– Но зачем? – спрашивает Энди. – Зачем Лорен врать парню, который с ней заодно?
– А если она солгала ему один раз, – продолжает Джейн, – то в чем еще она могла солгать?
До ХэллоуинаОктябрь41
ВТОРНИК, 18 ОКТЯБРЯ 2022 ГОДА
Да, она чревата большими неприятностями, эта проблема. Что же делать?
Это очень важно для меня, Лорен. Я не могу поступить так с Вики. Да, я могу все ей рассказать. Могу позвонить ей сегодня вечером, когда она вернется домой, и сказать, что встретил тебя, что мы с тобой поженимся и что я подаю на развод. Чего я не могу сделать, так это подать на развод до 3 ноября. До нашей десятой годовщины. Если я так поступлю, из трастового фонда ей не достанется ни цента.
Я все тебе рассказал, все как есть.
– Я скажу Вики сегодня, – пообещал я. – Соберу вещи и перееду временно жить в другое место. Мы даже можем съехаться с тобой. Но на развод я не подам. До годовщины осталось меньше месяца. В конце концов, какое это имеет значение?
– Она не имеет никакого права на эти деньги, – ответила ты. – Ты получил их от отца. Они твои. Она их не заслужила.
– Не заслужила? Но мы без малого десять лет вместе.
– А почему, Саймон? Неужели ты не понимаешь?
Я не сразу понял, что ты хочешь сказать. Или не сразу захотел понять.
Ты помолчала, как будто подыскивала слова. А потом вздохнула и выпалила все как есть, как будто устала лакировать действительность.
– Вы двое никогда не любили друг друга и теперь не любите.
Мне показалось, что из меня вышибли дух.
– Неправда.
– Она никогда не любила тебя, Саймон. Просто ей нужен был кто-нибудь, кто заботился бы о ней. И это был ты. А теперь она нацелилась на твои трастовые денежки, которые уже так близко, что она прямо чует их запах. Еще бы, целых девять лет и одиннадцать месяцев уже позади…
Я попятился и чуть не упал, наткнувшись на кровать.
– Тебя послушать, так она словно в тюрьме отсидела.
Ты подошла и взяла меня за руку.
– Нет, но ты заслуживаешь лучшего. Хочешь поступить благородно – что ж, прекрасно. Будешь платить Вики алименты с твоего профессорского жалованья. Но зачем отдавать ей миллионы долларов? Это же твои деньги!
И ты поцеловала меня, сначала нежно, а потом настойчиво, так что мой внутренний термометр мгновенно показал повышенную температуру.
– Ты хочешь сказать – наши, – ответил я.
– Ты же знаешь, деньги для меня не главное, – прошептала ты, берясь за пряжку моего брючного ремня.
– Знаю.
Ты опустилась передо мной на колени и стала расстегивать молнию на моих брюках.
– Обещай, что подашь на развод немедленно, – сказала ты.
42. Саймон
Утром я решаю отправиться на пробежку – что-то вроде моей прежней пять на пять, которую я забросил с тех пор, как перешел на вечерние забеги до Викер-парка. Я скучаю по Западному Чикаго, но сегодня не время отправляться туда. Сегодня я бегу в другую сторону, к западу от дома. В Грейс-Парк, где живет Лорен.
Довольно я ездил туда по утрам. Не стоит перегибать палку, а то любопытные соседи обратят внимание на машину. А это мне совсем ни к чему.
Я был там вчера – подъехал к пяти тридцати утра и встал напротив дома Лорен. Впервые за несколько недель.
Я дождался шести, когда за Конрадом обычно приезжает машина с городскими номерами и увозит его на утреннюю разминку в клуб «Восточного банка». Но машина так и не пришла.
И вот я опять тут, бегу по Латроу-авеню раз, другой, сначала в одну сторону, потом в другую, меняю тротуар, стараясь не привлекать внимания, а солнце неумолимо поднимается, и пять тридцать скоро превращаются в пять сорок пять, потом в пять пятьдесят, в шесть, в десять минут седьмого.
И снова машина с городскими номерами не приходит за Конрадом Бетанкуром.
Наверное, он уехал куда-нибудь по делам или на отдых с друзьями. Наверное, причина в этом.
Где ты, Конрад, ау?
Через полквартала от дома Лорен я останавливаюсь и оглядываюсь. «Еще не поздно», – снова напоминаю себе. Не поздно нажать на тормоза, отказаться от своей идеи и просто забыть о том, что в мае на Мичиган-авеню я видел Лорен. Надо же, всего пять месяцев прошло с тех пор, как она снова вошла в мою жизнь, а кажется, что целая вечность… Наверное, это потому, что она никогда по-настоящему из нее не уходила.
– Говорят, у кого-то скоро день рождения, – шепчет Лорен мне в ухо. Ее дыхание пахнет пивом. Это было девятнадцать лет назад. В то лето дела в отцовской фирме шли лучше некуда: Тедди только что огреб здоровенный куш на деле об ударе крановщика электротоком, и деньги текли рекой. Каждую пятницу в офисе что-то отмечали, устраивали праздник. Но я никогда не задерживался надолго – после работы сразу ехал домой, чтобы провести вечер с мамой, которая тогда уже была в инвалидном кресле и целые дни проводила под присмотром сиделки Эди.
