Меня затошнило, рот был полон желчи, и, перевернувшись, я сплюнула ее на пол. И тут я заметила свою кочергу. Маргарита отшвырнула ее ногой, но она лежала совсем недалеко, на расстоянии вытянутой руки. Я потянулась и смогла ухватить ее, но тут же взвыла от боли: Маргарита ударила меня совком по руке. Я повернулась и отпихнула ее. Старуха застонала, схватившись за бедро, и я воспользовалась моментом, чтобы взять оружие. Тело противилось любому движению; мне хотелось свернуться калачиком, чтобы не осталось места для боли. Но мне все же удалось взять кочергу, и я направила ее на Маргариту. Старуха злобно оскалилась, и ее морщины ужасающе обострились.
– Верити! – закричал Алекс.
Его не было видно из-за перил балкона, но голос звучал как-то неправильно. Он был слишком хриплым.
– Отправь лифт! Прошу тебя!
Его мольба оборвалась на полуслове, и сверху донесся пугающий хруст. Вскрикнув, я, прихрамывая, поковыляла к железным дверям. Но не успела я войти в лифт, как что-то большое упало с балкона. Темная фигура рассекла воздух и с ужасающим грохотом рухнула на пол атриума.
Тело не двигалось. В полном оцепенении я смотрела на упавшего человека и отчаянно надеялась, что он пошевелится, что в его раскинутых ногах и руках все еще теплится жизнь.
– Алекс? – прошептала я.
Нет ответа. Неподвижное тело. И тишина наверху. Я сделала осторожный шаг. К нему. Это по-прежнему был он. Возможно, это все еще человек… а не тело.
– Алекс? – тихо позвала я, склонившись над изломанным телом.
Я всхлипнула. Это он. Он обязательно выживет. Я не представляю жизни без него.
– Прошу… – взмолилась я Понту, Арине или любому богу, готовому услышать мою мольбу. – Умоляю, пусть это будет не Алекс…
Я повернула его к себе лицом и разрыдалась. Его черты обмякли, лицо отекло до неузнаваемости. Нос сильно распух, челюсть застыла в неестественном положении. Один глаз был наполовину открыт, радужка и белок покрылись кровавой сеткой лопнувших сосудов, расфокусированный взгляд был устремлен к стеклянному потолку. Кровь. Столько крови!
– Алекс? – прошептала я снова, взяв его за руку.
Мышцы не реагировали: он не сжал пальцы и не попробовал схватиться за меня. Его душа, его сущность – что бы ни делало его моим близким, дорогим человеком – покинула его тело.
Нет. Нет, нет, нет! На мгновение во мне вспыхнула безумная надежда: а вдруг Жерар все-таки был прав? Вдруг ему удалось создать бессмертного человека? Вдруг Алекс еще жив? Я легонько встряхнула его.
– Пожалуйста… – сдавленным голосом взмолилась я.
Ничего. Он не двигался. Совсем. Я снова всхлипнула. Сердце разрывалось от боли.
– Верити! Берегись! – вдруг раздался знакомый голос.
Я подняла глаза и ахнула от удивления: передо мной на пороге атриума стояла Камилла и указывала куда-то мне за спину.
– Камилла?!
Обернувшись, я увидела Маргариту, которая целилась мне в голову железным совком.
48
Я проснулась резко, как от толчка. В комнате было темно, так что я не узнавала интерьер. Длинные серые шторы были задернуты, а газовые лампы светили приглушенным призрачным светом. Сначала я не могла пошевелиться: движения сковывали многочисленные повязки и компрессы. Запястье фиксировал гипс, а на груди, кажется, была марлевая повязка, но, как ни странно, я совсем не чувствовала боли… Хотя и не сомневалась, что скоро почувствую ее во всем теле.
Свободной рукой я попыталась нащупать стакан с водой. В комнате кто-то встрепенулся и шумно вздохнул. Где-то в серой пустоте замаячила фигура.
– Верити? Ты очнулась?
Матрас прогнулся: кто-то сел на край кровати. Я постаралась разглядеть, кто это, и сердце сжалось, когда я узнала знакомый силуэт.
– Камилла?
Она кивнула и сжала мою здоровую руку.
– Я так рада, что ты проснулась, – сказала она, целуя мои пальцы.
– Я… я в Хаймуре?
Она покачала головой. Я еще никогда не видела ее в таком состоянии. Непроницаемая маска герцогини спала: волосы были заплетены в небрежную косу, свисавшую набок, а под глазами проступили темные круги.
– Мы в Шонтилаль, в одной из гостевых комнат. Мы не знали, как лучше переместить тебя наверх после…
– А что ты здесь делаешь?
Оказалось сложно задать даже такой короткий вопрос. В горле пересохло так, будто я не разговаривала несколько дней.
– Я… обнаружила тебя. Во время нападения… Ты не помнишь?
Она смахнула с моего лица прядку волос и внимательно осмотрела мои раны. В ее янтарных глазах появилась тревога. Я с трудом покачала головой:
– Я думала, мне померещилось. Зачем тебе понадобилось ехать в Блем?
Камилла обиженно посмотрела на меня:
– На твою свадьбу. Я приехала немного заранее… Хотела оказать посильную помощь и еще… извиниться и помириться с тобой.
Она крепко сжала мои пальцы, словно хотела вложить в этот жест всю свою убедительность и искренность. Веки мои отяжелели, и я снова закрыла глаза. Я почти не сомневалась, что сплю. Камилла просто не может быть здесь – и уж тем более не может чувствовать себя виноватой и предлагать помириться.
