Частенько она засыпала прямо на середине фразы, а затем просыпалась и звала Митра, он кормил ее, сидел рядом, подтаскивал пса, а остальные двое отправлялись работать или перебирались в другую часть дома – или на уступ над скалами, глазеть на волны.
Однажды вечером женщина все повторяла и повторяла несколько фраз, а затем – несколько имен, после чего умолкла и заснула. Мальчики почти доели, и тут она проснулась и принялась шептать. Поначалу они едва могли расслышать. Это был список имен. Орест встал и подошел к ней.
– Можешь еще раз сказать имена? – попросил он. Старуха не обратила на него внимания.
– Митр, можешь попросить ее еще раз сказать те имена? – спросил Орест.
Митр тоже приблизился к старухе, опустился рядом с ней на колени.
– Ты меня слышишь? – прошептал он.
Она перестала говорить и кивнула.
– Можешь еще раз сказать те имена? – попросил он.
– Имена?
– Да.
– Этот дом был полон имен. А теперь здесь только Митр.
– И Орест с Леандром, – сказал Митр.
– Они уйдут, как все остальные, – сказала она.
– Мы не уйдем, – произнес Леандр погромче. Старуха покачала головой.
– Дома полнились именами, – проговорила она. – Всеми именами. Этот дом был…
Она опустила голову и больше ничего не сказала. Чуть погодя, когда Орест заметил, что она не дышит, они побыли с ней еще сколько-то, Митр держал ее за руку.
Наконец Орест прошептал Леандру:
– Что нам делать?
– Она умерла. Нужно отнести ее к ней в комнату, взять с собой свет и сидеть с ней до утра, – ответил Леандр.
– Ты уверен, что она умерла? – спросил Митр.
– Да, – отозвался Леандр. – Мы пробудем рядом с ее телом всю ночь.
– А потом похороним? – спросил Орест.
– Да.
– Где?
– Митр сообразит.
Они бережно отнесли ее тело в комнату в глубине дома, туда, где она спала, и Митр, шедший следом с собакой, принялся кашлять, нахохлился в углу рядом с покойницей, время от времени подбирался поближе, гладил ей лицо и руки, а затем возвращался на свое место. Однако, пока ночь таяла, он кашлял все больше, и ему пришлось выбраться наружу, подышать.
Орест с Леандром оставались рядом с телом, оно остыло и окоченело, и ни один не осмеливался заговорить. Вот оно, время, которого они страшились, думал Орест, время, когда предстоит что-то решать. Он понимал, что они прожили в этом доме пять лет. Осознавал, что ему невдомек, какие замыслы вынашивал Леандр, о чем он думал все это время, что они здесь провели.
Оресту не хотелось отсюда уходить. Слишком много минуло времени. Если, когда Митр вернется, Леандр скажет, что, по его мнению, им надо остаться здесь и никак не помышлять об уходе, Митр тут же согласится – согласится и Орест. Они пробудут здесь, пока не состарятся, как состарилась эта женщина.
Он попытался вообразить, кто из них умрет первым, а кто в конце концов останется один. Представил себя и Леандра, наедине, Леандр заботится о скотине и урожаях, а он, Орест, приглядывает за кухней и едой, собирает яйца. Вообразил, как Леандр возвращается в конце дня, а Орест уже приготовил поесть, потом они говорят о погоде, об урожаях, о скотине и, может, когда-нибудь, – о Митре и старухе или даже о родном доме, о людях, которых они там оставили.
Утром Митр отвел их на место в кустах, где старуха пожелала упокоить свое тело. Он все еще кашлял и держался за грудь, а Орест с Леандром выкопали яму, где погребут старуху. Когда к ней слетелись мухи, Митр нашел себе занятие между приступами кашля – отгонять мух.
Глаза у старухи были все еще приоткрыты, и, хотя все тело оставалось неподвижным и безжизненным, случались мгновения, когда Оресту казалось, будто она шевельнулась – или что она видит их и слышит, пока они готовят ей могилу. Когда подошло время опустить покойницу в вырытую яму, они помедлили. Огляделись, не в силах двигаться.
Митр склонился и взял старуху за руку. Леандр сел наземь, уставившись вдаль. Пес заполз в тенек.
Внезапно до Ореста дошло, что́ он мог бы сделать. Встал, выпрямился; Митр с Леандром пристально наблюдали за ним. Поглядел на мертвое тело старухи и вспомнил песню, которую пела жена того человека, что лежал, отравленный водой из колодца. Орест откашлялся и запел. Он не очень помнил слова, зато помнил мелодию. Помнил и то, с какой страстью пела небесам та женщина. Орест вскинул взгляд, как та женщина. Когда забывал слова, повторял предыдущие строки или сочинял на ходу. Митр кивнул Леандру, и Орест поддал громкости. Митр подсунул руки под плечи покойницы, Леандр встал на колени и взял ее за ноги. Постепенно они придвинули ее к краю могилы, бережно опустили в землю и закопали.
Когда они втроем двинулись к дому, собака – следом, Леандр спросил Ореста, где он выучил эту песню. Орест мысленно представил себе то событие: человек в муках, на земле, стражники смотрят неумолимо, ребенок у женщины на руках, над ними – небо. Все это показалось другой жизнью – или чьей-то еще.
– Не помню, где выучил, – ответил Орест.
Митр остался в кухне с собакой, Леандр ушел в поля, а Орест – на свой уступ, в надежде, что Леандр придет туда к нему и Орест узнает, какие у Леандра замыслы. Но Леандр не явился.
