— Ой, мне сейчас станет плохо,— наконец проговорил он.— Потрошитель, он? Скорее, опустившийся грум, да! — Его тонкие губы раздвинулись.— Я в восторге от возможности познакомиться с тобой, слабак! Ладно, Синди и я хотим поговорить. Выметайся отсюда поживее, понял?
Я посмотрел на брюнетку, у которой уже почти начались судороги, потом снова на него.
— Хочешь, я выкину его в окно? — предложил я.
Он неторопливо направился ко мне с полуулыбкой гурмана, предчувствующего любимое лакомство. Я ждал, когда он окажется в пределах досягаемости, чтобы выдать ему хороший удар правой, в последний момент отдернуть кулак и ребром ладони ударить по правой стороне шеи. Во всяком случае, так я намеревался действовать. Но мое нападение не имело успеха. Он с необычайной быстротой переменил место, проскользнул под мою левую руку и схватил меня за запястье. Через секунду я уже летел по воздуху, а потом треснулся об стенку. В какое-то мгновение, лежа на полу, я попытался задать себе вопрос: что же здесь происходит? Но тут кончик его ботинка вонзился в мой висок, и я перестал задавать себе вопросы.
Когда я пришёл в себя, то увидел темные испуганные глаза брюнетки. Ее полные губы дрожали, а мой череп разламывался от страшной боли.
— Ничего? — прошептала она.
— Сойдет,— простонал я сквозь сжатые зубы.— А тот тип, что с ним?
— Он ушел пять секунд назад.
— Смылся,— прошептал я.
— Все это моя ошибка,— простонала она, почти плача.— Я ужасно огорчена. Вы были так милы, что не выдали меня. Он так меня пугал... я даже подумала, что он хочет убить меня.
Верхняя половина ее туловища колыхалась очень забавным образом. С большими предосторожностями я встал, дотащился до кушетки и сел. Моя голова по-прежнему страшно болела, но уже не так нестерпимо.
— Могу я предложить вам чего-нибудь выпить? — нерешительно спросила она.
— Виски, лучше неразбавленный,— с благодарностью ответил я.
Она направилась к ящику с красным крестом, оказавшемуся баром, и занялась приготовлением напитка. У нее была классическая фигура танцовщицы: высокая, тонкая, с пышной грудью. Она вернулась, протянула мне стакан и сёла рядом, наблюдая, как действует алкоголь.
Когда стакан опустел, я почувствовал себя немного лучше, но только немного.
— Я — Синди Бикерс,— сказала она,— хотя вы, вероятно, уже это знаете.
— Конечно. Меня зовут Дэнни Бойд. Что за тип этот ваш друг?
— Одно время я работала в кабаре, у меня был номер со стриптизом. Когда занимаешься этим, встречаешь целую кучу грязных типов,— ответила она.— Он хотел, чтобы я снова начала выступать, он же брал на себя роль импресарио. Все сразу стало очень плохо, едва я приказала ему убираться отсюда. Он из той породы типов, которые не любят, когда им говорят «нет». Этот Оги.
— Оги?
— Оги Кран. Я не знаю, что мне делать с этими ужасными... с Джонатаном и...
Она неожиданно замолчала и посмотрела на меня.
— Но что привело вас ко мне, Дэнни?
— Меня наняла Максин Лорд. Я должен найти того, кто украл у нее формулу духов. Она считает, что это мог сделать один из четверых, включая и Джонатана. Она также сказала, что ее брат по уши в долгах, так как содержит подружку с дорогими вкусами, выступавшую раньше со стриптизом.'
— Сестра Джонатана — грязная лгунья! — Она вскочила на ноги, и ее тяжелые груди радостно запрыгали под зеленой блузкой.— Я зарабатывала две сотни в неделю так, шутя, и бросила это единственно потому, что Джонатан попросил меня об этом.
— Он не осыпал вас бриллиантами и не одаривал норками?
Мечтательное выражение появилось в ее глазах.
— Он меня любит. Это самый замечательный человек, какого я когда-либо встречала, и он меня любит. Даже больше — он меня уважает! — убеждала она меня с нежной улыбкой.— Может, все это кажется вам смешным, но это лучшее из того, что случалось со мной. И я не могу на вас сердиться, Дэнни Бойд, по двум причинам. Вы были очень милы со мной и пострадали оттого, что хотели оказать мне услугу. Я забуду эту гнусную ложь, которую вы повторили насчет меня и Джонатана, потому что вы лишь выполняли свою работу, а распоряжения отдает Максин Лорд.
— Мое сердце обливается кровью, слыша вас, Синди,— простонал я.— Я так и жду,, что сейчас появятся две злые сестры Золушки и сунут вам метлу в руки. Я не знаю, чего хотел Оги, но, безусловно, не того, чтобы стать вашим импресарио и заставить вас снова зарабатывать себе на антрекот стриптизом. Это была бы слишком ничтожная плата, ее хватило бы разве что на пиво, а Оги не так глуп.
— Если вы не верите, что я говорю правду,— сухо ответила она,— можете убираться отсюда.
— Я таким образом зарабатываю себе на антрекот,— значительно проговорил я,— Рыская повсюду. Вы мне ничего не говорите? Отлично. Я буду продолжать поиски до тех пор, пока не докопаюсь до правды. Вы можете помочь мне избежать лишних хлопот. Вы должны сделать это для меня.
