Но оказалось, что я был совсем не готов. К такому я точно не готовился.
– Я хочу, чтобы мы поженились, – сказала ты.
День после Хэллоуина33. Джейн
– О-о-о… да, с Лорен я встречалась.
Кассандра Барклай кладет ногу на ногу и откидывается на спинку кресла в комнате для допросов, которая находится в том же коридоре, что и помещение следственной бригады.
Кассандра двадцать шесть лет была женой Конрада Бетанкура. У них двое детей, мальчики; одному теперь двадцать четыре, второму двадцать два. Бракоразводный процесс бывших супругов завершился за считаные месяцы до того, как Конрад женился на Лорен, – три года назад.
– Настоящая куколка, правда? Она ведь гольфистка, вы знаете… Так они и познакомились. Сам Конни даже ради спасения своей жизни не может загнать мяч в лунку, но он любит потолкаться в клубе, выкурить с друзьями сигару, поговорить о деньгах… То есть идея игры в гольф ему нравится куда больше, чем сам гольф.
– И вы с ней встречались, – напоминает Джейн.
– С Лорен? Да, много раз. Я ведь и сейчас еще хожу в клуб время от времени.
– «Грейс кантри клаб».
– Он самый. Теперь я уже не так часто там бываю: дети выросли и потеряли интерес к игре, ну и я в целом тоже. Но когда мне хочется, я иду. Не хватало еще, чтобы она думала, будто выгнала меня из моего клуба…
Джейн кивает. Пусть говорит – чем больше подробностей, тем лучше.
– Она именно такова, какой кажется, – продолжает Кассандра. – Все очень просто. Она украла у меня мужа. Конни богат, а ей нужны деньги. Она на двадцать лет моложе меня и в несколько раз красивее – я даже в ее годы не была такой красоткой. Я надоела, она увлекла… Она была новой куклой, а я – старой и скучной.
Кассандра Барклай не производит впечатления скучного человека, да и время обошлось с ней более чем милостиво. По крайней мере, по мнению Джейн. Подтянутая стройная фигура, хорошая кожа, стильный костюм. Хотела бы сама Джейн выглядеть не хуже, когда ей стукнет пятьдесят пять…
– Для протокола, – говорит Кассандра, протянув руку вперед, – я ни у кого Конни не крала. Мы с ним встретились, когда он уже развелся, но еще не заработал состояние. Мы были молоды и по-настоящему влюблены друг в друга.
Забавно, как люди всегда хотят показаться с самой лучшей своей стороны, даже если никогда не встречали собеседника раньше и вряд ли когда-нибудь встретят снова.
– Когда вы говорили с ним в последний раз? – спрашивает Джейн.
– Вообще-то сегодня утром. Я позвонила ему сразу, как только услышала о Лорен. Выразила свои соболезнования. Хотя, может быть, и напрасно…
– А что вам сказал Конрад?
– По-моему, до него еще не совсем дошло, что случилось. – Она задумывается. – Я бы сказала, что его чувства по отношению к Лорен сильно усложнились.
Джейн молчит, надеется, что дама сама разговорится. Но Кассандра тоже молчит и смотрит на Джейн, и тогда та спрашивает:
– В чем именно усложнились?
– Знаете, услышать, что с кем-то случилось что-то плохое, всегда неприятно, даже если вы с этим кем-то давно отдалились друг от друга.
– Отдалились… Вы имеете в виду Конрада и Лорен?
Кассандра склоняет голову набок и снова смотрит на Джейн.
– Конрад и Лорен разводились. Вы не знали?
– Нет, не знала. Мой телефонный разговор с мистером Бетанкуром был коротким. Вообще-то он скоро сам будет здесь.
– Вот и хорошо. Но да, Конрад уже подал на развод.
– А вы не знаете, когда именно?
– Нет, точно не скажу. Он, правда, звонил, чтобы сказать мне об этом, но я не запомнила, какой тогда был день. Где-то в сентябре, может, в начале октября… В общем, примерно месяц – полтора назад.
– Он звонил вам, чтобы рассказать, что они с Лорен разводятся?
– Да. И еще поблагодарить меня. – Кассандра прячет удовлетворение за улыбкой – безуспешно.
– За что поблагодарить?
– За то, что я предложила ему подписать с будущей супругой добрачный контракт. Хотя я тогда вовсе не хотела ему ничего советовать. Скорее это подразумевалось как оскорбление. Но, как потом оказалось, я попала в точку.
Джейн ждет продолжения. Но не дожидается. Видимо, Кассандра из тех, кто любит работать на публику.
– Не могли бы вы рассказать об этом подробнее, мисс Барклай?
– Я просто хотела подчеркнуть, что она выходит за него не по любви, а из-за его денег. Я не отговаривала Конни от женитьбы, но, видимо, ему хватило ума внять моим словам и составить контракт.
– И сколько она получает по условиям контракта? – спрашивает Джейн.
– Миллион долларов, кажется.
На дороге такие деньги, конечно, не валяются, но в сравнении с состоянием Конрада – сущая мелочь.
– Могу ли я задать вам вопрос, сержант?
– Конечно, – говорит Джейн.
– У Лорен был другой мужчина?
Джейн едва не подпрыгивает от удивления.
– А почему… почему вы спрашиваете?
Кассандра коротко хихикает.
– Ну кто-то ведь ее убил… К тому же мы говорим о Лорен Лемуан, не забывайте.
– То есть ничего иного вы от нее не ждали? Только обмана?
