— Ну вот,— осторожно прошептал я.— Вы самое восхитительное создание и самая возбуждающая... почти!
Она благодарно улыбнулась и сделала шаг по направлению ко мне. Сквозь черный прозрачный пеньюар была видна восхитительная грудь, едва поддерживаемая крошечным лифчиком из черных кружев. Трусики того же цвета отлично контрастировали с тепловатым тоном ее бедер.
— Вы очень милы,— пробормотала она. Потом ее улыбка исчезла.— А что вы хотели сказать этим... почти?
— Только две или три детали.
Урсула не двигалась, пока я вынимал все заколки, державшие ее волосы. Наконец, они упали на плечи и казались свободным облаком. Я осторожно снял с нее очки и положил их на маленький столик.
— Дэнни?
Прекрасные фиолетовые глаза, устремленные на меня, заморгали.’
— Это нехорошо! Я ничего не вижу!
Она сделала резкий шаг вперед, но в неверном направлении, ударилась о край низкого столика, качнулась и упала на ковер.
— Дэнни! — простонала она.— Помогите!
— Только без паники,— посоветовал я,— о, замечательное и соблазнительное создание! Не шевелитесь!
— Почему?
Она снова икнула, потом неожиданно рассмеялась.
— Хотите, я вам кое-что скажу? Так вот: у меня такое ощущение, будто я поменяла кожу. Кончилась эта старая дева Озен.
— Честно говоря, я совершенно забыл, как она выглядела,— уверил я ее, погасив свет.
— Дэнни! Я не могу подняться с пола. Здесь так темно.
— Тогда оставайтесь там, на ковре!
— Чтобы делать что? — лепетала она.— Я никогда... О-о-о!
— Чтобы делать вот что! — прошептал я.— И ковёр отлично для этого подходит.
— А-а-а,— прошептала она голосом, вибрирующим и низким, который я наконец-то услышал.— Я этого не знала.
— Существует еще много вещей, которые вы не знаете. Но мы скоро восполним эти пробелы.
— Думаю, это бесполезно! — промурлыкала она.— И ничего не рвите! На спине есть застежка!
Ричард ПратерДетка, это — смерть
1
Я смотрел на прелестную блондинку в открытом купальнике, думая о том, что будь она хоть немного пышнее, ее бы просто изгнали с пляжа ревнивые жены. И в эту минуту, словно угадав мои мысли, она поднялась и направилась ко мне. Возможно, чтобы дать мне пощечину.
Я сидел возле водоема, напоминающего по форме амебу и принадлежащего отелю «Лас Америкас», и впитывал дневное солнце. На мне были плавки — в больших красных цветах, которые могли дать повод для шуток с бог знает каким исходом. И я потягивал шипучее кокосовое молоко из половинки кокосового ореха, жалея, что не заказал обыкновенный «бурбон» с водой. Чувствовал я себя довольно глупо — то ли из-за красных цветов на плавках, то ли из-за кокосовой шипучки.
Был один из тех прекрасных дней, какие нередки в Акапулько. Ярко-желтые цветы гибискуса и красные бегонии горели, как маленькие солнца, а солнечные лучи пронизывали густые ветви деревьев. Было жарко, чуть веял легкий ветерок, и я чувствовал, как по моей обнаженной груди бегут ручейки пота. Лишь немногие купались в бассейне, большинство же расположились вокруг него и под тентом бара, устроенного на открытом воздухе в нескольких футах от мелкого конца водоема. Куда ни посмотришь — всюду яркие краски, а в воздухе — непрерывный гул голосов, в который врывались иногда взрывы смеха. Всюду царили покой и красота, и над всем этим господствовали взъерошенные темные грифы, то взмывая ввысь, то стремительно падая к земле,— такая же специфическая черта Акапулько, как пляжные отели вдоль Лас Плайас.
Моя лос-анджелесская контора с надписью «Шелдон Скотт, следователь» по оконному стеклу представлялась мне такой же далекой от Мексики, как Марс, но блондинка выглядела так, будто только что свернула с бульвара Биверли или вышла из отеля «Эрл Кэрролз». И шла она в мою сторону.
Она подходила все ближе. Ее походку у нас, на голливудском бульваре, сочли бы недопустимой, а если бы и не сочли, то все равно никто не смог бы ее сымитировать. Шла она как-то зигзагообразно, но самое главное — прямо на меня. Казалось, она не делает ничего особенного: сначала выносит вперед одну ногу, потом другую, но это сопровождалось дюжиной других почти неуловимых грациозных движений. Тело же было едва прикрыто лоскутком легкой материи, трепетавшей у нее на груди, и столь же эфемерным кусочком цветастого тумана на бедрах. Длинные светлые волосы ниспадали на плечи, а приятный ровный загар так и хотелось потрогать.
Она остановилась прямо передо мной и улыбнулась.
— Хэлло! — произнесла она.— Почему-то ее голос казался тоже загорелым, теплым и каким-то матовым.
Она так хорошо смотрелась с моего места, что мне ужасно не хотелось вставать и менять его. Но я встал.
— Хэлло! Хотите составить мне компанию?
— Спасибо! — Она грациозно опустилась, подвернув под себя ноги, и, когда я сел рядом, устремила на меня взгляд, сияющий улыбкой.