— Я сказала вам правду. Если вы не хотите мне верить, я ничего не могу поделать.— Черты ее лица стали жесткими.— Итак, спасибо, Дэнни, и прощайте.
— У меня все еще сильно болит голова,— проворчал я,— еще один стакан, хорошо?
— Обслуживайте себя сами,— ответила она, пожимая плечами.-
Я встал с кушетки и подошел к бару. Голова еще болела, но это была уже тупая боль. Налив виски, я повернулся и посмотрел на девушку.
— А о наследстве Джонатана вы знаете?
— Разумеется. Он мне говорил. Его сестра старается подложить ему свинью и использует эту кражу, чтобы помешать ему возглавить фирму после его двадцатипятилетия.
— Так думает Джонатан?
-— Это то, что он знает.
— Вы знаете Чарли Фремонта?
— Я слышала о нем от Джонатана. Разве это не ее конкурент? Тот тип, который якобы купил или мог купить секрет формулы у Джонатана?
— Тот самый.
Я тихонько вздохнул и закурил сигарету. «Отлично, шляпа,—сказал я себе.— Сперва тот ненормальный Фремонт утром, потом Оги, делающий из меня отбивную в полдень, а теперь эта добрая женщина, полная благодарности, сообщает уже известные мне вещи. Вероятно, мне следует быть умнее, либо я должен поменять профессию: нападать на одиноких пожилых дам в Центральном парке».
— Послушайте, Дэнни,— произнесла Синди значительным тоном,— я в самом деле сожалею о случившемся. Вы оказали мне большую услугу и за это пострадали. Но теперь мне стало известно: вы работаете на Максин Лорд, следовательно, автоматически — против Джонатана, человека, которого я люблю. Это может показаться вам сентиментальным, но я хочу выйти замуж за него.
— До того, как он получит наследство,— вежливо спросил я,— или после?
Она скрестила руки на груди и с отвращением посмотрела на меня.
— Вы понимаете, что я хочу сказать? Максин Лорд наняла меня, чтобы я выяснил, кто украл у нее формулу,— терпеливо повторил я,— а совсем не для того, чтобы доказать, что это сделал Джонатан. Итак, если он невиновен, помогите мне отыскать виновного, и тогда вы сможете плюнуть в глаза Максин Лорд.
Она еще не была убеждена.
— У меня есть только ваше слово...
— А я, когда вошел сюда, был, по вашим словам, лишь Руди-потрошителем. У меня тоже было только ваше слово! — напомнил я.
Она закусила губу.
— Вы меня огорчаете. Возможно, вы и порядочный человек, но я очень давно не встречала таких. За исключением Джонатана. Ах, все это так сложно! — По ее виду можно было догадаться, что она решилась.— Мне надо сперва поговорить с ним. Согласны?
— Согласен,— вздохнул я, потому что мне больше нечего было сказать.
Она улыбнулась.
— Я позвоню вам.
— А я не сомкну до тех пор глаз...
Я протянул ей визитную карточку и направился к двери.
Солнце уже село. Небо было затянуто тучами, и, возможно, еще до ночи мог пойти снег. Я поднял воротник своего пальто и подумал: почему это человеческие существа недостаточно умны для того, чтобы впадать в зимнюю спячку в период наступления больших холодов?
III
На Лео Стале не было шляпы, когда в тот же вечер, часов около семи, он открыл мне дверь. Тем не менее, он действительно был похож на большой стакан воды, как его обрисовала миссис Малон. Ему было лет тридцать пять, высокий, немного сутулый и страшно худой. В редких каштановых волосах — плешинки, темные глаза казались ледяными.
— Кто вы такой? — спросил он резким и недовольным гоном.
— Дэнни Бойд,— ответил я,— мисс Лорд...
— Да, да, она говорила мне о вас.— Он с живостью покивал головой.— Входите, мистер Бойд.
Я последовал за ним в строгую гостиную. Шторы не были задернуты, и из окон открывался превосходный вид на Саутон-Плейс. Возможно, в светлое время дня можно было увидеть Ист-Ривер. Коротким жестом он указал мне на двухместный диванчик с жесткой спинкой. Сам сел напротив на какой-то диковинный стул явно колониального стиля и, вероятно, очень неудобный.
— Не думаю, что могу оказаться вам чем-то полезным, мистер Бойд,—сказал он, вытаскивая из кармана носовой платок и старательно вытирая им глаза.— Могу лишь заверить вас в двух вещах: никто не видел формулы, пока она была у меня, и я не отдал и не продал ее Фремонту.
— Нет ли у вас каких-нибудь подозрений, кто бы мог это сделать?
— Никаких.— Он с силой ущипнул кончик своего костлявого носа.— Я интересуюсь лишь своей работой, мистер Бойд. Создание запаха — это редкое сочетание искусства и науки. Я занимаюсь этим уже двенадцать лет и нахожу это очень трудным делом.
— Если это не вы,— сказал я,— то в списке остаются лишь три человека: мисс Лорд, ее брат и ее личная секретарша.
— Все же было бы очень экстравагантным подозревать мисс Лорд в краже собственной формулы. Работа была уже завершена, духи пущены в продажу, а изъятие их привело к тому, что она потеряла кучу денег.
— А может быть, и нет,— сухо возразил я,— может быть, она считает, что эти потери будут ничтожны, если ей удастся убедить всех, что кражу совершил ее брат.