*** ***
— Ты знаешь, что он сделал?! — дряхлые пальцы злобно задергались.
— Кто?
— Да щенок Волкодава! — с яростью выдохнул Змееуст. — Знаешь, чего он меня лишил?..
*** ***
— Вот из-за таких, как вы, — проворчал полицейский, — скоро статую Фемиды придется менять. В одну руку плетку, в другую — страпон, а во рту кляп. Потому что из-за таких, как вы, скоро будет вот такое правосудие…
Ep. 16. Лукавые ряды (II)
— Простите, мессир, — пробормотал хозяин лавки и еще раз приложился к моему перстню.
Ценю, когда люди могут признавать свои ошибки. Я кивнул, и все вокруг тут же затихло и замерло. Скверна послушно застыла, поймав мой приказ. Склянки перестали звенеть и дергаться — многие уже были на краю стеллажей, наглядно показывая, как вовремя он одумался.
— Ничего страшного, — сказал я, забирая свою руку с печаткой из его заметно вспотевших ладоней, — каждый может обознаться. Просто будьте осмотрительнее. Впредь.
— Конечно, мессир… — глубоко поклонился лавочник перед тем, как расправить спину. — Просто вы слишком молоды, чтобы носить этот перстень.
“Он что, тупой? — мысленно поинтересовался Глеб. — Еще хочет?”
— Это проблема? — сухо уточнил я.
— Нет, нет, что вы! Не проблема! — тут же начал оправдываться мужчина. — Просто обычно порядок не такой. Обычно старый колдун сам приводит нового, объявляя, что это его преемник. И все в курсе. Ну или когда один убьет другого, тоже все знают… А вот так, как в вашей ситуации, это из ряда вон…
Да, папа, и этим тоже ты меня обделил — еще один пункт из длиннющего списка.
— У нас тут не любят незнакомых, не проверенных людей, — тараторил, будто все еще извиняясь, хозяин лавки. — А за подделку гербового знака можно получить серьезные проблемы от колдуна. Все, конечно, уже знают, что мессир Павловский скончался… Ваш отец, — мигом поправился он, сообразив, что мессир Павловский вообще-то сейчас стоит перед ним. — Но преемника он не приводил, вот мы вас и не признали. Все-таки обычно преемники старше…
Все верно: преемника колдуна — особенно мессира — обычно каждая собака знает в лицо. Его готовят лет десять, а то и двадцать. Обычный возраст получения такого перстня, пожалуй, лет сорок. Но это если получать, как полагается. А отобрать его вместе с местом скверны, в принципе, можно в любом возрасте.
Мысли как-то тяжело ворочались в голове, болтовня собеседника долбила по ушам — и я вдруг начал ощущать знакомый вкус гниющего нутра, который будто напоминал, что я пока не готов к большим нагрузкам. Черт! Что же эта Темнота жрет так много сил? Мне нужно время, чтобы снова к ней привыкнуть.
— А ваш отец очень сильный колдун был, — частил лавочник, вообще чем дольше я молчал, тем больше он говорил. — Придет, так здесь полквартала напрягаются. Один вон как-то с ним повздорил, и что думаете? На следующий день лавка сгорела… Вы уж сильно, мессир, не сердитесь на нас, — он еще раз поклонился. — Я тут всем объясню, что к чему. Больше такого не повторится. Больше никто не обознается, — выразительно закончил он.
Конечно, не обознается. Можете что угодно думать обо мне как о колдуне, но то, что я тут крупный поставщик одной из самых дорогих скверн, — факт непреложный. Если захочу, я половину ваших лавчонок могу разорить — что, в принципе, почти так же круто, как сжечь.
— Что вы у нас хотите приобрести, мессир? — лавочник наконец перешел к делу.
Я повторил заказ, чувствуя, что мутит все сильнее.
— Все изготовлю в лучшем виде. Лично, — пообещал мужчина. — В кратчайшие сроки, из серебра высочайшей пробы. И, разумеется, бесплатно, в качестве извинения за мою ошибку.
Ага, как будто я потянулся к кошельку.
— Может, мессир желает немного отдохнуть? — осторожно спросил он.
Мессир желал плюхнуться на пол — настолько у мессира не было сил. Тело, отвыкшее от таких потоков Темноты, сейчас едва справлялось. Все-таки восемь лет — слишком большой перерыв.
— Я возьму с собой это, — я указал на скверну.
— Сами будете втирать? — изумился лавочник.
— А что, вы хотите? — с иронией бросил я.
— Позвольте мне, — раздался голосок с другой стороны прилавка.
Блондиночка, которая до этого настороженно прислушивалась к разговору, выступила вперед и выразительно одернула свой халатик, то ли демонстрируя, какие у нее ловкие пальчики, то ли показывая, как упруго прыгает ее грудь.
“Если не хочешь, я могу пойти вместо тебя,” — тут же услужливо предложил Глеб.
Обойдешься. Вот чего, а энергии у тебя сейчас хоть отбавляй — аж на месте подпрыгиваешь. Вот и попрыгай, пока я буду занят.
— Что ж, пойдемте, — я повернулся к девчонке.
Она сразу же подхватила пару склянок с моей скверной и, виляя бедрами, повела меня к небольшой двери в процедурную в глубине лавки. Хоть немного приятного в этой не самой приятной процедуре.