Отмечать обычно начинали часа в четыре, и отец, чтобы показать мне, какой он крутой родитель, всегда позволял мне выпить бокал пива со всеми. Прослонявшись там с час, я уходил, садился в метро и ехал домой.
Весь последний месяц Лорен была со мной мила, часто шутила, говорила мне что-нибудь приятное и даже, как я понимаю теперь, слегка заигрывала. Но тогда я не делал из этого никаких выводов: я же был сыном босса, вокруг меня все ходили на цыпочках – когда я приносил кому-то посылку или доставлял сообщение, меня благодарили так, словно я совершил подвиг. Понятно, что ни с кем из работников фирмы так не церемонились.
Но тогда, в последнюю пятницу июня, Лорен впервые взглянула на меня иначе. Все уже пропустили по паре пива, языки развязались, атмосфера сделалась непринужденной, и Лорен улыбнулась мне так, что я впервые в жизни почувствовал себя взрослым.
– У меня есть для тебя подарок, – прошептала она.
Я еще никогда не был с женщиной. В школе весь мой опыт общения с девочками сводился к паре неловких поцелуев; правда, в старших классах я два раза ходил на свидания, но они не доставили мне никакого удовольствия – наоборот, только усилили тревогу и неуверенность в себе.
Лорен пригласила меня к себе домой в Олд-Ирвинг-Парк к трем часам в субботу. Я так боялся опоздать, что приехал рано, поставил мамину «Хонду» где-то на Кедвейл и пошел к дому Лорен пешком. Сказать по правде, от страха у меня поджилки тряслись. Какое уж тут возбуждение, какая эрекция, когда я молился, чтобы меня не стошнило от волнения… Я даже подумывал, не лучше ли поехать назад, в Грейс-Парк, – так я боялся осрамиться и разочаровать Лорен.
Ей было тогда уже двадцать лет, но она еще жила с родителями в непритязательном кирпичном домишке к северу от Уэйвленд. Насколько я понял, родителей дома не было – по крайней мере, Лорен ничего о них не сказала. Она открыла мне дверь в одной рубашке, застегнутой спереди, ноги у нее были голые.
– Здравствуй, мальчик.
В другой ситуации я наверняка почувствовал бы небывалое возбуждение. Еще бы, меня – меня! – соблазняет девушка с обложки! Но я так волновался, что не выдержал напряжения, и у меня все опустилось – в буквальном смысле слова.
– Не надо нервничать, – сказала Лорен, которой хватило одного взгляда, чтобы все понять.
Она взяла меня за руку и повела через нижний этаж к себе, наверх. Мы прошли через кухню, где я заметил немытые тарелки в раковине, облупившийся радиатор парового отопления, кошачий лоток, где наполнитель лежал вперемешку с кошачьими делами. Я даже слегка успокоился: повседневное наполнение жизни Лорен приземляло ее, приближало ко мне, ставило нас почти на равных. По крайней мере, так мне хотелось думать.
Приведя меня в свою спальню, она не стала ничего усложнять. Да и зачем, все равно никакого опыта у меня не было, секс я видел только в кино да во время редких набегов на порносайты, а там стоит у всех и всегда и никто не знает ни секунды сомнения.
Начинала она постепенно. Сначала прижалась ко мне, позволила мне вдохнуть аромат ее духов, нежно скользнула губами по моей шее, а ладонями – по моим бедрам снизу вверх. Потом начала слегка покачиваться, еле слышно напевая. Что это была за мелодия, я так и не узнал.
Потом Лорен повернулась и прижалась ягодицами к моему паху, а головой – к плечу, а я про себя молился об эрекции и о том, чтобы расслабиться и включиться в момент. Лорен взяла мои ладони, прижала к своим грудям и застонала.
– До чего же ты приятный, – прошептала она.
Мои руки вдруг зажили своей жизнью – обхватили ее груди, скользнули вдоль шеи, запутались в волосах, ощупали гладкие шелковые трусики.
И тут у меня – оп-ля – случилось такое восстание рабов, что только держись. Сначала она помогала мне, направляла через первые изгибы и повороты, но теперь я был готов взять управление в свои руки.
Конечно, мне хотелось бы сказать, что Лорен пережила со мной часы экстаза. Но придется признать – хватило меня в лучшем случае минуты на четыре, хотя я сдерживался как мог, да и из тех четырех минут вряд ли хотя бы одна была как-то особенно приятна для Лорен. Оно и понятно – я понятия не имел ни сколько продержусь сам, ни как довести до оргазма существо женского пола.
Но Лорен все равно сделала вид, будто никогда ничего лучше не испытывала. Она обхватила меня ногами и еще долго удерживала меня внутри себя, когда все уже кончилось.
– Как мне нравится, когда ты во мне, – прошептала она.
А я, по правде сказать, не испытывал ничего, кроме огромного облегчения.
Лорен принесла нам по пиву, и мы пили и болтали, сидя на ее кровати. Мне оставалась пара месяцев до колледжа; она рассказала, что копит деньги на учебу. Мы поговорили о музыке, о бейсболе, и одна банка пива незаметно сменилась второй. Столько пива сразу я еще не пил никогда в жизни, но возбуждение от первого сексуального контакта пересиливало даже опьянение.