Кирз внимательно оглядел космонавта и ничуть не удивился результатам осмотра. Человек был мертв. Кожа его была синего, мертвенного оттенка — наверное, при катастрофе он сломал себе шею. Вокруг трупа лежало несколько пакетов, выпавших из расколовшейся жестяной коробки. Сквозь их прозрачную обертку Кирз разглядел похожие на семена маленькие черные горошины.
Из кармана Ардена торчала записная книжка. Когда Кирз вытащил ее, на пол упал еще один пакет. Кирз в задумчивости посмотрел на него, потом отложил записную книжку в сторону, поднял пакет и распечатал его.
Что-то выкатилось ему на ладонь. Приглядевшись, Кирз аж задохнулся от изумления.
Это был драгоценный камень. Овальный, размером с небольшое яйцо, он восхитительно сверкал и переливался в свете фонарика. Разноцветные искорки забегали по стенам корабля — создавалось такое впечатление, что этот камень вобрал в себя все цвета спектра. Кое — кто мог бы душу продать, лишь бы заполучить себе во владение подобное сокровище. О да, камень был невообразимо прекрасен, и все же… было в нем что-то странное.
Наконец Кирз сумел оторвать от камня взгляд и открыл записную книжку Джея Ардена, однако, чтобы разобрать почерк космонавта, фонарика было мало, поэтому Кирз направился к иллюминатору. Судя по всему, Арден вел эти записи лишь от случая к случаю, поэтому они носили довольно-таки разрозненный характер. Из записной книжки выпало несколько фотографий, и Кирз поймал их на лету.
Черно-белые снимки были не слишком отчетливыми, но некоторые детали все же удалось разглядеть. Одна фотография изображала толстый брусок с закругленными концами, белый на черном фоне. Это была планета Венера, вид из космоса, хотя Кирз, разумеется, не понял этого. Он проглядел остальные снимки.
Руины. Полуразрушенные камни, циклопические, странные, чуждые по очертаниям, высились на размытом фоне. Но один предмет выделялся достаточно четко — космический корабль. Кирз удивленно открыл рот.
Дело в том, что рядом с гигантскими руинами корабль казался просто крошечным. Камни, некогда бывшие частью городских строений, в несколько раз превосходили своей высотой известный Карнакский храм. Несмотря на нечеткость снимков, колоссальные размеры зданий не вызывали сомнений. И странно неправильная геометрия. Никаких лестниц, только скошенные поверхности. Плюс некая первобытная грубость, которую порой можно заметить в древних египетских артефактах.
На большинстве фотографий были изображены примерно похожие сцены, и лишь один снимок выделялся из общего ряда. Это было цветочное поле, но таких цветов Кирзу еще не доводилось видеть. Несмотря на отсутствие красок, было очевидно, что соцветия обладают необычной, неземной красотой.
Кирз вернулся к книжке Ардена.
Из записей кое-что прояснилось, но не многое. «Венера кажется мертвой планетой, — начал читать он. — Атмосфера пригодна для дыхания, хотя я заметил лишь растительную жизнь. Повсюду цветы, чем-то похожие на орхидеи. Почва усыпана семенами. Я собрал огромное количество этих горошинок…
С тех пор как в одном из разрушенных зданий я нашел драгоценный камень, я сделал еще одно открытие. На Венере некогда жила разумная раса. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на развалины. Но если венериане и оставили какие-то надписи или рисунки на стенах, туманная, влажная атмосфера и бесконечные дожди давным-давно разъели эти свидетельства. Так я считал до сегодняшнего утра, пока не обнаружил в одном из подземных помещений почти похороненный в грязи барельеф.
Понадобился не один час, чтобы счистить грязь, и все равно полностью картину я не восстановил. Однако эти изображения сказали мне больше, чем любые надписи на древнем венерианском языке. Я сразу узнал драгоценный камень, который нашел раньше. Судя по тому, что мне удалось разобрать, таких камней было много и создавались они искусственным путем. И это было нечто гораздо большее, чем просто драгоценности.
Изначально подобное предположение может показаться невероятным, однако на самом деле эти камни представляли собой нечто вроде — если пользоваться земным словом — яиц. Они несли жизнь. Насколько мне удалось понять из изображений на барельефе, при соответствующих условиях (солнечный свет, тепло) эта самая жизнь вылуплялась из них…»
В записной книжке имелись и другие заметки, но они носили исключительно технический характер и не особо заинтересовали Кирза; за исключением одной, где упоминалось о существовании бортового журнала, который вел Арден. Кирз снова обыскал корабль и действительно нашел сильно обгоревшую тетрадь, валявшуюся неподалеку от расплавившегося люка. Все записи в бортовом журнале были безвозвратно утрачены.
Тогда Кирз принялся изучать содержимое контейнеров. Некоторые оказались пусты; другие были полны мелкой окалины и распространяли неприятный запах гари. По-видимому, вся «добыча» Ардена сводилась лишь к семенам и драгоценному камню.