– Ладно, спи, – пробормотала она, отпуская мою руку.
Я раскрыла глаза:
– Ты правда здесь?
Она нахмурилась:
– Конечно.
– Но ты не ответила на письмо.
– Ответила! В тот же день! Честное слово. Приглашения были такие красивые, – добавила она, как будто это еще имело значение. – Никогда бы не подумала, что ты выберешь нечто настолько элегантное.
– Я их не выбирала, – призналась я, и она, к моему удивлению, рассмеялась. – Можешь принести попить? – спросила я. – Страшно хочется пить.
Камилла вышла и вернулась с графином и хрустальным стаканом. Звук льющейся воды доставлял невероятное удовольствие. Камилла помогла мне сесть и поправила подушки за спиной, чтобы было не так больно сидеть. И тут я наконец ощутила боль – пронзительную боль вдоль всего позвоночника, расходящуюся дальше по нервам. Я сжала кулаки так сильно, что Камилла не дала стакан мне в руки, а напоила сама, как маленького птенца.
– Я так рада, что ты здесь, – сказала я и снова прилегла. Сидеть прямо, даже непродолжительное время, оказалось слишком сложно. – А где Алекс? Где его… – Я замолкла на полуслове, не в силах произнести это вслух.
Камилла ласково погладила меня по лицу, и я сразу напряглась от ее прикосновения. Оно подтвердило мои худшие опасения.
– Он в соседней комнате, отдыхает.
Сердце пропустило несколько ударов. Я не сомневалась, что ослышалась.
– Его тело?
Она покачала головой и нахмурилась.
– Но… Я видела, как он упал. Он никак не мог пережить такое падение. Он никак не мог…
– На полу был не он. Он остался на балконе.
– Он жив? – уточнила я.
Мне хотелось, чтобы она произнесла это вслух будто волшебное заклинание, которое могло удержать его здесь, на земле.
– Он жив, – повторила Камилла, и я едва не расплакалась.
– То есть Виктор…
Получается, с балкона упал Виктор? И Алекс снова – чудесным, невероятным способом – выжил?
Камилла закусила губу:
– Ты про того, что лежал на полу вестибюля? Или про того, который остался в кабинете? Следователи не понимают, что с ними делать. Никто не знает, кто они такие.
– Братья Алекса. Они… они были… тройней. Жюлиан, Виктор и Алекс.
– Они погибли.
Я кивнула. Камилла снова погладила меня по голове:
– Что здесь произошло, Верити? Когда я приехала, прислуги не было ни у ворот, ни в доме, нас никто не встретил. А потом я вошла и увидела эту жуткую старуху, которая склонилась над тобой… Она собиралась убить тебя, Верити! Если бы я задержалась всего на несколько секунд…
Она сглотнула и, покачав головой, не закончила фразу.
На мгновение во мне вспыхнул отзвук той ярости, которую я испытала, когда Маргарита созналась в содеянном.
– Что с ней? С Маргаритой.
– На полу лежала кочерга. Я подняла ее… и ударила бабку.
Я со свистом втянула воздух, и ребра пронзила острая боль.
– Ты убила ее?
Камилла смущенно потупилась:
– Я… сделала то, что следовало.
Ее слова и тон так сильно напомнили подобную фразу Виктора, что меня затошнило.
– Еще воды? – предложила Камилла, и я кивнула.
– Как долго я спала? – спросила я, немного отпив.
– Почти сутки. Целительница сказала, что у тебя сломаны два ребра и запястье, но она смогла все вправить. Конечно, это займет некоторое время, но ты обязательно поправишься.
– А где… где они все? Тела…
– Их отнесли в усыпальницу. Я не совсем понимаю погребальных обычаев Людей Лепестков, но мне сказали, что Сестры Любви сделают все необходимое. Все будет как надо.
– А Алекс… об этом знает? Он… в сознании?
Камилла кивнула.
– Я могу увидеть его?
После некоторого колебания она ответила:
– Я не знаю, как доставить тебя к нему в комнату.
– О, в этом доме нет недостатка в креслах-каталках, – сказала я и попыталась улыбнуться.
Камилла грустно улыбнулась в ответ:
– Он сейчас, правда, в не очень хорошей форме, Верити. Ему нужно много отдыхать. Как и тебе.
– Я знаю. Я все понимаю, но… мне нужно увидеть его.
Камилла расправила хлопковое одеяло, проведя пальцами по вышитым виноградным лозам.
– Так ты правда его любишь?
Я кивнула.
– Когда я получила приглашение на свадьбу, у меня были некоторые сомнения. Сначала я подумала, что это связано с некой договоренностью.
– Так все и начиналось… по крайней мере, в планах его родителей. Но… Я люблю его. А он любит меня. Очень-очень сильно! Он хороший человек. Я знаю, что мы сможем позаботиться друг о друге и сделать друг друга по-настоящему счастливыми.
Камилла задумалась:
– Я даже подумала, что ты пытаешься меня наказать… показать, что не нуждаешься в моем одобрении и участии. – Она медленно выдохнула. – Мне очень стыдно за свое поведение перед твоим отъездом… да и не только. За многие-многие годы. Не знаю, удастся ли мне когда-нибудь объяснить, чтобы ты поняла… Но я правда делала все это ради твоего блага, Верити. Я хотела защитить тебя. Хотела, чтобы ты была в безопасности.