Сдавленно вскрикнув, Дэлайла отскочила и три секунды приходила в себя.
Это было не по-настоящему.
Насекомые ползли по ее шее и по лицу, но она закрыла рот и дышала через нос: это не по-настоящему, не по-настоящему. Дэлайла снова решительно и свирепо ударила по стене.
Замахиваться топором было не так, как носить его. Он был очень тяжелым и не сбалансированным из-за огромного лезвия на верхушке, но с каждым ударом стена поддавалась, и наконец поток теплого воздуха подул в холодный коридор.
В трещине появилось лицо Гэвина, рот его был закрыт тряпкой, видимая часть лица была в пыли и засохшей крови, на щеках, носу и подбородке были сотни царапин, но когда его ошарашенный испуганный взгляд встретился с ее взглядом, Дэлайла подавилась всхлипом от отчаяния добраться до него.
– Держись, Гэйв! Я почти там. Держись. Я иду. Иду.
Он кивнул, глядя с мольбой, и исчез из поля ее зрения.
Трещина в стене разрасталась с каждым ударом, пока Дэлайле не начало казаться, что ее руки вот-вот отвалятся, но дыра стала достаточно широкой, чтобы в нее можно было пролезть, продолжая уворачиваться от досок и обрывков ковра, цепляющихся за ее ступни, ноги и руки. Она споткнулась и головой вперед упала на него.
Первым ее порывом было расцеловать все его лицо. Она тут же вытащила кляп, эту мерзкую тряпку из его рта, спешно развязала веревку, обвивающую все его тело.
Освободившись Гэвин закричал, вытянул руки и выгнул спину, словно был в таком состоянии часами, – возможно, так оно и было. Его крик был ужасным звуком, хриплым и низким, в нем было еще больше боли, чем когда она слышала его чуть ранее. Сейчас в его крике была потеря, злость и глубоко проникший ужас. Гэвин был связан все время, пока они были порознь? Он был обезвожен и слаб. Был бледным и сломленным.
– Лайла, – простонал он. – Нужно убираться отсюда.
Кивнув, она развернулась, чтобы расширить дыру, отбросив мокрые клочки ткани, пропитанные этой не пойми откуда взявшейся липкой кровью. Ей казалось, что она пробивается сквозь грудную клетку, сквозь кости и хрящи, сквозь мышцы и органы. Руки были покрыты чем-то темным и влажным, – материал, который она считала деревом в стенах, сейчас хлюпал под лезвием топора.
– Гэйв, возьми меня за руку.
Он потянулся к ней, дрожащий и ошеломленный, и она принялась вести его сквозь стену. Дом раскачивался вокруг них, буря из пыли и обломков окружала их лица. Гэвин вытолкнул Дэлайлу в проем первой, а потом пролез сам, но тут огромная дрожь сотрясла здание, и с болезненным треском рука Гэвина оказалась под упавшей деревянной доской.
Он закричал от боли, зажмурившись и откинув доску. Спотыкалась о рамы картин и разорванный ковер, Дэлайла возвратилась к месту, где он застрял, как можно быстрее помогая ему высвободить руку, неестественно изогнувшуюся и безвольно повисшую. Его лицо побледнело, а глаза остекленели.
– Гэвин, – выдохнула она. Страх вызывал в ней такую сильную тошноту, что она согнулась пополам. Обхватив бока, она посмотрела на его лицо. – Гэвин, посмотри на меня, – его взгляд скользнул по ее лбу и щекам и вспыхнул, отыскав ее глаза. – Нам просто нужно выбраться, ладно? Нужно выбраться отсюда, и мы сможем уехать и сделать то, что хотели. Я тебя не брошу. Ты должен встать, спуститься со мной по лестнице и через кухню выйти на задний двор.
Гэвин кивнул, лишенный дара речи и пребывающий в состоянии шока. Она не знала, долго ли он сможет терпеть боль, та явно была невыносимой, и по тому, как кривилось от боли его лицо, она поняла, что им нужно спешить. Дэлайла еще никогда не испытывала такую ужасную тревогу, когда могла думать только об одном: нужно бежать. А что будет потом, не имело значения. Им нужно выбраться, пока дом не рухнул на них. Дэлайла посмотрела на потолок с трещинами, на пол, центр которого пересекала длинная неровная дыра. Дом мешал им уйти, и у него получалось. И она не знала, как им добраться до заднего двора.
Встав, Гэвин прислонился к стене, кряхтя от боли. Глаза его были крепко закрыты, здоровой рукой он потянулся к ней, прося поддержки. Его правая рука плетью висела на боку, словно кости в ней превратились в пыль.
– Смотри, что ты наделал! – закричала она на Дом, сорвав с себя жилет и помогая Гэвину перевязать им руку. – Смотри, что ты с ним сделал! Он любил тебя! Ты был ему нужен! А ты схватил, напугал и сломал его!
Пыль осела, и стены притихли. На полу замер ковер, и стало тихо, но не как затишье перед бурей, а затишье после, когда можно было сравнить произошедший хаос и последовавшую за ним тишину.
Но Дэлайла не доверяла этой тишине и, помогая Гэвину стоять ровно, спотыкаясь, повела его по коридору. Тот был таким же, как и всегда: вел к твердым ступенькам, которые спускались в прихожую и вели к столовой и кухне.
Дэлайла чувствовала каждого призрака за собой, давивших в воздухе на ее спину, пока они шли по холодной тихой кухне и выходили из двери.
Вот так.
