Я улыбнулась:
– Странно, что вы не слышите их в этой части дома. Они кричали так громко, что я думала, вместе со мной проснулась половина усадьбы.
Жерар склонил голову, прислушиваясь, и достал с полки чашку и блюдце:
– Возможно, эти глупые создания наконец угомонились.
– Хотелось бы.
Он поставил на поднос заварочный чайник, чашку с блюдцем, ложку и маленькую баночку меда.
– Поначалу он может показаться горьким на вкус.
– Спасибо.
Я хотела взять у него чай, но Жерар придержал руками поднос, стоящий на столешнице:
– Верити… У меня не было возможности по-настоящему пообщаться с вами из-за всех этих волнительных событий, но я очень рад, что вы станете членом нашей семьи. Александр… особенный, и я всегда знал, что он сможет открыть свое сердце только такому же особенному человеку, – произнес Жерар и облизал губы. – Думаю, он сделал прекрасный выбор.
– Спасибо, лорд Лоран. Жерар, – поправилась я.
– Отец, – предложил он. – Хотя, возможно… это может быть… – Он замялся. – Брак может быть трудным делом даже при самых благоприятных обстоятельствах, и я рад, что вы смогли получить представление о нашей жизни здесь. Как дочь герцога и сестра герцогини вы понимаете, что… у таких семей, как наша, есть определенные обязанности, обязательства… Я полагаю, что в детстве вам давали уроки?
Я вспомнила свои школьные годы. Наша гувернантка без конца твердила о налогах и арендаторах, кладовых и управлении. Я кивнула.
– Хорошо. Хорошо. Отлично. Значит, вы знаете, как все передается от родителей детям в таких поместьях, как наше.
Я почувствовала, что густо краснею, и взмолилась Понту, чтобы Жерар решил поговорить о земельных владениях, а не о генетике. В памяти снова всплыли слова Камиллы, которые она прошипела в мой адрес в тот злополучный вечер: «Никому не нужна сумасшедшая невеста или сумасшедшая жена, которая родит таких же сумасшедших детей». Как бы больно мне ни было это признавать, она была права. Это никому не нужно. Помолвка с Алексом могла обеспечить мне надежное будущее, но одно неверное слово, одна неосторожность могли мгновенно разрушить мою жизнь. Я едва не рассказала Жерару об ужасах, которые видела в саду ядов. Не сомневаюсь, что кольцо Алекса не сверкало бы сейчас у меня на пальце, если бы я не выдержала и проболталась. Нужно быть более бдительной. Убедиться, что свечи Аннали не закончатся никогда.
– Конечно, – пробормотала я, когда стало ясно, что он ожидает услышать ответ.
– Как вы думаете, что могли бы передать потомкам вы?
Я похолодела. Сердце мучительно заколотилось, я чувствовала пульсацию крови даже в кончиках пальцев. Он знал. Он что-то знал. Но откуда?
– Вы имеете в виду приданое? – наконец выдавила я. – Я не знаю всех подробностей. А вот Камилла, разумеется, сможет дать вам подробный ответ.
– Конечно. – Жерар сделал паузу, словно подыскивая правильные слова. – Когда-нибудь вы станете прекрасной герцогиней.
Он хотел сказать что-то еще, но в этот момент я придвинула поднос к себе.
– Мне приятно слышать, что вы признаете особенность Александра, – начала я, борясь с желанием убежать. – Возможно, вам следует говорить ему об этом чаще. Я думаю, для него это будет иметь большое значение.
Он удивленно уставился на меня, и я изо всех сил постаралась не отвести взгляд.
– Возможно, вы правы.
– Я в этом совершенно уверена. Кажется, мой чай остывает.
– О да. Да, конечно.
Он взъерошил пальцами серебристые волосы, оставив на них дорожку из капель свекольного сока.
– Приятнейших снов, Верити. Надеюсь, вы быстро заснете.
Я пожелала ему спокойной ночи и отнесла поднос наверх, стараясь, чтобы мои шаги были размеренными и неторопливыми и не вызвали подозрений. Я вовсе не сбегала от странной, опасной ситуации. Все было хорошо.
Чай оказался горьким, и горечь не удалось замаскировать даже огромной ложкой меда, но павлинов я больше не слышала.
28
На следующий день я проснулась совершенно разбитой: кровать была влажной от пота и источала неприятный кисловатый запах. Солнечные лучи освещали комнату под необычным углом, будто солнце было уже слишком высоко, и, только взглянув на часы, я поняла, что проспала далеко за полдень.
Кто-то тихо, но настойчиво постучал в дверь.
– Войдите, – сказала я странным осипшим голосом. Меня мучила жажда, будто я всю ночь проспала с открытым ртом. Не знаю, какой цветок заварил мне Жерар, но он явно справился со своей задачей.
В дверях появилась Дофина с огромным толстым журналом, а следом за ней двое лакеев. Один вкатил в комнату тележку с тарелками под куполообразными серебряными крышками. Я надеялась, что там будет и кофейник. Другой лакей нес устрашающе высокую стопку книг. Дофина велела им оставить все в гостиной, и они ушли.
– Как я и предполагала, – сказала она, заглядывая в спальню с понимающей улыбкой.
Я натянула простыню до подбородка.
– Я хотела дать тебе выспаться, но у нас так много дел, что, боюсь, мы ничего не успеем. Ты готова?
– К чему?
