Я видела божество? Или этому есть более рациональное объяснение? Галлюцинация? Отравленный разум? Сознание, полное забытых воспоминаний, которые обретают странные и пугающие формы? Или… или все объясняется еще проще? Ничего этого не было. Ни призраков, ни богов. Это все в моем воображении. Во мне что-то неправильно, сломано, извращено. Может, я просто сумасшедшая? Вроде бы нет. И разве мои размышления, весьма рациональные и логичные, не свидетельствовали о ясности ума?
Камилла подбросила мне эту ядовитую мысль, вселив в меня страх и сомнения, которые могли вечно терзать меня, разрушая любой шанс на нормальную жизнь вдали от нее и Хаймура. С внезапной решимостью я накинула халат и подошла к маленькому письменному столу, где до сих пор лежало незаконченное письмо Камилле. Схватив бумагу, я разорвала ее на две части, потом на четыре, потом на восемь, методично уничтожая последние остатки вины за свой побег после ссоры. Мне не за что извиняться. Я не сделала ничего плохого.
Изорвав листы на мельчайшие кусочки, из которых уже нельзя было снова собрать письмо, я выбросила их в мусорное ведро и откинулась в кресле, только сейчас обратив внимание на поздний час. Сумерки окрасили небо в розово-лавандовый цвет. Ярко мерцали россыпи звезд, а огромный полумесяц, тоскливый и мечтательный, застыл прямо над кронами деревьев.
Я сделала глубокий вдох, сосредоточившись на этом моменте. Мне хотелось быть именно здесь. Не в Хаймуре, под вечным присмотром сестры и с бесконечным стремлением к недостижимому. Я хотела быть здесь. И остаться здесь. С Алексом.
Словно повинуясь моим мыслям, в дверь тихонько постучали.
– Войдите, – сказала я не вставая и просияла, увидев Александра.
– Сиди, сиди, – сказал Алекс, когда я с трудом поднялась на ноги. Он подкатился ко мне поближе и тревожно вгляделся в мое лицо, обхватив его ладонями. – Прости, что не пришел раньше. Я только проснулся и узнал, что произошло. Как ты?
Он коснулся моего лба, проверяя температуру, но я убрала его руку, переплетая наши пальцы.
– Ты как?
Он выглядел нездоровым: под глазами появились заметные синяки. Взъерошенный после сна, он был одет в пижаму и плюшевый халат изумрудного цвета. Глядя на него сейчас, я легко могла представить, как он выглядел в детстве.
Алекс кивнул:
– Боли утихли. Отцовские настойки всегда помогают их облегчить, но мне ужасно жаль, что ты услышала все эти…
– Прекрати, – перебила я. – Тебе не нужно ни за что извиняться. Я так переживала!
– Тогда я прошу прощения за это, – не унимался Алекс. – Я чувствую себя просто ужасно. Я должен был рассказать тебе о приступах, но их давно уже не было, и я надеялся, что они прошли сами по себе. Ну вот… ты еще и волновалась из-за меня.
– Может, была какая-то причина?
Наши послеобеденные пикники, прогулки по поместью… Может быть, он слишком сильно напрягался ради меня?
– Не думаю. Обычно они начинаются и заканчиваются безо всякой причины. Этот был… особенно тяжелым, но теперь он закончился.
Я погладила его костяшки подушечками больших пальцев.
– Надо было остаться в постели. Тебе нужен отдых.
Он крепче сжал мою руку, будто боялся, что я собираюсь его прогнать.
– Я не мог не увидеть тебя. Когда отец рассказал, что произошло, я чуть с ума не сошел, – произнес Алекс надломленным голосом. – Я помчался к тебе так быстро, как только мог. Я все время представлял самое худшее, и… Не могу поверить, что он мог сделать такую опасную вещь. Невероятная глупость! – буркнул он и потер глаза тыльной стороной ладони. – Этот сад должен быть уничтожен!
– Алекс…
– Да! – настаивал он. – Что, если бы ты прикоснулась к другому растению? Что, если бы я потерял тебя? Верити. Я… я даже не…
Не сумев подобрать слов, он прижался ко мне лбом и заключил в крепкие объятия.
Я закрыла глаза и с радостью обняла его. Так я чувствовала себя в безопасности. Так я могла больше не думать о призраках или духах. Сейчас здесь был только Алекс. Только мы.
– Твои волосы, – вдруг прошептал он, проводя пальцами по темным спутанным локонам.
– Прошу прощения, они еще не высохли, – поспешно сказала я, отстраняясь; кажется, из-за меня он намочил халат.
Но Алекс улыбался.
– Я еще не видел их в распущенном виде. Такие длинные. Такие красивые. – Он неловко кашлянул. – Ты такая красивая!
Он погладил меня по щеке, и я вдруг остро ощутила, что на нас нет ничего, кроме одежды для сна. Взгляд Алекса скользнул по кисточкам наших халатов, зацепившимся друг за друга. Его – темно-зеленые с золотом, мои – светло-нефритовые.
– Ну что за пара, – с улыбкой произнес он.
Мне стало трудно дышать. Говорить – вообще невозможно, поэтому я просто кивнула.
– А теперь скажи честно: ты в порядке?
– Теперь да, – заверила я.
– Я слышал самые жуткие вещи о тех, кто…
– Алекс, – остановила его я.
