– У меня есть основания считать, что моя дочь – ты, – главное было сказано, и теперь я с некоторым, удивляющим меня самого, напряжением ждал ответа.
– Даже если так, что это меняет? – Элла не высказала никаких эмоций, словно эти слова не были для неё новостью. Но откуда?
– То есть ты считаешь, что это мелкий, не достойный внимания факт? – мне даже стало как-то обидно. Нет, я, конечно, не ждал, что она с восторженным криком бросится ко мне, но хоть как-то можно же было отреагировать!
– Разумеется, – девочка перевела на меня невозмутимый тёмно-синий взгляд и спросила, – вы хотите меня забрать?
– В общем-то, я рассчитывал, что тебе захочется пожить вне стен монастыря, даже такого замечательного, – я искренне поклонился настоятельнице, которую, казалось, забавлял наш разговор, – и готов предложить тебе свой дом. У тебя будут лучшие преподаватели, я представлю тебя императору, я с ним дружен с детства. Ты получишь всё, что захочешь, Элла-Мария. Я признаю тебя как свою дочь, и ты займёшь достойное место среди лучших представительниц имперской знати.
– Он забавный, правда, матушка Неллина? – девочка посмотрела на настоятельницу и повернулась ко мне со снисходительной улыбкой. – Неужели вы думаете, что здесь я не могу получить должного образования? Или что мне нужен ваш император Максимилиан III?
– Но, может быть, ты захочешь хотя бы навестить меня? Посмотреть на другие края, на столицу? Если тебя интересуют старинные фолианты, я мог бы добыть для тебя пропуск в Императорскую Закрытую библиотеку. Хочешь?
Я предлагал, соблазнял, а сам думал, что если только девочка покинет стены монастыря, то я наизнанку вывернусь, но не допущу, чтобы она сюда вернулась. Потом поднял глаза и наткнулся на понимающий и слегка ироничный синий взгляд. Как это, однако, неприятно, когда тебя читают, словно открытую книгу. С этим надо что-то делать.
– Матушка Неллина, – Элла повернулась к настоятельнице, – я бы хотела посоветоваться с вами. Наедине.
– Иди, отдохни с дороги, – мягко обратилась ко мне главная монахиня, – тебя проводят в гостевые покои. Там ты сможешь умыться и поесть.
Она тронула колокольчик, и в кабинет снова вошла та самая монахиня, которую я так мучительно пытался узнать и вспомнить. Она поклонилась, не поднимая глаз, и, выслушав распоряжение настоятельницы, посторонилась, пропуская меня.
Мы вышли в светлый коридор, и я обратился к сопровождающей меня женщине:
– Простите мне моё любопытство, сестра Доминика, но я точно знаю, что видел вас раньше. Но никак не могу вспомнить, где именно. Я знаю, что вы оставляете прошлое за стенами обители, но, прошу вас, помогите мне вспомнить, иначе я сойду с ума…
– Не думаю, что магистра Даргеро так просто столкнуть в пропасть безумия, – красивым грудным голосом ответила мне монахиня, и этот голос тоже отозвался в памяти какой-то ноющей болью, – я дала обет и не могу ничем вам помочь. Единственное, что могу сказать – не гонитесь за прошлым, оно уже ушло и не вернётся.
– Да уж, исчерпывающий совет, – недовольный отказом, буркнул я, – но благодарю.
Комната, выделенная мне, оказалась светлой, оборудованной удобствами не хуже, чем в моём собственном замке, да и принесённый обед был достоин всяческих похвал. Если здесь так относятся не только к гостям, я, пожалуй, не отказался бы от недельки отдыха в этих суровых северных краях.
Перекусив, я совсем было собрался прилечь, но за мной вновь пришла сестра Доминика, и мы отправились к настоятельнице. У неё совершенно предсказуемо обнаружилась Элла-Мария, которая сидела на стуле, сложив руки на коленях с видом примерной ученицы пансиона для благородных… очень благородных… девиц.
– Мы приняли решение, – спокойно сказала мне настоятельница, – Элла-Мария ненадолго съездит погостить к тебе. Посмотрите, как вы понимаете друг друга, насколько совпадает ваш взгляд на мир и общечеловеческие ценности. А потом Элла-Мария примет окончательное решение: остаться в обители или покинуть её ради большого мира. Но есть несколько условий.
Я кивнул, постаравшись, чтобы никто не увидел довольного блеска моих глаз.
– Я выполню все ваши указания и требования, матушка Неллина, – я добавил в голос почтения и покорности.
– Ты приедешь за Эллой-Марией через две недели. За это время мы совершим необходимые действия, знать о которых тебе не нужно – это внутренние дела обители. И второе: сопровождать Эллу-Марию будет одна из сестёр. Сестра Доминика.
Я вновь поклонился и, заверив, что ровно через две недели вновь буду стоять у ворот обители, вышел из кабинета. Через полчаса я выходил с монастырского двора и не знал, что в спину мне смотрят три женских взгляда.
Матушка Неллина смотрела обеспокоенно, сурово поджав губы и нахмурившись. От появления магистра и его внимания к обители она не ждала ничего хорошего: слишком много тайн хранили эти стены, и слишком много судеб, сломанных и возрождённых, зависело от соблюдения строжайшей тайны. А внимание сильных мира сего – без него намного спокойнее.
