азии всякий раз, когда услышит скрип половицы или стук по стенам. Дом ведь живой и поэтому вполне естественно, что издает звуки.
Дэлайла вгляделась сквозь темноту в пушистые облака, нарисованные на голубом потолке. Они мирно плыли по плоскому небу, и она попыталась расслабиться и не обращать внимания на непрекращающийся стук, доносившийся откуда-то снизу.
Над деревьями показалась луна, и ее свет просочился в узкую щель между шторами и разлился на полу. Облака теперь стали видны еще лучше, как и силуэты других предметов на сказочном небе: плюшевый мишка и корабль, покачивающийся на неспокойных волнах. Но вместе с ярким светом пришло понимание: что-то изменилось. Голубое прежде небо стало бурным темным, а над штормовым морем носились грозные тучи.
Дэлайла укуталась поглубже в одеяла, наблюдая, как буря поглощает нарисованный корабль вместе с ее спокойствием. Одежда начала липнуть к вспотевшей коже, когда она взглядом пробежала по стенам, где картины, казалось, замирали от ее взгляда.
Дэлайла думала, что спала лишь пару минут, а свеча уже почти догорела. Воск был желтым – она была в этом уверена – но сейчас оказался кроваво-красным и струйками стекал по подсвечнику. Пламя тускло мерцало, и краем глаза она увидела, как по стене что-то движется.
Дэлайла изо всех сил старалась рассмотреть силуэт.
Неясный узор на обоях размылся, после чего снова стал четким. Она несколько раз моргнула и поняла, что там то, чего раньше не было. Похоже, это пауки. Поначалу их было немного, но они все прибывали, и вскоре ими стала покрыта вся стена. У них были толстые лапки, покрытые волосками, а тела были такими пухлыми и круглыми, что ей стало не по себе.
– Это не по-настоящему, – прошептала она, зажмурившись и надеясь, что проснется от этого кошмара. Комнату озарила вспышка, и Дэлайла вскрикнула, глядя на потолок, откуда ударила молния. – Это не по-настоящему.
Сердце забилось все быстрее, звук собственного пульса ревом отдавался в ушах. Она попыталась встать с кровати, но ее ноги и руки были словно прикованы, а мозг отказывался давать сигналы, чтобы заставить их пошевелиться.
По стене побежали сотни черных тел на тонких лапках, и их было так много, что она слышала, как они движутся. Они двигались волнами, собираясь в группы и превращаясь в слова:
НО
ОН
НАШ
Слова появились на стене, потом исчезли и затем сложились снова. Дэлайла застыла, а в горле застрял крик. Одеяла обхватили ее крепче, прижимая к кровати и разведя в стороны ее руки.
Кровать задрожала, когда она попыталась заглянуть, что творится вокруг. Изножье завибрировало, послышался звук скрежещущего металла. На миг свеча вспыхнула ярче, она увидела собственное перепуганное отражение в латунном столбике. Дэлайла в ужасе наблюдала, как столбики становятся выше, стремясь к потолку, и заостряются, словно копья.
Она забилась в путах, врезавшихся в кожу, пытаясь освободиться. И поверх шуршания снующих пауков и оглушительного звона металла постоянно слышалось быстрое биение сердца откуда-то снизу.
Дэлайла заплакала, по лицу потекли горячие слезы. Ее крик пронзил тьму, и все тут же умолкло. Ее руки и ноги внезапно оказались свободными, и Дэлайла тут же сжалась, прижав колени к груди.
Во всем доме резко зажегся свет, и послышался шум открывающейся и захлопывающейся двери.
Гэвин.
Быстро вытирая с щек слезы, Дэлайла заморгала из-за яркого света, когда услышала свое имя со стороны лестницы. Она взглянула на потолок, где пушистые облака плыли по снова безмятежному голубому небу. Никаких пауков, только серо-синие обои на стенах. Кровать тоже выглядела обычной. Медные столбики с мягкой обивкой были чистыми, без единого отпечатка.
У нее заболела голова.
– Дэлайла? – снова позвал Гэвин, после чего послышались его шаги, когда бежал по ступенькам.
– Я здесь, – сказала она, удивившись, что ее голос не дрожит.
– Вот ты где, – начал он, но помрачнел, увидев ее лицо. Судя по панике в его глазах и скорости, с которой он пересек комнату и сел рядом с ней, она выглядела не так спокойно, как говорила. – Что случилось?
Дэлайла схватила его за руку, такую холодную и уверенную.
– Ничего, – настаивала она, успокаиваясь и думая, что все это ей приснилось. – Я уснула.
– Кошмар? – спросил он, гладя ее по волосам.
– Просто сон. Я в порядке, честно.
Гэвин расслабился и, наклонившись, осторожно ее поцеловал.
– Видимо, очень плохой сон, – заметил он, заглядывая ей в глаза.
Дэлайла покачала головой и обняла его за талию. Сердце Гэвина билось спокойно у ее уха, и этот звук был удручающе похож на тот, что ее разбудил.
– Просто сон, – повторила она, закрыв глаза и пытаясь убедить в этом и себя.
Глава 14
Она
Дэлайла почти не спала ночью, боясь закрыть глаза и попасть в тот же кошмар. Ей и раньше снились кошмары, но этот был другим. Он словно был реальным. Слишком реальным.