– Извини, просто я… Когда я постучался, в голове была эта ужасная картина. Я подумал, что тебя здесь не будет, что ты… – Он тревожно сглотнул. – И я… я не готов жить в мире без тебя, Верити.
– Я здесь. Мне лучше. Я никуда не ухожу.
Он снова обхватил мое лицо руками, чтобы я посмотрела ему в глаза.
– Я люблю тебя, – со всей ясностью произнес он, прервав поток моей речи. – Я пытаюсь сказать, что люблю тебя.
Алекс смотрел на меня огромными, честными, серьезными и полными робкой надежды глазами. Я чувствовала груз его ожиданий и не хотела огорчать его.
– Ты… любишь меня? – спросила я.
– Возможно, поспешно говорить это… даже слишком поспешно, без всяких сомнений… Но я не могу скрывать своих чувств к тебе. Они искренние и настоящие, и да, Верити, я люблю тебя.
– Я…
Он остановил меня, на мгновение приложив палец к губам.
– Ты не обязана отвечать мне тем же. Я знаю… Знаю, что мы знакомы всего несколько недель, месяц, но я был счастлив каждый миг, проведенный с тобой. Наши разговоры, смех… Ты даже не представляешь, как я люблю твой смех. Когда мы не вместе, я считаю минуты, секунды до встречи с тобой. Иногда мне кажется, что я сошел с ума, но я знаю, что это не так. Просто…
– Ох, Алекс.
Я была в растерянности, но не смогла сдержать улыбки. Я чувствовала себя как цветок, тянущийся к солнцу. Я не любила его – по крайней мере, пока – так, как он описывал, со всей страстью и пылкостью. Но он, несомненно, был мне дорог. Мне нравилось проводить с ним время, я прислушивалась к его мнению, переживала о его самочувствии. Это ведь и есть любовь? В некотором смысле.
– Ты мне очень дорог, – наконец произнесла я.
И я действительно так чувствовала. Начало было положено. Все остальное придет со временем. Я не сомневалась.
На мгновение Александр застыл.
– Правда? – спросил он с нескрываемым облегчением.
– Правда.
– Ура! – радостно воскликнул он и, подавшись вперед, поцеловал меня в губы.
Неожиданный переход от разговоров к физической близости застал меня врасплох. Поцелуи Александра были нежными, но настойчивыми. Откуда он знал, как это делать? Я не осмеливалась ответить – боялась опять сделать что-то не так. Он положил руку мне на шею, и я в очередной раз удивилась уверенности его движений. Думал ли он о том, что я могу посчитать его действия слишком поспешными? Переживал ли, что мне могут быть неприятны его ласки?
Алекс постанывал от удовольствия, а меня в это время все дальше уносил поток тревожных мыслей. Чувствовал ли он, что я сейчас как бы не с ним, не так вовлечена и не жажду познать его так же, как он меня? Мы часто делились мыслями и мечтаниями. А сейчас мы должны были бы ощущать физическое единение, но вместо этого я чувствовала полную растерянность.
Его дыхание замедлилось; он, очевидно, получал удовольствие от этих поцелуев. А я? Что со мной не так? «Пусть все получится, – подумала я и наконец осмелилась коснуться его плеча. – Молю тебя, Понт, помоги мне все сделать правильно».
Через несколько мгновений Алекс отстранился; он улыбался и выглядел так, будто у него закружилась голова.
– Встретимся завтра у озера? Я хочу тебе кое-что показать.
Я очень хотела. Хотела быть девушкой, готовой принять его ухаживания. Мы с Александром гуляли по всему поместью вдвоем, и за нами точно никто не наблюдал. Но тогда почему мысль об уединении с ним теперь вызывала у меня ужас? Там снова будет это. Снова поцелуи. Я снова все испорчу и сделаю не так.
– Завтра большой праздничный ужин, – напомнила я.
Неужели он не видит, что сердце сейчас выскочит из груди? Лицо буквально горело: он должен был заметить румянец. Это румянец девушки, раскрасневшейся от удовольствия, или смущенной растяпы, которая хочет провалиться сквозь землю?
– Я знаю.
– Разве твоей маме не нужна помощь… с делами?
В те редкие дни, когда Камилла устраивала в Хаймуре праздники, весь особняк погружался в хаос. А Дофина все последние дни за завтраком говорила только об этом вечере. Нужно продумать столько деталей, столько всего проработать…
– Она наняла еще с десяток лакеев.
– Но…
– Тебе понравится, я знаю. Захвати альбом.
Любопытство пересилило нарастающую тревогу.
– Думаешь, нас никто не хватится?
– Не забудь надеть платье, – сказал Алекс. – То, о котором все время говорит мама.
– Ты хочешь, чтобы я рисовала… в бальном платье? – изумленно спросила я.
– Ну ты же любишь рисовать… А я всего лишь хочу увидеть тебя в этом платье.
Он расплылся в улыбке, и я поняла, что не смогу отказать.
– Договорились.
Алекс переплел свои пальцы с моими и поцеловал меня в ладонь – точно так же, как при нашей первой встрече, и я ощутила приятный легкий трепет. Мне нравились такие поцелуи – легкие и не требующие ответа.
– Я должен дать тебе отдохнуть. Даже не представляю, как ты измучилась.
Напоследок Александр поцеловал меня в лоб. У него были теплые нежные губы, и я с горечью подумала, что хотела бы уметь так же легко выражать нежность, как он.