Элла-Мария тоже смотрела на идущего к воротам мужчину, и на её лице выражение равнодушия и безразличия медленно сменилось надеждой, а синие глаза весело блеснули. Она покрутила в руках куклу-марионетку, которую держала в пальцах, и проговорила, обращаясь к ней:
– Иногда и кукла водит кукловодом, не так ли?
А сестра Доминика смотрела вслед уходящему магистру, прижав ладонь к губам и даже не пытаясь вытирать бегущие по щекам слёзы. Она не отрывала взгляда от широкоплечей фигуры, и лишь когда магистр скрылся за воротами, прошептала:
– Каким же ты стал красивым и сильным… сынок…
Глава 8
Лиз
Как ни странно, но присутствие в доме Ференца не слишком изменило нашу жизнь, которая уже стала постепенно приобретать черты некой стабильности. Гость старался без особой необходимости из дома не высовываться, на откровенные разговоры больше не напрашивался, но Ромео был уверен, что он просто затаился в ожидании инструкций.
Каждый вечер мы с котом отправлялись в засаду на террасу, однако Ференц больше не появлялся, никаких вестников не отправлял и вообще вёл себя на удивление спокойно. Я как-то попыталась выяснить, как долго он планирует пользоваться нашим гостеприимством, но получила в ответ достаточно расплывчатые слова о том, как сильно ноет по вечерам и ночам его рана. Мне не оставалось ничего другого, кроме как предложить ему долечиться, а потом уже отправляться в путь. Предложение было, естественно, с благодарностью принято, и жизнь поползла дальше по накатанной. Даже жители Франгая не докучали нам своим вниманием. Но, чем дальше, тем больше это благолепие напоминало мне затишье перед бурей.
Как говорится, ничто не вечно под луной, и нашему покою в один туманный вечер пришёл конец. Мы с Ромео привычно сидели на террасе и мысленно обсуждали очень важную тему: есть ли во Франгае грибы, и если есть, то можно ли их собирать. Вернее, собирать-то понятно, что можно: кому они тут нужны – но вот безопасно ли – это вопрос. Ромео считал, что грибов во Франгае нет, и вообще это всё ерунда – зачем они кому нужны? Я же, в свою очередь, пыталась объяснить ему, что солёные, жареные или маринованные грибы – это очень вкусно, питательно и полезно. Кот грибов не хотел, поэтому спорил лениво и, что говорится, без огонька.
– Лиз, – окликнул меня Домиан, возникнув в дверном проёме неясной тенью, – мы отлучимся? Как обычно, ненадолго.
– Конечно, – отозвалась я, уже успев привыкнуть к почти ежевечерним коротким прогулкам моих мужчин, – осторожнее там, ладно?
Я никак не могла отказаться от этой привычки, которая намертво въелась из той, прошлой жизни, беспокоиться за кого-то, кто уходит, особенно вечером, в темноте. Мысль о том, что и Домиан, и Хантер как вместе, так и по отдельности опаснее любого здешнего хищника, никак в моей голове не укладывалась, и я продолжала призывать их быть поосторожнее. Они смеялись, но, как мне казалось, были этой заботой тронуты, насколько это для таких существ, как они, в принципе возможно.
Когда четыре тени растаяли в темноте возле периметра, я погладила разомлевшего Ромео и сказала ему, что хотела бы встать: энергетическая сущность, несмотря на свою нематериальную природу, почему-то была более чем увесистой. Понять я этого не могла и даже не пыталась: только головную боль заработаю, а всё равно не пойму.
Спрыгнув с моих колен, Ромео сделал несколько шагов в сторону двери в дом, но внезапно совершенно по-кошачьи выгнул спину и зашипел, глядя куда-то за мою спину.
Я осторожно оглянулась, готовясь увидеть какой-нибудь очередной ужас, но там было только небольшое туманное пятно, которое медленно сформировалось в обаятельного призрака Гарри. Я удивилась, так как после того памятного разговора в моей комнате привидения, обитающие в доме, никак не напоминали о себе. А тут вдруг – даже не ночью, да и к тому же на веранде… Не иначе, случилось что-нибудь из ряда вон выходящее.
– Здравствуй, Гарри, – любезно проговорила я, поглаживая Ромео, чтобы он успокоился, – рада тебя видеть. Наверное…
– И тебе здравствуй, Хозяйка, – поклонился Гарри и уважительно добавил, – приветствую тебя, Охранник.
Ромео проворчал что-то не слишком одобрительное, но шипеть и топорщить шерсть перестал. Запрыгнув на диван, он пристально смотрел на призрака, явно ожидая пояснений.
– Что привело тебя ко мне в этот неурочный час? – спросила я, чувствуя неясную и необъяснимую, но всё нарастающую тревогу.
– В доме появился человек, – начал Гарри как-то неуверенно, – кто он тебе, Хозяйка?
– Мне? – я искренне удивилась. – Мне он совершенно никто, я просто спасла его от гархов, которые хотели им пообедать. А почему ты спрашиваешь?
– Это не я, – вдруг смутился Гарри, – это Шелли…
– Шелли? – я нахмурилась и тут же вспомнила призрачную девушку, которая не могла говорить. – А почему Шелли им заинтересовалась?
– Давай я лучше её позову, если ты и твой Охранник не против, – Гарри неуверенно посмотрел на нас с Ромео, – она, наверное, лучше расскажет.