Я снова толкаюсь в нее, Вики подпрыгивает на мне, как буй на воде, и закрывает глаза.
– Никуда я… не побегу.
– Ты же меня не знаешь, – говорит она, все еще закрыв глаза и отвернув лицо. – Мне нельзя доверять.
– Я знаю тебя. И я тебе доверяю. – Я пробегаю ладонями по ее телу и ускоряюсь, внутренний жар во мне нарастает.
– Никто… никогда… мне не доверял… – Запрокинув голову, она с пыхтением выталкивает из себя эти слова.
Никогда в жизни я не кончал так бурно, как в тот раз.
45Среда, 19 октября 2022 года
– Ты ничего ей не сказал, – заявила ты мне с порога, едва увидев мое лицо.
– Это… не простой разговор.
– Но ты уже говорил с адвокатом о разводе?
– Я ему звонил, – сказал я, но это была ложь, а я ведь поклялся никогда не лгать тебе, Лорен, поэтому я тут же поправился: – Вернее, хотел позвонить, уже поднял трубку, но не смог набрать номер и повесил снова. Это тяжело, Лорен. Не начинай.
– Ты так легко говоришь мне «не начинай», как будто это самая обычная вещь. Так мы важны для тебя или нет?
…Я безумно, отчаянно люблю тебя, Лорен. Это единственное, в чем у меня нет никаких сомнений. Но ты должна понять, каким ударом это станет для Вики. Почему ты не можешь это понять? Почему не даешь мне поступить так, как я решил?
– Я не собираюсь становиться «той женщиной», – сказала ты. – Той, которая ноет, просит, умоляет и требует. Если я ничего не значу для тебя…
– Я скажу ей сегодня вечером, – пообещал я.
И я выполню свое обещание. Вики скоро вернется, и я ей скажу. Господи, как же это будет жестоко!.. О, вот она пришла, поднимается по ступенькам…
46. Саймон
Я опускаю зеленую тетрадь на дно своей сумки, когда в мой кабинет входит Вики.
– Так я и думала, что найду тебя здесь, – говорит она.
– И нашла.
В руке у нее лэптоп; она несет его, будто учебник в школе.
– Я хочу показать тебе кое-что. Только не говори ничего, пока не досмотришь.
«А так твоя жена делает, Пол?» – спрашивает женщина на видео.
«Жена? Жена вообще ничего не делает. Лежит, как мешок с картошкой. Иногда мне пульс у нее приходится проверять».
– Так, хватит, – говорю я, нажимаю кнопку «стоп» и возвращаю лэптоп Вики. – Ты же обещала мне, что ничего не сделаешь.
– И сдержала обещание. Я ничего с этим не сделала. Он понятия не имеет, что его записывали. Решение за тобой, Саймон.
Я запускаю пальцы в волосы.
– Это Пол Саутерн? Отец Рейда?
– Он самый. Который деньгами выстилает своему тупице-сынку дорожку к профессорскому креслу.
– Ты должна была рассказать мне, что затеваешь, – говорю я.
– А ты сказал бы мне, что не надо так делать.
– Вот именно.
– Я, в общем-то, ничего еще и не сделала. Просто зарядила ружье. А спускать курок или нет – решай ты.
Я прячу лицо в ладонях. Я должен был догадаться, что она что-нибудь такое выкинет.
– Как я понимаю, нарыть что-нибудь на Комстока не удалось?
– Можно было, – Вики захлопывает крышку компьютера. – Но я подумала: если ты ответишь Комстоку прямо, то будешь иметь открытого врага на факультете. Тебе оно надо? Не лучше ли добраться до самого источника неприятностей, того, кому твой декан так старается угодить?
– И что, мы покажем Полу эту запись и потребуем, чтобы он поддержал не своего сына, а меня?
Она пожимает плечами:
– Именно.
– И что подумает декан? Когда отец Рейда вдруг скажет: «А знаете что? Я передумал. Пусть на повышение идет тот парень, как бишь его там?»
– Да какая разница, что он подумает? – возражает Вики. – Ты же знаешь, что свои денежки отец Рейда Саутерна заработал не собственным потом, кровью и слезами. Или не знаешь?
– Нет, не знаю.
– Он женился на деньгах. Его жена – наследница состояния и крупной компании. Управляет компанией теперь, конечно, Пол, но это формальность – он все равно отчитывается перед женой в каждом шаге. – Вики поглаживает крышку компьютера. – И как ты думаешь, что скажет его женушка, когда услышит, как муженек отзывается о ней, да еще в компании сам знаешь кого?
– Ей это не понравится. Не понравилось бы, если б она увидела эту запись. Но она не увидит.
– Конечно нет. Пол из-под себя выпрыгивать будет, лишь бы она не увидела.
