе что-нибудь надо? Хочешь, могу принести что-нибудь поесть.
До смерти хотелось кофе. Но было желание куда сильней: я хотела Дэниела.
Он приблизился. Я так и не могла сказать ни слова.
— Поговори со мной, Калли, — его голос зазвучал тревогой. — Блин, мне так жаль, что тебе пришлось пережить все это в одиночку. Я снова подставил тебя. Но теперь я здесь и помогу во всем разобраться.
По какой-то необъяснимой причине, из океана эмоций поднялась злость.
— Не хочу я об этом говорить. Разговорами Марсила не вернешь. Слова не воскресят тех говнюков из сопротивления, которых я нечаянно превратила в кучки праха. Ничего не изменить, не оживить маму, не отменить того, что нагородил Лаус. Болтовня бесполезна.
Даже не заметила, как вскочила. Я шагнула к краю кровати. Он нежно взял меня за руку и немного подался вперед. Затем прижал наши ладони к груди. Как только я встретилась с ним глазами, весь гнев испарился так же быстро, как и появился. Я чувствовала лишь переполнявшую любовь.
— Прости, Кэл. Хотел бы я забрать твою боль, — его глаза на мгновение закрылись, будто он боролся с нахлынувшими эмоциями, — и еще стоило бы извиниться за то, что отобрал у тебя волю, когда связал наши души. Тогда я сделал это, потому что другого выбора не было. Но теперь начинаю понимать, что это вообще единственное, что я мог сделать. Просто без тебя у меня нет ничего.
Я медленно моргнула, затем еще. Дыхание стало порывистым и частым.
— Я люблю тебя, — не задумываясь, сказала я, — никогда такого никому не говорила. Моя душа и сердце принадлежат лишь тебе.
Я бы никогда в нем не разочаровалась. Даже несмотря на всю пережитую боль, любовь того стоила. Теперь-то я по-настоящему поняла слова Эммы о том, что она бы ни за что не согласилась бы менять настоящее, несмотря на будущие страдания. Дэниел отпустил мою руку и прижал свои губы к моим. Со вздохом я провалилась в поцелуй. Он прервал его быстрее, чем мне того хотелось бы, но все же, наши губы соприкасались.
— Я люблю тебя, Калли, — от его шепота у меня опять потекли слезы.
Много лет я пыталась представить каково это, услышать такие слова. Но, как и в случае с дорогими машинами, это нужно ощутить в реальности.
— Мы разделяем сердца и души друг друга, — заговорил Дэниел, целуя меня в губы, — обещаю, ты больше никогда не будешь одинока.
Еще поцелуй. На сей раз более долгий. Я уже не могла сопротивляться желанию. Руки обвили его шею, я плотнее прижалась к нему. Его руки опустились ниже, он приподнял меня под задницу. Внутри все горело, жидкий огонь так и пылал. Всем существом я жаждала его.
— Еще ближе, — пробормотала я, отклонилась назад и попыталась сорвать с него рубашку. Но из этого ничего не вышло — ногами я обвивала его за талию.
Его глаза вспыхнули золотом, пришлось даже зажмуриться, чтобы окончательно не потерять голову. Он единственный, кто мог уничтожить меня буквально одним взглядом. Если бы кому-нибудь удалось собрать бурю эмоций и энергию любви и сделать из этого напиток, он стал бы нереально богат. Когда я открыла глаза, мы уже двигались. Он уложил меня спиной на кровать и оказался сверху.
— Хочу тебя потрогать, — сказала я, уже готовая взорваться. И, не дожидаясь ответа, через голову стянула с него рубашку.
Я жадно вцепилась глазами в его широкие, загорелые плечи. Взгляд опускался ниже — рельефные грудные мышцы, идеальный пресс… Да с него можно смело ваять статую идеального мужчины. Темно-бардовые причудливые рисунки на виске спускались ниже на одну сторону груди и руку. Так хотелось внимательно разглядеть, ощупать каждую линию, каждый изгиб. Это займет много дней, но каждое мгновение будет бесценно.
— О, я — фанатка, — ухмыльнулась я и провела рукой по его прессу. От прикосновения мышцы напряглись. Мне нравилось, как его тело реагировало на меня.
Он поймал меня за руку, когда она опустилась ниже.
— Калли, любовь моя, как бы мне не хотелось, но торопиться некуда. Мы пережили несколько чертовски сумасшедших деньков. Много чего произошло. Я могу ждать столько, сколько захочешь.
Я заерзала под ним и продолжила исследовать это божественное тело.
— Эй, да ты вообще меня слушаешь? — его голос звучал удивленно. Его губы коснулись моей шеи.
Дыхание перехватило, я с трудом выдавила:
— А что, если я не хочу, чтобы ждать?