– К свадебным приготовлениям, конечно!
– А-а-а, – протянула я, откидывая назад выбившиеся волосы.
Меня немного тошнило. Вчера вечером Дофина выпила даже больше шампанского, чем я, но при этом буквально сияла свежестью. Как ей это удалось?
– А разве мы не должны позвать Алекса?
– Ну и ну! Кажется, кое-кто неважно выглядит, когда просыпается, – с улыбкой заметила Дофина, суетясь вокруг. Она раздвинула шторы и подвязала их лентами. – Полагаю, пришло время подыскать для тебя камердинера.
– О, в этом нет необходимости. Я могу просто…
– Конечно, есть, – возразила Дофина, повернувшись ко мне. – Теперь ты часть этой семьи, Верити. Мы хотим, чтобы ты чувствовала себя как дома и чтобы ты была дома. Теперь ты здесь не просто гостья. Шонтилаль – это и твой дом. Мы позаботимся о том, чтобы ты ни в чем не нуждалась.
Я задумалась:
– В таком случае… как вы думаете, можно ли поменять свечи, которые используются в моей комнате?
– Свечи? – повторила она, с любопытством оглядывая спальню.
Я указала на ящик свечей Аннали с шалфеем и солью.
– Сестра прислала мне эти. Они напоминают мне о Хаймуре. Я бы предпочла, чтобы в моих комнатах зажигали именно их, а прислуга постоянно заменяет их на розовые. Они невероятно красивы, но от них исходит очень сильный аромат, даже когда они не горят.
Дофина взяла огарок свечи, которую я использовала накануне, и принюхалась.
– Не понимаю, откуда они взялись, – призналась она, поморщившись. – Я прослежу, чтобы их убрали. Более того, – сказала она, записывая в блокнот, – я позабочусь о том, чтобы это было первым делом твоего нового камердинера.
– Не стоит тратиться ради меня на новую прислугу. Я могла бы просто обращаться к вашей, если мне понадобится ее помощь.
– К моей? Я не понимаю, о ком ты.
– Ваша служанка. К сожалению, не знаю ее имени.
Дофина с удивлением посмотрела на меня.
– Блондинка… с очень темными глазами.
– У меня нет служанки… Мой камердинер – Бастиан. У него гораздо более ловкие руки, чем у любой горничной. – Она расплылась в улыбке, словно вспоминая, какими проворными бывают его пальцы, а затем рассмеялась. – На моих платьях всегда самые крошечные пуговички.
– Вот как, – сказала я, вспомнив невысокого мужчину, который шел за ней с книгами. – Конечно. Тогда, наверное, это была просто горничная.
Дофина странно посмотрела на меня, слегка округлив глаза.
– В Шонтилаль нет горничных, Верити. Мне нужно полностью контролировать все хозяйственные расходы, – сказала она, закусив губу. – Было бы слишком расточительно держать так много служанок.
– Но…
Я поперхнулась: до меня наконец дошло, кем была эта девушка. Это не горничная; это очередное приобретение Жерара. Любовница. Прямо под носом у Дофины. Я уже открыла рот, чтобы рассказать ей обо всем, но что-то в ее взгляде заставило меня остановиться. Она знала. Знала, или подозревала, или уже подготовилась к неизбежной боли. Мне совсем не хотелось стать той, кто обрушит на нее горькую правду, поэтому я потерла лоб и изобразила замешательство.
– Я сказала «она»? Конечно же, я имела в виду лакея. Что со мной такое сегодня? – с виноватой улыбкой протараторила я. – Кажется, вчерашнее шампанское ударило мне в голову.
Дофина натянуто улыбнулась:
– Прошу прощения. Это я ворвалась к тебе, хотя ты еще толком не проснулась. Можешь спокойно привести себя в порядок, и приступим. Тут кофе и легкий завтрак. Думаю, это пойдет тебе на пользу. Часа достаточно?
Я кивнула.
– Тогда встретимся на террасе, на свежем воздухе. Подальше от свечного дыма.
– Ты не говорила, что она придет, – буркнула Маргарита, когда час спустя я вышла на террасу.
Я надела свое лучшее дневное платье: из льна персикового цвета, с лесенками вязаного кружева на лифе. Именно такое платье подобало носить невесте, планирующей свадьбу. Я чувствовала себя бодро и уверенно, шагая по коридорам Шонтилаль, но недовольное ворчание Маргариты мгновенно испортило мой настрой.
– Мы обговариваем детали предстоящего торжества, – сказала Дофина, поджав накрашенные губы. – Где ей еще быть, как не здесь?
– Этого ты тоже не сказала, – заметила Маргарита, отпив чаю с крошечными лепестками сирени, и смерила меня ледяным взглядом. Затем она демонстративно отвернулась, как бы давая понять, что ее позиция предельно ясна.
– Итак, – сказала Дофина, отставив чашку и взяв перо. На столе перед ней были листы бумаги и чернила, образцы цветов и календарь. – Все ли сестры будут сопровождать тебя во время церемонии?
– Эти проклятые приедут сюда? – Маргарита раздраженно потерла виски. – Это выше моих сил!
– Матушка, – прошипела Дофина.
– Сестры… – повторила я, стараясь не обращать внимания на старуху. – Я уверена, что сестры захотят приехать, но все же лучше уточнить. Они ведь пока ни о чем не знают. Мне нужно будет написать им и поделиться новостью.