Но тишину разорвала ужасная черная буря над ними, когда духи дома заметили Давала, сидевшего на коленях на траве и подзывающего их со взглядом, полным такой смелости и уверенности, что Дэлайла позволила ногам подогнуться, и когда они с Гэвином упали на траву, она обняла его трясущиеся плечи.
– Оставайся со мной, – прошептала она ему на ухо. – Будь со мной, ладно?
Он кивнул, все еще ничего не говоря, и уткнулся лицом во влажную кожу ее шеи, хватая ртом воздух. Дэлайла не понимала, что происходило. Под их коленями газон был мертвым и сухим. Деревья трещали на ветру. Не было ни фруктов, ни того ощущения семьи. И в конце ничего могло и не сработать. Дэлайла, Вани, Давал и Гэвин смогли разозлить привидений, вызвать всех их во двор в виде яростной бури, но они все еще могли ошибиться. Глядя на Гэвина, Дэлайла знала, что все они могут здесь умереть.
Эта мысль была такой спокойной: мы можем сейчас умереть. Призраки не знали, на что решиться – остаться с Гэвином или лететь к Давалу, – но они могли легко вырвать дерево, сломать дом, сотворить на газоне зияющую дыру и поглотить всех их.
Земля содрогалась под ними, внутри дома слышался грохот – падали стены, переворачивалась мебель, разбивались окна, духи выходили и вылетали наружу.
Было невозможно уследить за одним из сотен размытых точек в небе, похожих на рябь горячего воздуха. Но она чувствовала их, не только кружащих, но и копошащихся и кричащих над ней с чудовищным ревом.
Меньше чем в десяти метрах от нее, склонившейся над съежившимся Гэвином, сидели на коленях Вани и Давал, обхватив друг друга руками. Они кричали и молили духов отступить.
Было невыносимо громко. От их настойчивых молитв. От криков призраков и треска деревьев. От звуков крушения дома.
Краем глаза Дэлайла уловила движение внутри дома посреди бушующего ужаса вокруг: чьи-то руки безумно колотили по стеклу, чей-то рот был открыт в беззвучном крике.
Женщина. У окна стояла женщина и визжала.
Дэлайла закричала и встала на колени. Гэвин рядом с ней издал тихий стон.
Это ловушка.
Это не по-настоящему.
Но если все же,
если все-таки это реально,
если,
Гэвин никогда не простит себе, что ушел без нее.
Вскочив на ноги, Дэлайла уложила Гэвина на траву.
– Лайла, – выдохнул он. – Не возвращайся туда…
Но она уже направилась внутрь, держа руки перед лицом, чтобы защититься от обломков, пыли и темной гнилой земли. Кухня начала обваливаться, и она перепрыгнула через огромную трещину в полу, промчалась по коридору в прихожую. Покосившись, лестница начала рассыпаться, и Дэлайле пришлось цепляться топором. Куски дерева и стекла впивались в ее одежду, кожу и волосы, и, добравшись до вершины кучи обломков, Дэлайла набрала полные легкие воздуха с привкусом мела, чтобы подавить панику, ведь она не знала, где именно она сейчас находилась в доме.
– Хилари! Отзовитесь! – закричала она.
Стук раздался из задней части дома, далеко в конце коридора. Кто-то чем-то бросил в стену. Или, судя по рушащемуся дому, со стены могло просто что-нибудь упасть, или это обвалился пол. Комната могла ломаться на куски. Но секундами позже Дэлайла услышала причитания тоненьким испуганный голосом. Не слушая больше, Дэлайла побежала по обломкам дерева и пластика, врезалась в стену и замолотила по ней топором.
Стены были сухими, и дерево легко разлеталось на куски, и желудок Дэлайлы сжался, когда она поняла, что уже не сражается с одержимым Домом. Старый дом был на грани разрушения под ее ногами.
Ломая стену уставшими и немеющими руками, Дэлайла начала всхлипывать, чувствуя безумие. Она хватала ртом воздух, издавала пронзительные истерические вопли. Был здесь хоть кто-то? Или она просто сошла с ума? Она все-таки умрет в этом рушащемся доме?
Но когда Дэлайла пробила дыру в десяток сантиметров шириной, ее сердце замерло.
Там стояла женщина.
Она была крошечной. Высохшей. Ее спутанные темные волосы почти полностью поседели, спина скрючилась, а руки стали тощими и слабыми.
– Дэлайла.
Рот Дэлайлы открылся, а мокрые от слез глаза стали огромными.
– Хилари?
– Я проснулась, – прохрипела женщина. – Вытащи меня отсюда.
Не было времени размышлять, как долго она здесь находилась, откуда знала имя Дэлайлы и была ли вообще настоящей. Дэлайла яростно пробивала стену, расширяя дыру, чтобы Хилари смогла пролезть, и схватила ее за руку. Она потащила ее наружу, не обращая внимания на звук рвущейся ткани и крик, когда что-то острое впилось в ногу Хилари. Вытаскивая ее, Дэлайла упала назад, затем встала и побежала в коридор с мамой Гэвина за собой. В это время дом превращался в обломки: обрушивались в пыль потолки, исчезали полы, вспыхивали огнем стены. Они обе упали в груду обломков от лестницы, и Дэлайле пришлось почти нести женщину по коридору на кухню и за дверь, пока их преследовал огонь, опалял сзади блузку Дэлайлы и кончик ее косы.
Дэлайла упала на траву рядом с Гэвином и свернулась калачиком на его теле, содрогаясь от рыданий, ведь она четко понимала, что могла там умереть, и кто тогда позаботился о Гэвине? Хилари рухнула рядом с ними, и Гэвин повернулся, пораженно глядя на нее. Его била крупная дрожь, пока Дэлайла обнимала его.