– Я могу вернуть тебя в Хаймур по щелчку пальца. Хоть сейчас!
– Ну давай попробуй! – с вызовом бросила я. – Если ты такая сильная и могущественная, сделай это. Отправь меня обратно. Заставь меня вернуться. Зачаруй меня, чтобы я увидела Соленые острова.
Косамарас сжала кулаки, ее рот растянулся в жуткой ухмылке, и она начала шипеть на незнакомом наречии, а затем завершила заклинание торжествующим криком. Все завертелось: лес, деревья и кустарники слились в один ужасающий, ослепительный и оглушающий смерч. Мне казалось, будто мы несколько раз перевернулись вверх тормашками под властью неведомых сил, хотя я почти не сомневалась, что не отрывала ног от земли. Когда все стихло, мы оказались посреди Голубой гостиной в Хаймуре. Мне хотелось лишь рухнуть на пол. Меня тошнило, по ощущениям это было гораздо хуже самой сильной морской болезни.
За окном колоссальные волны разбивались о берег, подбрасывая булыжники у подножия скал, словно легкие бусинки. В воздухе пахло солью, и я почти чувствовала ее едкий привкус на языке. Я открыла рот от удивления и никак не могла поверить своим глазам. Неужели она действительно сделала это? Мне казалось, я разоблачила ее блеф, настаивая на том, чтобы она совершила невозможное, но я на самом деле вернулась в дом сестры. Под ногами был хорошо знакомый ковер из толстой шерсти.
Я огляделась по сторонам. Интересно, где сейчас Камилла? Все выглядело точно так, как в ночь моего побега. Ничего не изменилось. Ничего, кроме зажженной свечи, украшающей столик рядом с моим любимым парчовым диваном. Я прищурилась. Свеча была ярко-розового цвета. Как та, что осталась в Саду Великанов.
– Впечатляющая копия, – оценила я, разглядывая сводчатые потолки нашего фамильного имения. Длинные щупальца, сверкающие серебром и позолотой, тянулись от центра вниз по стенам, и от их вида я внезапно ощутила невыносимую тоску по дому. – Но это фальшивка. Мы по-прежнему в Шонтилаль.
Косамарас оскалилась, и в следующее мгновение мы снова оказались в саду среди скульптур.
– Чертова девчонка!
– И почему я всегда так боялась тебя? – спросила я, осмелившись подойти поближе.
Она неохотно попятилась, хотя ей явно было непривычно отступать.
– Верити… Поверь мне, сейчас я на твоей стороне. Забудь о моих прошлых оплошностях и слушай внимательно. Ты в серьезной опасности. Тебе необходимо срочно бежать из Шонтилаль. Прямо сейчас. Хотя сейчас уже, возможно, слишком поздно.
– Что может случиться?
Я не думала, что она может выглядеть более жутко, но она побледнела еще сильнее и явно выглядела напуганной.
– Они хотят использовать тебя… твоих детей… как ключ. Ключ для совершения ужасных преступлений.
– Расскажи, – не унималась я.
Чем меньше и слабее казалась она, тем большую внутреннюю силу ощущала я.
– Не могу.
Я рассвирепела:
– На что тогда ты вообще годна? В детстве нас учили бояться тебя, бояться всех вестников и трепетать перед богами. Ради чего? Я вижу насквозь все твои трюки. Я не боюсь тебя. Я не боюсь планов Жерара. Зато ты боишься, – бросила я, внимательно наблюдая за ней.
Мои слова привели ее в неописуемый ужас.
– Что бы ни случилось, ты боишься даже подумать об этом.
Мне хотелось смеяться оттого, как все перевернулось с ног на голову.
– И тебе тоже следовало бы, крошка Фавмант, – прошипела она, теряя самообладание. – Вы с этим мальчиком сотворите ужасные вещи. Настолько ужасные, что погубите даже богов.
Я удивленно моргнула, впервые получив от нее конкретные сведения.
– С каким еще мальчиком? – Я вспомнила пометки из дневника Жерара и похолодела. – Ты про Виктора?
Слишком непредсказуемо.
В кабинете Жерара хранилось множество банок с его творениями, и его это совершенно не тревожило. Младенцы с рожками. Младенцы со щупальцами. Младенцы с несколькими головами, но без глаз. Жерар создавал этих уродцев без тени сомнения. И вместе с тем он очень боялся того, что могли бы произвести на свет мы с Виктором… Слишком непредсказуемо.
– Уходи, – настаивала Косамарас, схватив меня за руку и впившись когтями в плоть. – Уходи прямо сейчас, пока можешь.
– Тогда он просто продолжит делать новых детей. Найдет новых женщин.
– Но не таких, как ты. Они боятся именно тебя.
У меня словно выбили почву из-под ног. Боги боялись… меня?
– Меня?! – с негодованием вскричала я. – Бояться надо не меня! А его! Это его надо остановить!
– Дура! Просто послушай и беги отсюда!
– Я останусь, – твердо заявила я, словно внутренняя решимость могла помочь мне закрепиться в Шонтилаль, в семье Лоран. – Я доведу дело до конца. Это единственный способ убедиться, что Жерар прекратит эксперименты.
Лицо Косамарас исказилось от ярости.
– Я пыталась предупредить тебя. Я пыталась остановить это. Какую бы погибель ты ни принесла в этот мир, надеюсь, она поглотит тебя первой!
