бы моё состояние не только сохранилось, но и увеличилось. Герцог тогда был, несмотря на возраст, чрезвычайно хорош собой, и, когда матушка-настоятельница передала мне его предложение, я ни минуты не раздумывала. Мне казалось, что мы будем очень счастливы… Так и было до того дня, когда Конрад сообщил мне, что я должна на время покинуть замок и поехать… Почему я? Наверное, просто для разнообразия, хотя я была тогда довольно привлекательной молодой женщиной, искренне влюблённой в своего супруга. Думаю, последний фактор и стал решающим: это ведь так забавно!
Тут её голос прервался, видимо, под влиянием нахлынувших воспоминаний, а я словно очнулся: я ведь не собирался ворошить прошлое, во всяком случае, не сейчас. Но теперь мне было невероятно сложно остановиться и не попытаться узнать чуть больше о собственном происхождении.
– Кто он – мой настоящий отец? – вырвалось у меня почти помимо воли. Наверное, если бы не странное место, в котором мы оказались, не этот шалаш из еловых ветвей, не это потрескивание крохотного магического костерка, я бы не затронул столь опасную тему. Но ситуация сложилась таким образом, что откровенный разговор стал почти неизбежным. К тому же, судя по началу, наше путешествие будет более чем рискованным, и, если с Минни что-то случится, узнать правду мне будет просто-напросто не у кого. Не у Максимилиана же спрашивать!
Минни приподнялась на локте и посмотрела на меня. В неверном свете костерка её лицо было удивительно красивым, каким-то нездешним, почти нереальным.
– Ты уверен, что действительно хочешь это знать, Каспер? – неожиданно ровным голосом поинтересовалась монахиня. – Прежде чем получить ответ, хорошо подумай: что ты станешь делать с этой информацией? Поделиться ею ты не сможешь ни с кем, потому что о таком в империи не то что не рассказывают, о таком стараются даже не думать.
Я с удивлением посмотрел на спутницу: такие здравые, взвешенные рассуждения подходили, скорее, мне, а не уставшей монахине, почти всю жизнь проведшей в захолустном монастыре. Впрочем, насчёт обители я явно поторопился: убедился ведь уже, что с ней всё далеко не так просто, как может показаться на первый взгляд. Совершенно однозначно, что монахини и послушницы там заняты не только и не столько выращиванием цветов и вышиванием узоров, сколько серьёзными магическими экспериментами. А так как Минни явно входила в число лиц, приближенных к матушке Неллине, то можно только догадываться о реальном уровне её магических способностей. Ведь против гольцов она сражалась наравне со мной, да и по тайным путям мёртвых пройти смогла, ещё и обо мне позаботилась.
– Мне нужно это знать, – помолчав, решительно сказал я, – это нужно именно мне, иначе я могу натворить дел, пытаясь самостоятельно докопаться до истины.
В шалаше повисла тишина, нарушаемая лишь свистом ветра, от которого нас надёжно защищали плотные еловые лапы. Я понимал, что Минни сейчас взвешивает все «за» и «против», беря в расчёт какие-то только ей известные факторы.
– Дай мне клятву, что не используешь эти сведения ни против меня, ни против обители, – наконец-то сказала она, – сейчас правду знает лишь несколько… существ. Я, твой настоящий отец и матушка Неллина.
– Почему ты сказала «существ», а не людей? – я, конечно, догадывался, но рассудок категорически восставал и не желал признавать очевидное.
– Потому что твой отец не человек, Каспер, – усмехнулась Минни, – ты ведь и сам понял, верно? Ты – один из очень немногих, кто видел вторую ипостась Максимилиана. Логическая цепочка слишком проста для того, чтобы ты не сделал правильных выводов.
– Мой отец – демон? – с некоторым трудом озвучил я почти очевидное. Но одно дело понимать где-то в глубине души, и совершенно другое – проговорить это вслух.
– Сначала клятва, Каспер, – твёрдо проговорила Минни, и я понял, что если не скажу нужных слов, то тайна моего происхождения так и останется для меня тайной.
– Перед лицом Истинной магии я, герцог Каспер Даргеро клянусь сохранить тайну, доверенную мне сестрой Доминикой из Ирманской обители, герцогиней Даргеро. Клянусь жизнью, душой, телом, магией и честью, – заученно проговорил я традиционные слова, не ожидая никакой реакции от окружающего пространства, но магический костерок, который уже почти погас, внезапно вспыхнул сапфирово-синими искрами, чтобы через несколько секунд снова превратиться в самый обычный магический огонёк.
– Клятва услышана, – ничуть не удивившись, кивнула Минни, пока я лихорадочно осмысливал случившееся. Не то чтобы я планировал нарушить данное слово, но, скажем так, в исключительном случае допускал такую возможность. Теперь же ни о нарушении клятвы, ни о каких-либо попытках её обойти не могло быть и речи.
– Он не просто демон, – кривовато усмехнулась Минни, – твой отец – Шорфар, правитель Эрисхаша – мира демонов. В тебе, как и в Максимилиане, течёт кровь демона-императора. Я просила его создать амулет, который экранировал бы твою сущность, так как в тебе гораздо больше от него, чем в Максимилиане.
– Значит, я сильнее?
– Этого я тебе не могу сказать, так как никто не знает твоих истинных возможностей. Ты никогда не снимал амулет, поэтому какова твоя сила – пока тайна. Но то, что ты не слабее Максимилиана – это почти наверняка.