Я ничего не понимал. У меня хороший рост и приличный вес, но вокруг было немало мужчин, гораздо более красивых. Мои почти белые волосы на дюйм торчат в воздухе, как белые вихри, а белые брови, похожие на две опрокинутые буквы «Л» и спускающиеся к внешним уголкам серых глаз, отнюдь не делают меня похожим на романтического героя.
Слегка искривленный нос также не прибавлял мне красоты. Ведь не может быть, что ее просто-напросто привлекают крупные мужчины. В этот день вокруг бассейна собралось такое множество огромных мясистых парней, какого я еще никогда не встречал на одном небольшом пространстве. Меня как раз удивило — и обеспокоило— это скопище крепких и увесистых типов, и я размышлял об этом до того, как заметил блондинку. Это неспроста. Обычно в любом первоклассном отеле вокруг бассейна собирается столько толстых старичков и высохших сморщенных дам, что это скорее напоминает музей или мавзолей. А эти крупные мальчики были сложены как чемпионы в тяжелом весе.
Блондинка не сводила с. меня глаз, и я спросил:
— Приехали половить рыбку? Или просто отдохнуть?
— Главным образом, отдохнуть. Ах, если бы только это! — Она помолчала.— А вы?
— Просто... побездельничать.
— Я не бездельничал. Я расследовал, может быть, самое крупное дело за все шесть лет своей работы на поприще частного детектива. Но я вовсе не собирался сообщать ей об этом и надеялся, что ее вопрос — просто повод для праздной беседы.
— Хорошее местечко для бездельников,— сказал я.— Вы остановились в этом отеле?
— Нет, но дела моего мужа заставляют его проводить здесь много времени, вот я и пользуюсь возможностью отдохнуть и позагорать, чтобы вернуться домой в лучшей форме.,
В лучшей форме. Гм, гм. Если ее форма станет лучше, ей будет только хуже. Тут что-то не то. Однако меня смутило не столько это, сколько упоминание о муже. Мне бы раньше догадаться! С такой внешностью и манерами у нее их, наверное, по меньшей мере — по одному на каждый день недели, а в воскресенье... Ну, насчет воскресенья вы и сами знаете.
— Вашего мужа? — сказал я весело.— Так у вас есть муж, а?
— Надеюсь, ненадолго, Именно поэтому я и хотела вас повидать, мистер Скотт.
Я опешил. Я вижу эту особу первый раз в жизни, а она знает, как меня зовут, и даже хочет поговорить со мной о своем муже! Обычно отношение сторон как раз обратное. .
— Леди,— сказал я,— как вы узнали мое имя? И потом, я совершенно уверен, что незнаком с вашим мужем. И, признаться, не: имею желания с ним знакомиться,
Она весело рассмеялась, взмахнув ресницами, словно опахалами.
— Вы в точности такой, как о вас говорили,— сказала она с воркующей интонацией,— Только выглядите проще.— Она понизила голос.— Ну-ну, мистер Скотт, неужели вы подумали, что я подошла к вам только потому, что мне понравились ваши мускулы?
— Ну, я...
Она улыбнулась.
— Мне нравятся ваши мускулы, во всяком случае внешне.— Она засмеялась. —Но это не единственная Причина. И даже не главная. Я хочу предложить вам работу.
— Мне? Зачем? И откуда вы меня знаете?
— В сущности, я вас не знаю. Вчера вечером мы с мужем сидели в баре, вы тоже туда зашли. Он сказал мне, кто вы, и тогда я вспомнила, что видела ваше фото в газетах. Я из Беверли-Хилл.
Она пожала плечами, и лицо ее стало серьезным. Я заметил, что глаза у нее зеленые, широко расставленные, под изогнутыми рыжевато-темными бровями.
Она сказала:
— Пожалуй, вы здесь единственный человек, о котором я знаю, что он не бандит.
Это меня несколько озадачило, но я снова оглядел собравшееся вокруг бассейна общество и, кажется, понял, что она имеет в виду. Я ведь и сам призадумался, увидев вчера, в отеле этих мясистых мальчиков,— особенно после того, как среди гостей, занимавших лучшие номера, узнал парочку рэкетиров. Показались мне знакомыми еще несколько лиц, только я не мог вспомнить, когда и при каких обстоятельствах их видел. На другой стороне бассейна, напротив меня, сидел белокожий тип в коричневых плавках, лысый, с лицом, как будто вырезанным из гриба. И вдруг, взглянув еще раз, я вспомнил: ведь это Куши Островский, глава по части протекций и азартных игр на территории Сан-Франциско. Мне стало как-то не по себе..
— О’кей,— сказал я.— Значит, я не бандит. Очевидно, вы знаете, что я частный сыщик. Зачем же вам понадобился сыщик?
Она усмехнулась.
— Может быть, мне понравились ваши мускулы,— Потом ее улыбка угасла, и она сказала: — Нет, серьезно, мне нужна помощь. Я хочу уйти от мужа.
— Для этого вам сыщик не нужен. Соберите вещички и уезжайте.— Я усмехнулся, взглянув на нее.— Поезжайте в Лос-Анджелес.
— Боюсь, что, если я уйду от него, он... он убьет меня.
Мне вдруг снова захотелось увидеть ее идущей. Только не ко мне, а от меня, прочь. Я сказал:
— Леди, кстати, как мне вас величать, кроме этого?
— Глория.
— Так вот, Глория. Я наслаждаюсь отдыхом. И вообще, я не могу взять клиентку только потому, что ей не нравится муж.
— Не так. Все гораздо сложнее. Я боюсь и его, и его друзей.