Джаред Кирз был человеком практичным и трезвомыслящим, но не умным — в подлинном значении этого слова. Родился он на ферме в Новой Англии и прокладывал себе путь наверх тяжелым, упорным трудом и тем, что всегда настойчиво отстаивал свои права. Теперь он владел несколькими фермами, небольшим деревенским магазинчиком и раз в год мог позволить себе короткий отпуск, который всегда проводил один, без жены и дочери. Ему было пятьдесят — высокий, худощавый, седоволосый человек с холодными глазами и плотно сжатыми, как будто в вечной гримасе сомнения, губами.
Неудивительно, что Кирз тут же начал прикидывать, как обернуть сделанное им открытие к собственной выгоде. Он знал, что за обнаружение космического корабля, который, как предполагалось, сгинул в безвоздушном пространстве, не было предложено никакого вознаграждения. А стало быть, он, Джаред Кирз, мог спокойно присвоить любые сокровища, обнаруженные на борту звездолета, как если бы нашел клад. Но что было здесь присваивать, кроме одного-единственного драгоценного камня и странных семян? Рассовав находки по карманам, Кирз вылез наружу.
Местность тут была дикая, поэтому о корабле беспокоиться не стоило — найдут его не скоро, если вообще найдут. Однако на всякий случай Кирз прихватил с собой записную книжку Ардена — чтобы уничтожить ее, если возникнет такая необходимость. Записи Ардена, в которых драгоценный камень сравнивался с яйцом, вызывали большие сомнения, и все же Кирз решил попытать судьбу. Будучи владельцем нескольких ферм, он мыслил достаточно прямолинейно. Если из «яйца» и впрямь что-то вылупится, результат может получиться весьма интересным. А самое главное, очень и очень прибыльным.
Поэтому Кирз решил сократить отпуск и спустя два дня вернулся домой. Впрочем, он тут же отбыл на одну из своих ферм, прихватив жену и дочь.
Тепло и солнечный свет. Как это устроить? Ответ напрашивался сам собой: подогреваемый электричеством инкубатор без крышки. По ночам Кирз включал лампу дневного света. И ждал.
Вообще-то драгоценный камень и сам по себе мог оказаться ценной находкой; не исключено, что какой-нибудь ювелир с охотой выложил бы за него кругленькую сумму. Однако продать камень всегда успеется, пока же Кирз посеял в поле часть венерианских семян.
Наконец, спустя некоторое время, в странной драгоценности шевельнулась иная жизнь. Здесь было тепло… Этого тепла так не хватало на унылой, поливаемой дождями Венере, окутанной плотным облачным покровом, который преграждал доступ солнечной энергии и космическим излучениям. Все это пробудило некие силы внутри камня. Жизнь очнулась от многолетней спячки и потихоньку начала осознавать происходящее вокруг.
Здесь, на несвежей соломе инкубатора, лежал гость из другого мира, созданный эпохи назад неизвестно с какими целями. И жизнь потихоньку возвращалась к нему.
Однажды днем Кирз стоял рядом с инкубатором, грызя старенькую трубку и задумчиво гладя седую щетину на подбородке. Рядом с ним крутилась его дочка, худенький заморыш тринадцати лет с болезненно-желтой кожей и светлыми волосами.
— Это не яйцо, па, — вдруг заявила она высоким гнусавым голосом. — Неужели ты правда думаешь, что из этой штуки что-то вылупится?
— Помолчи, — проворчал Кирз. — Не приставай ко мне. Я… Эй! Глянь! Что-то…
В инкубаторе, где, ярко пламенея, лежал драгоценный камень, и впрямь что-то происходило. Казалось, камень с жадностью впитывал солнечный свет. Окружавшее его в последнее время тусклое излучение пульсировало все слабее, а внутреннее мерцание, напротив, становилось все ярче! Внезапно образовалось непрозрачное облако, окутавшее камень. Почти на грани слышимости раздался высокий звякающий звук. Звяканье становилось все тише, тише, а потом совсем смолкло.
Серый туман растаял. Там, где только что лежала драгоценность, не было ничего. Ну, разве что… круглый сероватый шарик, слабо подрагивающий и как будто пытающийся развернуться.
— Это не цыпленок, — удивленно открыв рот, сказала девочка. — Па…
В ее глазах трепетал испуг.
— Помолчи! — снова прикрикнул на дочь Кирз.
Наклонившись, он осторожно потрогал шарик. Некоторое время тот продолжал вздрагивать, словно стараясь раскрыться, и вот он наконец развернулся, и… На соломе лежало крошечное создание наподобие ящерицы. Его открытая пасть судорожно втягивала воздух.
— Будь я проклят! — медленно проговорил Кирз. — Какая-то мерзкая маленькая ящерица!
Он чувствовал себя обманутым. За драгоценный камень можно было бы выручить неплохие деньги, но эта тварь… что делать с ней? Кому она нужна?
Хотя выглядела ящерка достаточно необычно… что— то вроде крошечного кенгуру… ну, почти… и не походила ни на одну ящерицу, которых Кирзу когда-либо приходилось видеть. Может, в конце концов, удастся продать и ее?
— Пойди принеси коробку, — велел он дочери.
Когда коробка была принесена, Кирз осторожно взял рептилию и посадил ее в импровизированную тюрьму.
Возвращаясь в дом, Кирз бросил взгляд на участок, где посеял семена. Сквозь почву уже пробивались маленькие желтоватые побеги. Кирз одобрительно кивнул и снова поскреб подбородок.