– Значит, я мог бы претендовать на трон? – не знаю, почему, но здесь и сейчас мне легко удавалось говорить о самых тайных своих помыслах. Никогда и никому я даже не заикался о своих честолюбивых планах, порой опасаясь даже думать о них, а сейчас меня словно прорвало.
– Мог бы, наверное, – пожала плечами в полумраке Минни, – но у Максимилиана перед тобой преимущество: он сын не только Шорфара, но и императрицы Элизабет. Единственной женщины, которую любил твой отец. Не удивлюсь, если выяснится, что он же её и спрятал на какой-нибудь ветке Мирового дерева, почувствовав, что Максимилиан не остановится ни перед чем на пути к трону.
– Но почему тогда Элизабет не забрала с собой дочь, а лишь спрятала её в чаще Франгая?
– Не знаю, Каспер, – монахиня помолчала, – думаю, ответ на этот вопрос знают только они двое: Шорфар и Элизабет.
– То есть ты хочешь сказать, что Максимилиан мог бы убить и мать, и сестру ради трона? – я рассуждал вслух, чувствуя удивительную лёгкость от того, что могу хоть с кем-то обсудить то, что прятал на самом дне души и рассудка.
– Мог, именно поэтому я хранила тайну твоего происхождения, а сама спряталась в Ирме. Мы с Конрадом инсценировали мою смерть, и это было самое меньшее, что он мог для меня сделать. Всю жизнь герцог Даргеро испытывал чувство вины, я это знаю совершенно точно. Но он сдержал данное мне слово и не открыл правды даже тебе.
Я молчал, думая о том, как прихотливо всё же плетётся кружево судьбы: не дай мне Максимилиан задания подобрать лазутчиков для наблюдения за Лиз, я никогда и не вспомнил бы о существовании Ирманской обители, не узнал бы о том, что у меня есть дочь. Я никогда даже не заподозрил бы, что являюсь не тем, кем привык себя считать, не встретился бы с Минни, следовательно, не узнал бы о том, что во мне течёт непростая кровь. Отправив тогда меня во Франгай, Максимилиан сам, лично, стронул камешек, который, покатившись вниз, вызвал в итоге лавину, готовую затянуть и уничтожить любого, кто неосторожно приблизится к ней. Максимилиан сам сделал первый шаг к своей гибели, ибо я… Нет, даже здесь, даже сейчас, даже мысленно я пока не готов произнести эти слова. Потому что после них возврата к прежнему уже не будет. Но судьба снова всё решила за меня: как-то часто в последнее время я не определяю свои действия, а словно несусь, подхваченный бурной рекой.
– Ты хочешь занять трон?
Вопрос Минни вырвал меня из состояния задумчивости, и я, даже уже не удивляясь, внезапно понял, что она совершенно не осуждает меня. В чём уж тут причина, я даже пытаться понять не буду – важен факт: у меня может появиться первый союзник.
– Да, – слово упало, и обратного пути не стало. – Ты поможешь мне?
– Помогу, – женщина внимательно смотрела на меня, и в полумраке её глаза сверкали двумя драгоценными камнями, – но при одном условии.
– При каком? – я даже слегка успокоился, так как бескорыстная помощь всегда вызывала у меня подозрения. А вот когда действует принцип «ты мне – я тебе», тогда можно спокойно говорить о взаимовыгодном сотрудничестве.
– Ты сделаешь Ирманскую обитель независимой от остальной империи, дашь ей полную свободу: финансовую, политическую и магическую.
Я, честно говоря, ожидал любой просьбы, только не такой. Я предполагал, что Минни захочет титул императрицы-матери или потребует, чтобы я официально признал их с Эллой в качестве родственников. Но такое?! Неужели она не понимает, что пообещать я могу всё что угодно, а потом, в случае успеха, одним приказом просто стереть Ирманский монастырь с лица земли? Зачем императору – кто бы им ни был – такой независимый анклав? Что от него можно ожидать? Этакая законсервированная угроза… Туда же будут бежать все недовольные, и никто не сможет контролировать этот процесс! Но вслух я, естественно, этого не сказал.
– Договорились, – кивнул я, – в случае успеха будет твоему Ирманскому монастырю полная независимость.
– Спасибо, – отозвалась Минни и, вздохнув, добавила, – но для того чтобы стать императором, тебе сначала надо защитить свои будущие владения. Если на севере действительно собирает армию неведомый враг, то в случае его победы править тебе будет попросту нечем, Каспер.
– Значит, нужно сделать всё, чтобы он не победил, – ухмыльнулся я, чувствуя в груди пьянящую лёгкость, словно на меня перестал давить груз весом в несколько неподъёмных мраморных плит.
– Завтра мы пойдём через лес, – сказала Минни, устраиваясь поудобнее на своей постели из лапника, – и нам понадобятся все силы, поэтому давай попробуем поспать.
Глава 3 (продолжение)
Как ни странно, мы даже умудрились более или менее прилично выспаться на не слишком удобных еловых лежанках. Казалось бы, какой вообще может быть нормальный сон, когда ты лежишь практически на голой земле, так как набросанные на траву колючие ветви вряд ли можно всерьёз считать постелью, а под головой у тебя заплечный мешок вместо подушки? Однако, когда сквозь еловые лапы пробился утренний свет, чувствовал я себя вполне прилично. Минни тоже выглядела достаточно отдохнувшей и посвежевшей, словно спала не в походных условиях, а как минимум в комнате трактира.