Внезапно в статую жирафа ударила ослепительная молния, за которой последовал оглушительный раскат грома. Мне казалось, будто в моей груди пробили зияющую брешь, будто мир вокруг вот-вот превратится в руины. Я закрыла уши руками и крепко зажмурилась.
Когда все успокоилось, я осторожно приоткрыла глаза. Светило солнце. Поляна опустела. Косамарас больше не было. А на вершине холма, наблюдая за происходящим с дощатой тропинки, сидел Алекс с искаженным от ужаса лицом.
39
– Алекс? – осторожно позвала я.
Что он видел? Что слышал? Алекс катился прочь от меня. Он выглядел очень растерянным и испуганным. Я бросилась за ним по травянистому берегу пруда.
– Постой, Алекс! Прошу, подожди!
Он проехал мимо одного из чудовищ Зверинца, напоминающего бабочку со щупальцами, и я потеряла его из виду. Обогнув статую, я увидела, что он остановился на дощатой дорожке, спиной ко мне.
– Алекс…
В моем голосе прозвучала робкая надежда: а что, если это не Алекс? Может, яды все еще действуют? Может, его здесь нет? Но когда он повернулся – реальный, без каких-либо потусторонних черт, – я поняла, что надежда была напрасной.
– Что это было, Верити?
Я облизнула губы, обдумывая ответ.
– Что… что именно ты видел?
Алекс нахмурился:
– Я не знаю. У тебя было что-то вроде… припадка. Ты кричала, и… – Он покачал головой и странно посмотрел на меня. – Ты не в себе?
Мне стало очень обидно. Я знала, что, скорее всего, он так и отреагирует, именно поэтому старалась надежно хранить свою тайну. Но меня все равно задели его слова.
– Я очень даже в себе. Я разговаривала кое с кем.
Алекс с недоверием оглядел сад:
– Здесь никого нет, кроме тебя.
– Был, – настаивала я.
– Я никого не видел.
– Но я… – Быстро подобрав юбку, я присела перед его креслом, чтобы быть на одном уровне с ним. – Я вижу… потустороннее.
– Потустороннее… – эхом повторил он.
– Призраков, – тихо пояснила я.
– Это невозможно.
– Звучит невероятно, но это правда. – Я взяла его за руки, словно пытаясь придать своему признанию некую осязаемость. – Я видела их на протяжении всей своей жизни. С раннего детства. Только… я не всегда понимаю, что это призраки. Моя няня, Ханна… всю жизнь была рядом. Целовала разбитые коленки, рассказывала сказки перед сном. Обнимала меня, когда я плакала, умела рассмешить. Она была самым близким для меня человеком. А в ту ночь, когда я покинула Хаймур, я узнала, что она умерла много лет назад, еще когда я была маленькой… но решила остаться, чтобы присматривать за мной. – Ресницы намокли от слез. – Она была призраком.
Алекс немного смягчился:
– Почему ты не говорила об этом раньше?
– Я не знала, что ты подумаешь. Точнее… знала, поэтому и не говорила. Большинство людей, узнав о том, что кто-то видит призраков, приходит к выводу, что этот человек не в себе, – подчеркнула я и со странным злорадством отметила, как он скривился.
– Получается… сейчас, вот здесь… ты разговаривала с призраком?
– Не совсем.
Я отвела глаза. Я так долго ждала этого момента! Сейчас я расскажу Алексу обо всем, что знаю, признаюсь во всем, что скрывала, и между нами не останется никаких недомолвок. Но теперь, когда этот момент наконец настал и все секреты были готовы сорваться с языка, это вдруг показалось мне невозможным. Я зажмурилась и решила высказать все сразу:
– Это была Вестница, Косамарас. Я вызвала ее, потому что в Шонтилаль происходит нечто ужасное. Твой отец… точнее, его эксперименты.
– Эксперименты? – переспросил Алекс, и я осмелилась открыть глаза. – С цветами? А что с ними?
Я издала протяжный вздох:
– Цветы не единственное, над чем он экспериментирует.
Медленно, мучительно, постепенно я рассказала ему все. Алекс молчал, пока я объясняла, как познакомилась с Констанс, как приняла ее за одну из любовниц Жерара, как узнала, что она стала призраком. Он не шевелился, пока я рассказывала о ее странных детях, о дневниках и папках, о списках женщин. Только когда я упомянула о банках в кабинете, он вышел из оцепенения.
– Я… я не могу в это поверить, – медленно выговорил он. – Это слишком ужасно, чтобы быть правдой.
Я всей душой желала уберечь его от еще более мучительных открытий.
– Но и это еще не все.
Алекс посмотрел мне в глаза. Я никогда еще не видела его таким измученным.
– Неужели может быть что-то хуже?
– Вчера… – Я сделала паузу, поморщившись от собственной лжи. – Вчера я познакомилась с твоими братьями.
Алекс открыл рот, но так и не смог произнести ни слова.
– У меня нет братьев, – наконец сказал он.
– На самом деле… есть.
В глубине леса за спиной Алекса послышался шорох. Виктор выглянул из-за дерева и помахал мне рукой. Жюлиан вышел из-за куста. Должно быть, они пошли в сад следом за Алексом, наблюдали за ним и подслушивали наш разговор. Ждали подходящего момента.
– Целых двое, – сообщил Жюлиан, обескуражив Алекса.
Он повернулся и ошеломленно уставился на приближающихся близнецов.