Звали ее Илоной, и была она потомственной ведьмой — правда, не в девятом поколении, как Агата, а только в третьем. Однако на качестве массажа это не сказывалось. Мягкие умелые пальчики ловко скользили по моей спине, втирая скверну, пока я, сняв рубашку, расслаблялся на бархатной кушетке, чувствуя, как черные змейки копошатся по спине и слегка пощипывают.
— Так хорошо? — ворковала надо мной блондинка.
— Посильнее.
Пальчики стали давить чуть сильнее, будто вталкивая мне под кожу новую порцию копошащейся скверны. Черная масса защипала, закусала, уходя глубже, царапая теперь и изнутри. Все же противная зараза. Хоть и полезная.
— На шею побольше, — подсказал я, когда пальчики плавно поднялись выше.
— Достаточно? — спросила девчонка, усердно втирая.
Вот именно поэтому колдуны с амбициями и предпочитают собственных ведьм, досконально изучивших их тело и знающих, куда и в каких количествах нужно втирать. Агата мне уже давно таких вопросов не задает. А общими процедурными обычно пользуются те, кому собственные ведьмы не светят. Ну или на скорую руку, как я сейчас.
— Еще.
Новая порция колышущихся черных змеек оцарапала кожу и без прелюдий просочилась внутрь. Я остро чувствовал каждый их укус, но пальчики, ласково массирующие следом, заметно снимали неприятные ощущения. Все-таки девочка была опытной.
— А теперь достаточно?
— Еще.
— Вы прямо ненасытный, — прощебетала она. — Обычно столько кубиков мало кто выдерживает…
Так и есть — причем одни физически, а другие финансово. Я же привык к довольно значительной нагрузке — все-таки у меня не одна душа. Но сейчас требовалось даже больше скверны, чем обычно. Меня словно терзал внутренний голод, который не получалось легко утолить. Темнота внутри хотела еще и еще. Вот же жадная. Куда тебе столько?
— А ведь ваша скверна еще и густая, как болото, — ворковала Илона, мягко скользя пальчиками по моим лопаткам. — Мы так на ценниках и пишем “элитная скверна из дома на Могильной топи”…
— Почему вы так его называете? — поинтересовался я.
— Здесь все его так называют. Тут про него столько слухов…
То есть про мой дом ходят какие-то слухи, и я не в курсе? Хотя чему удивляться: можно подумать, отец мне много рассказывал.
— Просветите.
— Ну, по слухам, — продолжила блондинка, наглаживая мою спину, — ваш дом построен на земле, где когда-то было болото, а потом, когда болото высушили, там разбили колдовское кладбище. Говорят, там были похоронены первые колдуны столицы. Отсюда и название: дом на Могильной топи…
Прямо бинго какое-то: и болото, и колдовское кладбище — два в одном. Темнота вообще обожает места, где было много смертей, где умирали люди, животные — иными словами, гиблые места. Вязкие болота, глухие дикие чащи, старые захоронения, места прошлых казней и массовых расправ. Именно там появляются ее колодцы и скверна плодоносит. Но настоящие прорывы чаще всего случаются около заброшенных колдовских кладбищ. Там вообще много чего может твориться — именно поэтому колдунов нынче сжигают, уже последние лет сто. Синод бдит.
— Примите мои соболезнования, мессир, — вывел меня из раздумий голос ведьмы. — Я знала вашего отца.
— Тоже его обслуживали?
— Нет. Честно говоря, я его боялась. Вы намного привлекательнее…
О, а эта бесовка умеет льстить.
— Можете перевернуться, — проворковала она. — Здесь я закончила.
Я перевернулся, собираясь устроиться на спине — и немного удивился открывшемуся виду. Сочная упругая абсолютно обнаженная грудь замерла напротив, как бы прося ее пощупать. Этого же, судя по всему, просили и обнаженные стройные бедра. Кокетливо улыбнувшись, Илона переступила с ноги на ногу, давая себе получше разглядеть. Ее халатик, небрежно сброшенный, лежал на полу рядом с розовым бельем. Да уж, с такой скоростью даже в стрип-баре не раздевались. И когда только успела?
— Позволите? — не в меру быстрая девушка потянула руки к моей ширинке.
— Часть твоих обычных процедур?
Ничего не могу с собой поделать: я всегда рассматриваю голое тело как приглашение перейти на “ты”.
— Нет. Но вы слишком хороши собой, чтобы этим не воспользоваться… — она потянула ладошку к моему паху.
— Не спеши, — остановил я.
Ведьма удивленно моргнула.
— Что-то не так?
— Объясни, чем именно ты хочешь воспользоваться.
Будь она обычной девушкой, я бы даже не спрашивал. Но тут…
— Ну я же была в той комнате, — не став одеваться, она вытряхнула из склянки новую порцию скверны и начала мягко втирать мне в грудь, — видела, что вы можете. Видела ваш потенциал… Вы слышали про обряд слияния?
Аа… Ну это многое объясняло.
— Есть женское колдовское начало, а есть мужское, — продолжала блондинка, умело размазывая черную массу по моей коже, — и у всех есть внутренняя Темнота. А скверна словно проводит связку между ними, и слияние получается абсолютно полным. Вместе с физическим действием идет и духовное перезаряжение, — говоря, она наклонилась так низко, что, казалось, начнет сейчас массажировать меня грудью. — Поэтому ведьмам, особенно слабым, очень полезно быть с сильными колдунами. Вам-то подойдет любое женское начало, даже без Темноты, а нам нужны только вы…