Мои руки настойчиво потянулись к ремню, и он их опять поймал. Я замерла. Нужно как-нибудь утихомирить гормоны.
— Ты многое пережила, — повторил он, все так же сверху вниз глядя мне в глаза, — поэтому если тебе нужно время, чтобы привыкнуть к нашей душевной связи, и до конца осмыслить все это — не торопись. Ну, а если я добьюсь своего, а обычно именно так и происходит, то ты навечно останешься здесь. Со мной. Дома.
Дом. Да это моя мечта. Дэниел — моя мечта. Я взяла его за челюсть, притянула к себе и поцеловала. Пусть знает мое отношение к «подождать».
Девственницей я уже давно не была, но все это время свято придерживалась своего решения быть только с тем, кого по-настоящему полюблю. Хватит ждать. Я привстала, толкнула Дэниела на кровать и прижалась к нему. В постели я всегда любила брать инициативу на себя. Дэниел же слишком сильно старался играть в хорошего парня. Зря — и так понятно, что он хороший.
— Скорбь и горечь тут ни при чем, — снова и снова целуя его в губы проговорила я. Потом опустилась ниже, поцеловала его в подбородок и шею, — это наша любовь. Это о том, что жизнь коротка, и ее в любой момент могут отобрать. И сейчас я хочу тебя больше, чем кого-нибудь.
— Это наша вечность, — отозвался он, и я кивнула.
— Ты моя вечность, — подтвердила я. Всегда знала, что для мимолетных интрижек не гожусь. А душевная связь и душевное родство — то, что нужно.
Тогда он поцеловал меня. Это был настолько мощный и горячий поцелуй… Никогда такого не испытывала. Его руки крепко прижали меня. Мне удалось снять с него штаны — на нем оставались только черные боксеры, идеально подходящие к фигуре.
Ебушки-воробушки, дайте кто-нибудь вентилятор, что ли!
Ох, нужно остыть. От одного взгляда я воспламенядась. От его внутреннего огня мой только разгорался. Он одним плавным движением снял с меня рубашку. Под ней ничего не было, ведь это все та же одежда, которую мне дали Лейтсы.
От нежных прикосновений по голой коже я превратилась в корчащуюся, изнемогающую от желания, массу.
— Ты невероятно красива, — проговорил он.
Хотела сказать то же самое ему, но его губы опять были на мне, и уже не слова выговорить не вышло. Вскоре с меня так же плавно слетели и шорты. А дальше мы танцевали безмолвный танец любви. В тот момент стало ясно, что по-настоящему искусства заниматься любовью я так и не познала. Секс да, но это совсем не то. Прикасаясь ко мне, Дэниел задевал гораздо больше, чем только мое тело.
Такая близость со столь значимым человеком — непередаваемое ощущение.
***
Впервые в жизни я проснулась не одна. Было так тепло, что, казалось, так можно и вечность продремать. Я заерзала. От тихого ворчания в ухо мои губы растянулись в ухмылку. Здоровенная рука легла на живот, крепко притянув к его твердости. Я опять поерзала, чтобы раздразнить его так же, как он дразнил меня.
— Ммм, просыпаться с тобой в объятиях… — пробормотал он, — может, всю жизнь так, а?
Из меня вырвался тихий стон, и я, можно сказать, набросилась на него. Столько контроля для одной девочки… Если последние дни чему и научили меня, так это тому, что каждая секунда бесценна, так что буду любить его каждое мгновение.
Гораздо позднее мне предстояло познать еще один уровень близости. Голые, мы сидели на полу его огромного душа и разговаривали. Обо всем и ни о чем одновременно. Постепенно темы стали серьезнее.
— Та наводка на Лауса оказалась абсолютно бесполезной, да? — спросила я. Грусть опять прокралась в сердце. Было больно за Лексена, Джеро и Эмму. И, конечно, за родителей Марсила, ведь им предстоит похоронить, а точнее, провести прощальную церемонию с сыном. Черт, жизнь, порой, так несправедлива.
Дэниел отклонился назад.
— Он там точно был, но к нашему приходу уже испарился. Просто опоздали.
— А что Рао? — часть меня очень беспокоилась за этого огромного искалеченного парня, — он же пытался меня защитить, Дэниел. Возможно, в нем осталось что-то доброе. Если бы только удалось вырвать его из лап Лауса.
Он взял меня за руку. Получился своеобразный мост. Красиво было наблюдать, как вода течет по его безупречно прекрасному лицу.
— Рао пропал вместе с ним, — он замолк. Сердце сжалось от горя в его глазах, — Честно говоря, так и не могу поверить в то, что он до сих пор жив. Все эти годы я оплакивал его. Знать бы раньше, что записи о его душе нет в Каскадах. Смерть каждой души отображается в огромном томе. И мне всегда казалось, что отец сам и стер ее, чтобы не было так больно.