Джейн пробует улыбнуться, но линия ее рта настолько закостенела в профессиональной серьезности, что у нее ничего не выходит.
– Я не ждала – я гарантировала, что она обманет, сержант. Ведь кто такая Лорен? Охотница на альфа-самцов. Это было видно за милю. И Конрад, не будь он так увлечен ее внешностью, тоже увидел бы это.
– Нам все еще не хватает множества деталей, мисс Барклай. Может быть, у вас есть какая-то информация о человеке, с которым встречалась Лорен?
– О нет, я не имею ни малейшего понятия о том, как жила Лорен. Конрад никогда не говорил со мной о ней, да я и не стала бы поощрять такие разговоры. Мой вопрос был основан исключительно на знании ее характера.
Интересно, Кассандра говорит сейчас как старая брошенная жена или она и впрямь правильно прочитала эту Лорен?
– У меня нет ни малейшего сомнения в том, что она уже была в процессе перехода к новому мужчине, – продолжает Кассандра. – Богатому, разумеется. Миллион долларов ее точно не устроил бы. Попомните мои слова: Лорен Лемуан уже подыскивала себе следующего папика.
До ХэллоуинаСентябрь34. Кристиан
На пике удовольствия – один короткий выдох сквозь зубы, дрожь по телу – Вики падает на меня. Я обнимаю ее, потную, пристраиваю к себе на колени. Ей нравится быть сверху, я это заметил, а еще она подкладывает под меня пятки, хотя делает это, наверное, для меня. Что ж, пяточки мне как раз по вкусу, в этом я не оригинален. Но куда сильнее меня возбуждает кольцо у нее на пальце.
Через минуту, когда мы оба отдышались, она слезает с меня и шлепает в ванную, а меня, усталого, но удовлетворенного, оставляет сидеть в любовном гнездышке.
Это наш пятый перепихон. Первый был у меня в офисе, потом мы перебрались сюда, в мою квартиру. Вот что я узнал за это время о Вики, моей номер 7: она не молчит во время секса, нет, совсем не молчит, зато полностью стихает после того, когда кончит. Она как будто уходит в себя, в свои мысли, концентрируется на чем-то, сосредотачивается. Человек более мелочный, чем я, мог бы решить, что она думает о другом мужчине. Но это вряд ли – ведь я тот, кто ей нужен. Я-то знаю.
И это хорошо, потому что иначе мне пришлось бы посомневаться. Вики не из тех, кто раздает комплименты. Она не стонет в оргазме и после не рассказывает мне о том, какой я чудесный и насколько ей лучше со мной, чем с мужем.
– А это что такое? – кричит она из ванной.
Ой-ёй… Что я сделал не так? Неужели оставил на виду что-то такое, чего ей лучше не видеть?
Я вбегаю в ванную, даже не притворяясь, что взволнован. Вики держит в руке мою зубную щетку.
– О, – говорю я.
– Что это? Похоже на металл, только какой-то необычный…
– Титан.
– Ты чистишь зубы щеткой из титана? И… – Она обегает взглядом содержимое моего медицинского шкафчика, – у тебя тут ножницы для ногтей… и триммер… а это что за штука?
– Это футляр, в нем зубная нить, – говорю я нерешительно, как будто меня самого смущает, что у меня есть зубная щетка из матированного черного титана, с защитным антибактериальным покрытием на рукоятке, а также титановые маникюрные ножницы, триммер для подстригания волос в ноздрях и футляр для зубной нити, все из титана.
– Сколько же это стоило, Кристиан?
Рыночная цена – больше восьми с половиной тысяч долларов; по крайней мере, так мне сказали потом, когда я узнавал. Но мне набор остался задаром – подарок одной из моих жертв, номера 4, из Санта-Фе – конечно, еще до того, как она узнала, что она жертва.
Сначала я хотел его спрятать, но потом решил: пусть лучше Вики увидит пару вещиц – так, незначительных, но первоклассных – и поймет, что для меня пользоваться предметами экстра-класса – привычное дело, несущественная мелочь.
– Я серьезно, – говорит она. – Наверное, не одну тысячу.
– Хорошее вложение денег, – говорю я. – Вещи качественные, прослужат долго. Их хватит на всю жизнь, а их цена после амортизации выйдет, конечно, высокой, но не умопомрачительной.
– Не знала, что кто-то амортизирует зубные щетки… – Вики ставит щетку на место и прижимает ладони к моей голой груди. – Хорошо, наверное, быть таким богатым и таким умным…
И она накрывает губами мой рот. Я чувствую ее улыбку.
Она снова хочет меня. Но теперь в постели.
Позже Вики задумчиво разглядывает мою квартиру.
Только она не моя. Я снимаю жилье, но ни за что не признаюсь в этом Вики. Когда весной я вернулся в Чикаго, то решил, что покупать жилье неразумно. Я же знал, что ненадолго здесь, на руках у меня сейчас всего миллион долларов, и я хочу сохранить бо́льшую его часть в виде доступной налички. Сниму хорошую квартиру в приличном районе, решил я тогда, и даже если аренда будет стоить бешеных денег, то все равно ведь все скоро кончится.
И все же моя квартира, хотя и красивая, не вопит о больших деньгах. В моей биографии сказано, что я заработал на вложениях сотни миллионов, так что такое жилье на фоне этого может показаться недостаточно хорошим. Моя действующая отговорка состоит в том, что бо́льшую часть денег я продолжаю вкладывать в инвестиции, типа «подальше положишь – поближе возьмешь, я и твои деньги могу пристроить туда же, где мои», – и это пока работает.