Она была неуклюжей за завтраком, на нее укоризненно поглядывали родители. Пролила молоко, когда заливала им хлопья, ударилась о ножку стола и постоянно закатывала глаза, пока мама обсуждала длинные волосы нового упаковщика в магазине.
– Мам, длинные волосы – не преступление.
Белинда Блу фыркнула, вытащив чайный пакетик из своей чашки.
– Я хочу, чтобы город был прежним. Тихим, чистым и безопасным.
Теперь уже фыркнула Дэлайла.
– Все так и осталось, мам. А хиппи-упаковщик ничего не изменит. Может, даже хорошо, что появился кто-то из Портленда, штат Орегон. Может, это поможет нам увидеть больше.
Мама промолчала, сжав руку на колене в кулак.
– О чем ты, Дэлайла? Ты хочешь жизнь, где одно приключение будет сменять другое? Почему нельзя быть счастливой здесь? Почему тебе вечно нужно что-то дикое или чего нельзя предугадать?
Улыбка Дэлайлы стала шире. Так вот какой ее видит мама: бесшабашной, непредсказуемой и непокорной, и это только потому, что она шесть лет назад заступилась за мальчика, а сегодня ее не волновали длинные волосы упаковщика. Такое впечатление не могло появиться из ничего, а ведь мама ее едва не знала.
– Нет, мам. Я просто хочу, чтобы жить было интересно.
– Что ж, – пробормотал из-за газеты ее отец, – интересная твоя жизнь или нет, ее все равно придется прожить.
Дэлайлу раздражало, что она не могла избавиться от страха из-за этого кошмара. И вместо того чтобы вспоминать страшные моменты и ужасающие звуки, она пыталась найти что-то, не подходящее к ситуации, что выбивалось из потока образов и убедило бы ее: это был всего лишь кошмар.
«Дом Гэвина хороший, – мысленно повторяла себе она, пока шла в школу. – Его дом хороший и любит его, он не навредит мне. Он просто защищает его, как медведица медвежонка. А я просто должна показать, кто я».
Гэвин ждал ее под их деревом, когда она завернула за угол. У него на коленях лежал блокнот, он склонил голову и рисовал. Этот блокнот Дэлайла рассматривала, перед тем как уснуть. Она подавила дрожь.
Она пошла к нему по траве с тонким похрустывающим под ногами слоем снега.
Он поднял голову – его нос и щеки его раскраснелись от холода – и улыбнулся.
– Привет, – поднимаясь на ноги, сказал он.
Дэлайла улыбнулась в ответ, взяв его за теплую руку в коричневой плотной перчатке.
– Хорошо спала? – спросил он с заметной тревогой в голосе.
Дэлайла пожала плечами и промолчала, и они пошли, держась за руки, в школу.
– Что ты рисовал? – спросила она, кивком показав на блокнот в его другой руке.
– О, – он раскрыл его на странице, что была ближе к концу. – Кое-что странное.
Дэлайла взглянула на знакомую бумагу цвета слоновой кости, на отпечатки пальцев на краях. Она побледнела, и сердце сильней заколотилось в груди.
Гэвин рисовал паука. Такие пауки были… в ее сне.
– Что это? – спросила она, чувствуя, как где-то в горле стучит сердце.
Проведя рукой по волосам, Гэвин посмотрел на рисунок.
– Сам не знаю. Просто всплыло в голове. Странное, как я и сказал.
Дэлайла закрыла блокнот и взяла его за руку.
– Идем. А то опоздаем.
***
Утренняя головная боль никак не проходила.
Дэлайла чувствовала, что Гэвин смотрит на нее на уроке, и от его взгляда кожу бросало в жар. Сегодня она была даже рада длинной лекции, хоть та и была скучной: у Дэлайлы появился отличный предлог помолчать и попытаться разобраться с вихрем вопросов в голове.
Она пыталась понять, откуда Гэвин узнал о пауках, у которых в точности совпали и толстые волосатые лапки, и красная полоска на коричневой спинке. Она коснулась пальцами запястья, пытаясь найти следы от одеял, но там были лишь силуэты бледно-голубых вен. Она понимала, что это всего лишь совпадение, но почему такое странное? На краткий и ужасный миг она представила, что дом видел ее кошмар, но тут же отбросила эту мысль, поняв, насколько безумно это звучит.
Дэлайла опустила взгляд, когда на ее парту прилетела смятая бумажка. Она подняла записку и, взглянув на учителя, развернула ее на коленях.
«Ты в порядке?»
Она оглянулась через плечо и увидела глаза Гэвина. Он кивнул в сторону записки, прося ее ответить.
«Просто устала. Не спала толком».
Мистер Харрингтон повернулся спиной к классу, принявшись записывать задание на этот вечер, и она бросила записку обратно Гэвину. Долго ждать не пришлось. Перед ней снова появилась смятая и кое-как сложенная записка.
«Приходи после уроков. Хочу тебя нарисовать».
Она чуть не подавилась жвачкой. Нарисовать ее? Она снова оглянулась на Гэвина и увидела его темные и серьезные глаза. Он кивнул в сторону записки.
Дэлайла с пылающим лицом склонилась над партой, и всплывший в памяти сон был позабыт. Гэвин хотел нарисовать ее, словно настоящий художник. От этой мысли в животе начали порхать бабочки.
Она сглотнула, взяла дрожащими пальцами карандаш и написала всего одно слово: