ать? Я и так тебя сегодня трахать не рвался, а теперь вообще все желание отпало!..
Обалдевши моргнув, Вика зашлепала губами, пытаясь что-то сказать. Но вместо слов получалось только глухое “бум-бум-бум”, когда две створки хлопали друг о друга.
— Понимаешь, что когда ты молчишь, ты лучше? — поучал Глеб. — Думать надо, что ты вообще говоришь! И не открывать рот, когда это никого не порадует…
Вика все еще усиленно шлепала губами — хотя уже правильнее сказать, губищами. И так немаленькие, изрядно накачанные, они сейчас стали совсем огромными — надулись как воздушные шарики.
— Полегче, — вмешался я, — а то еще силикон лопнет.
Губы выдали возмущенное “бум-бум” в мою сторону — словно аквариумная рыбка выпустила пузырь.
— Все, свободна! — Глеб резко разжал пальцы.
Диванчик протяжно скрипнул, и соска мигом вскочила, растирая щеки, на которых сочно алела его пятерня.
— Да ты!.. Ты!.. — зашепелявила она. Губы, казалось, теперь сами сворачивались в трубочку.
— Давай уже топай отсюда, — Глеб вновь подхватил бокал.
— Да я тебя!.. — она сердито затопала. — Да я брату, отцу!.. Да ты знаешь, что они с тобой сде…
— Да-да-да… — равнодушно перебил друг. — Иди уже губами в другом месте работай!
Она злобно сверкнула глазами в его сторону, в мою — и, больше не найдя слов, резко повернулась к своей подружке.
— Пойдем!..
Та, сидевшая молча как статуя — с открытом ртом и квадратными глазами, — тут же вскочила и поспешила прочь, громко цокая каблуками. Девчонки разбежались, и за столиком остались только мы. Вот так и заканчиваются обычно его сказки.
— Ну что, — резюмировал я, — посидели как обычно.
— Не, — протянул Глеб, с прищуром глядя немного вбок, — как обычно будет сейчас…
В тот же миг неподалеку скрипнули диваны, и три живых шкафа, переговариваясь и активно жестикулируя в нашу сторону, поднялись с места. Затем один направился к выходу, отколовшись от этой дружной гоп-пати, а два других зашагали к нам. Два гориллозавра, которые качают все мышцы. Все-все, кроме одной — той самой, которая отвечает за критическое мышление и анализ реальности, — а потому и не помешала им притащиться сюда.
“О, смотри, какие крутые парни к нам подвалили, — с иронией прокомментировал друг. — Из тех, которые дрочат в свой кулак.”
“Что ты, — отозвался я, — такие крутые парни не дрочат. Они из тех, которые вымещают сексуальное неудовлетворение на своих врагов.”
Глеб заржал, а эти двое хмуро переглянулись, оскорбившись еще до того, как мы успели открыть рты.
— Ну и что здесь вообще происходит? — набычился один из них.
— Ай-ай-ай! — визгливо влез второй. — Нехорошо девушку обижать!
Надо же, какое милое лицемерие. Попадись им эта девушка в более интимной обстановке, и я бы ей не позавидовал — причем много раз подряд.
— А вам вообще чего надо-то? — полюбопытствовал друг.
Ну конечно, он их не узнал. Неудачники, которые на трассе оставались всегда за спиной в его пыли. А вот ко мне они потом подходили — деньги за проигрыш отдавать. Имен я не помнил, но лица порядком приелись. Сколько раз это было? Десять? Двадцать? Сто?.. Понятно, там победить не смогли — захотели оторваться хотя бы здесь.
— Вы вообще название клуба видели? — продолжал бычить первый.
“И что к нам вечно гоблины всякие подваливают? — мысленно задался вопросом я. — Почему мы с тобой ни разу не можем посидеть в баре или клубе просто как нормальные люди — без всего вот этого?”
“Не знаю, — протянул Глеб. — Может, это твое колдовство их приманивает, как мух?”
“А может, твое провоцирующее поведение?”
— Эй, мы тут с вами разговариваем! — пробурчал амбал. — Вы вообще знаете, как называется этот клуб?
— “Аристократы”, — услужливо подсказал второй.
— Ну а мы что, не аристо? — лениво отозвался друг. — Мой отец вообще-то барон.
— Аристократы — это прежде всего манеры! — пробасил первый. — Так что шли бы вы на свое родное поле! Девок щупать — это вам не коров за вымя мять!..
Другой приложил руки к своей голове и протянул выразительное “МУ!”.
“Это что, такое изысканное по их мнению оскорбление, что ли? — со скепсисом заметил Глеб. — Даже я лучше могу.”
“А это максимум того, на то что способны местные аристократы.”
И кстати на минуточку — частное предприятие “Родное поле” кормило треть Московской губернии, было популярно в империи и уже вовсю завоевывало столицу. А ваши захиревшие дворянские рода еще существовали только потому, что присосались к щедрому вымени этого самого Родного поля. В отличие от вас, мы торговали сыром, колбасой, мясом, молоком, яйцами и пшеном, а не обесценивающимся дворянским достоинством. Так что нечем вам гордиться, аристократы.
“По ходу, кого-то надо поучить манерам”, — боевито протянул Глеб в моей голове.
О нет, манеры у них под стать этому корыту. Провинциальный клуб, провинциальные телки, провинциальные разборки и провинциальные амбиции. Надоело уже.