Долго-долго Орест глядел в море и слушал шум волн, что бились внизу, а затем, устав, вернулся в дом и обнаружил Митра на полу, тот люто кашлял, изо рта у него шла кровь. Орест выбрался наружу и свистнул Леандру, чтоб тот шел к дому, а сам вернулся в кухню и уложил голову Митра себе на колени.
В тот вечер они сидели у постели Митра, тот спал, просыпался, кашлял, засыпал вновь. Позднее они принесли ему поесть и устроили его поудобнее, пес вытянулся рядом.
– Нам надо уходить, – сказал Леандр. – Пока нам везло. Но однажды люди явятся сюда и мы не сможем им противостоять.
– Я не могу уйти, – сказал Митр.
– Мы подождем, пока тебе полегчает, – сказал Леандр. – Пока не прекратится кашель.
– Я не могу уйти, – повторил он.
– Почему? – спросил Орест.
– Старуха сказала мне, что стоит мне уйти, как будет ждать смерть.
– Всех нас? – спросил Орест.
– Нет, меня одного.
– А нас? – спросил Орест.
– Она рассказала мне все, что случится, – проговорил Митр.
– Плохое? – спросил Орест.
Митр не ответил, но некоторое время удерживал взгляд Ореста, будто соображал, что́ сообщить.
– Нам можешь рассказать, – проговорил Леандр.
– Нет, не могу, – отозвался Митр.
Закрыл глаза и перестал двигаться. Орест с Леандром оставили его спать и вернулись в кухню.
Вновь услышав кашель, тут же пришли к Митру.
Глаза у него были открыты, он потянулся и схватил Ореста за руку.
– Ты им?.. – начал он, но закашлялся.
– Не надо тебе говорить, – сказал Леандр. – Отдыхай.
– Хочу сесть.
Они помогли Митру сесть. Все это время он не выпускал руку Ореста.
– Ты им расскажешь? – спросил он.
– Что расскажу? – спросил Орест.
– Что я был с вами все эти годы, и о старухе, и собаке, и о доме. Ты им расскажешь нашу историю, про наши дела?
– Кому? – спросил Орест.
Леандр положил руку Оресту на плечо, потянул его прочь. Митр выпустил его ладонь.
– Мы расскажем им, что ты был счастлив, – произнес Леандр, – и что за тобой приглядывали, тебя любили, о тебе заботились, и ничего плохого с тобой не случилось, совсем-совсем ничего. Я расскажу им, и Орест расскажет. Первым делом, как только вернемся домой.
– Орест… – начал Митр.
– Я здесь, Митр.
– Может, то, что она сказала, – неправда, – прошептал Митр.
– Так что же она сказала? – спросил Орест.
– Даешь слово, что расскажешь им? – спросил Митр погромче, не обращая внимания на вопрос Ореста.
– Даю слово.
– Всем? Моим отцу с матерью, всем-всем, моим братьям? Может, у меня уже есть новые братья и сестры, которых я никогда не видел.
– Всем им расскажем.
Митр лег и вновь уснул. Погодя Орест устроился на лежанке Леандра, но Леандр к нему не пришел: болтался по кухне и у постели Митра, а Орест внимательно слушал его движения, всю ночь.
Поутру Орест, наверное, задремал, потому что проснулся, ощутив руку Леандра у себя на плече.
– Митр сколько-то времени назад перестал дышать, – прошептал Леандр.
– Ты попытался его разбудить?
– Он не спит, – сказал Леандр. – Он умер.
Они прождали у его тела, пока солнце в небе не ослабело, а затем вынесли его туда же, где похоронили старуху, пес следовал за ними по пятам, уши торчком, словно пытался расслышать некий далекий звук. Они приготовились опустить тело в яму, которую выкопали рядом с телом старухи, и Леандр посмотрел на Ореста, взглядом спросил, не споет ли он еще раз ту песню. Орест устроился поближе к могиле, сел. Принялся петь слова, которые помнил, тихо, а потом еще тише, едва ли не шепотом.
Когда могилу засыпали, пес, казалось, не мог угомониться. Посидел рядом немножко, а потом побрел за ними к дому, медленно, неохотно, негромко рыча. Уселся в кухне на свое обычное место. Орест дал ему еды и воды, погладил по голове, поговорил с ним ласково.
Он понимал, что Леандр собрался уходить. Они это не обсуждали, но Орест не сомневался, что замысел таков. Как тогда быть с собакой, он не знал.
Проснувшись в ту ночь, он перебрался из своей постели к Леандру, собака – следом. Леандр подвинулся, обнял его, когда Орест устроился. Он осознал, что оба они страшатся того, что случится, когда они уйдут.
Он перестал укладываться у себя, ждал, когда Леандр приготовится ко сну, шел с ним в комнату, собака по-прежнему следом. Желанной стала для Ореста ночь – и то, что происходило между ними в те часы, и утром, когда они просыпались.
Однажды ночью Леандр не мог уснуть. Он ворочался и крутился, Орест придвинулся поближе. Они обнялись в темноте, сна у обоих ни в одном глазу.
– Хочу повидать деда, если он все еще жив, – сказал Леандр. – У него двое сыновей, но один умер, а второй – мой отец, у него единственный сын – я. Может, дед ждет меня. Когда меня похитили, Ианте, моей сестре, было десять. Теперь она женщина уже – и тоже ждет меня, и отец с матерью ждут, и дяди с тетями, и другие мои деды с бабками – родители мат