Хотя не мне жаловаться — надо уметь быть благодарным.
“Лень руки марать, — отозвался я. — Об этот сброд.”
“И как тогда? По-хорошему, что ли?”
“Ну попробуй по-хорошему.”
Глеб поставил бокал на стол и ухмыльнулся.
— Уважаемые господа, — произнес он вслух, — прошу вас по-хорошему: свалили отсюда на хрен!..
Эти двое обалдевши переглянулись.
— Что они вообще ужратые, что ли? — пропыхтел второй. — Вообще ничего не понимают?
— Издеваетесь надо мной?! — прорычал первый и резко опустил кулак на наш стол.
Раздался скрежет, звон и противный треск — один из бокалов скатился на пол и разбился.
“Видимо, не получится по-хорошему”, — констатировал друг в моей голове.
“Да, видимо, не получится.”
Ep. 02. Дом колдуна (II)
“Ты силы не трать, — произнес Глеб в моей голове. — Я с этими макаками сам разберусь.”
“А справишься?”
“Конечно, справлюсь! — бодро отозвался друг. — На раз-два укатаю, прям к ногам твоим брошу. Я ж тебе обещал сегодня развлечение, вот и будет тебе развлечение! Видишь, все ради тебя! Так что сиди и восхищайся!”
Хмыкнув, я откинулся на бархатную спинку дивана и подтянул к себе бокал. Ну давай, Муромец доморощенный, покажи себя. Самое меньшее, что ты мог сейчас для меня сделать, учитывая, что почти все мои силы ушли на тебя и до сих пор не восстановились. Поганец ты эдакий.
— Что, страшно стало? — осклабился один из аборигенов, как-то неправильно истолковав повисшую паузу. — Охрана не придет, они у нас не вмешиваются.
— Мы им заплатили за невмешательство! — поддакнул второй.
Глеб вскочил с места, бодро — аж нетерпеливо — разминая плечи. Ну, парни, вы и нарвались. До ценного жизненного урока оставалось: три, два, один…
В принципе, я отлично знал, что увижу. С этим полудурком — моим лучшим другом — мы дрались столько раз, что тут едва ли он сможет меня удивить — только развлечь. Собственно, так наша дружба и началась. Первая фраза, которую он сказал, когда меня привезли в их дом, была такая:
— Ты мне всегда не нравился!
А я ему ответил:
— Теперь тебе придется с этим жить.
Сразу после мы подрались. У одного разбитая бровь, у другого губа, синяки вокруг глаз — есть ли лучший базис для крепкой дружбы? Лупили с тех пор мы друг друга много — настолько, что сейчас я мог предсказать практически каждое его движение. Удар, уклонение, еще один удар — гораздо метче и жестче предыдущего. Кулак влево, колено вправо и азартный блеск в глазах.
Один Глеб и два идиота, в которых понтов куда больше, чем силы и умений — ну это точно не проблема. Можно было добавить еще парочку таких же — он бы даже больше обрадовался. Глеб воспринимал своих противников с восторгом маленькой девочки, получившей раскраску с принцессами, и с удовольствием расписывал их бока своими люлями. В общем, не зрелище, а чистое удовольствие — аж радовало глаз. И главное — никто не мешал.
Посетителей в вип-зале сегодня мало, а тем, кто присутствовал, было или откровенно плевать, или они уже догнались настолько, что принимали происходящее за причудливый танец, или просто привыкли к подобным развлечениям. Несмотря на название, клуб был настоящей помойкой. Лишь гости с самого дальнего столика торопливо покинули зал. С этими мы как-то пересекались в другом клубе, и помнится, они тоже рвались поучить нас манерам. Судя по их скорости сейчас, второй раз им этого делать не хотелось.
Ну а что касается охраны, которая должна следить за порядком… Как замечательно эти двое сделали, что заплатили за невмешательство — сами же и заплатили за то, чтобы их спокойно побили. Молодцы, обо всем позаботились. Держу пари, именно об этом они и думали, когда Глеб начал протирать ими пол.
В следующий миг рядом — за спинкой моего диванчика — раздался легкий щелчок, с каким обычно открывается складной нож. И что-то острое, взявшееся как из ниоткуда, резко уперлось мне в шею.
— Костя, сзади! — вскрикнул Глеб.
Лезвие холодом надавило мне на кожу. Я молча скосил глаза на смельчака, трусливо подкравшегося сзади, со спины — скорее всего на цыпочках, стараясь не высовываться из тени. Третий из этой гоп-пати, который, как мы думали, сбежал, вернулся в зал, обогнул его вдоль стеночки, тихонько проскользнул к нашему столу, достал нож — и вот теперь был готов проявлять доблесть вовсю.
— Слышь ты, колдун, — процедил он, — этим ножом мой предок резал глотки таких, как ты!..
Ох уж эти старые традиции старых семей — и ведь чем ничтожнее они становятся, тем больше за них цепляются. Держу пари, нож — последняя семейная реликвия.
Забыв про двух своих противников, Глеб дернулся вперед.
— А ну стой! — тут же бросил третий. — А то без дружка останешься!.. И ты не дергайся, избранник Темноты, — с плохо скрываемой завистью произнес он, обращаясь уже ко мне.
— Да какой он избранник! — поднялся с пола первый из этой троицы. — Слышал я, что он ничего не может! — и упоенно ударил замершего Глеба под дых, только так сумев до него добраться.