Я смотрю на Вики, а она отвечает мне взглядом недовольного родителя. Это забавно. Ведь из нас двоих роль старшего обычно беру на себя я.
– Пол Саутерн ни в чем не виноват, – говорю я. – Он всего лишь пытается помочь сыну. За мой, правда, счет, но это же непреднамеренно… Нет, такого он не заслуживает.
– Да, не повезло Полу, а жаль… Он ведь такой отличный парень! – Фальшивая жизнерадостность на фоне исполненного едкой насмешки взгляда.
Вот одно из главных различий между мной и Вики. Когда мне делают гадость, я могу и ответить, но в целом обычно доверяю людям. А Вики всю жизнь использовали, в основном мужчины, и она привыкла считать, что все люди – гады и каждый заслуживает хорошего пинка, а обратное еще следует доказать. Вот и на Пола она смотрит именно так: он сам напросился, даже если лично нам ничего и не сделал.
– Ты всем позволяешь тебя толкать.
– Но документы-то я подал, помнишь? Так что будь добра, отдай мне хотя бы в этом должное.
– Я и отдаю. Только теперь декан закатает тебя в асфальт, так что готовься защищаться. Почему ты не позволяешь мне помочь?
Потому что я не хочу, чтобы в моей жизни появилась еще одна грязная тайна, которая может как-то отразиться на моей работе.
Потому что я подчинил свою жизнь тому, что сделали со мной другие, а еще своей неутолимой жажде сравнять счет, и пусть в своем внутреннем мире я и судья, и жюри присяжных, и обвинитель, но это, черт побери, мой внутренний мир, который не имеет никакого отношения к профессии.
Потому что главное, за что я люблю закон, – за его чистоту, честность и непрестанный поиск правды и справедливости.
Потому что я люблю учить, люблю готовить к работе главные орудия этого ремесла – острые умы, которым именно я демонстрирую великолепие закона в моменты его наивысшего торжества.
Потому что я ничем не хочу запятнать это.
Вот почему.
Большинство людей поднимут меня на смех, скажи я им хотя бы половину из этого. Большинство, но только не Вики. Она бы оценила. Но с ней мне и не надо ничего говорить. Она и так знает. Она понимает меня.
Я выхожу из своей задумчивости и поднимаю глаза. Вики стоит, приподняв руку, как будто хочет призвать к тишине, но еще не до конца решилась. Точно такой же жест был у нее и в тот раз, когда я увидел ее впервые. Это было на собрании SOS. Она тогда пришла впервые и сидела на заднем ряду – девушка в облегающем топе, шортах и бейсболке. Несколько человек уже рассказали свою историю, и вот тогда она и подняла руку, точно таким жестом, даже не до плеча, и я увидел ее ладонь. Мне показалось, что она и хочет, и не хочет, чтобы ее спросили.
– Шесть недель назад моя сестра совершила самоубийство, – сказала Вики. – Я тут слушала, слушала, и все говорят только про чувство вины. А я готова лопнуть от злости. Выходит, я одна такая?
Все захохотали, стали аплодировать ее смелости: похоже, всем стало легче от того, что среди нас нашелся человек, которой назвал своим именем то чувство, которое все испытывали, но о котором никто не осмеливался говорить. Вот тогда я и полюбил Вики. В тот момент я понял, что сделаю ради нее все что угодно.
– Ладно, – говорит она мне теперь. – Плохая была идея. Не будем больше о ней.
Другая причина, почему я люблю Вики, как ни странно, в том, что ей мало того, что я могу предложить. Любая женщина, которой приходилось бы делать такие ужасные вещи, какие делала Вики просто для того, чтобы выжить, была бы счастлива, найди она мужчину, который принял бы ее со всем ее прошлым, любил бы ее, уважал, заботился, готов был дать все, что она захочет. То есть делал бы все то, что делаю для нее я.
Но Вики этого мало, она требует большего. Она хочет влюбиться. Хочет пережить сказку наяву. А со мной, какие бы чувства она ко мне ни испытывала, так не получится.
Поэтому она от меня уйдет. Она никогда не говорила об этом прямым текстом, но я чувствую. Она уйдет в ноябре.
47Четверг, 20 октября 2022 года
Сегодня ты встретила меня у дверей как всегда, но не подошла ко мне, а держалась поодаль, словно ожидая, что я скажу тебе.
– Я был у адвоката, – начал я.
Ты кивнула.
– Ты сказал Вики?
– Нет. Но скажу.
– Когда?
– Когда подам заявление. После третьего. Я не могу оставить Вики без денег, Лорен. Не могу так с ней поступить. И не буду.
Твое лицо оледенело.
– Понятно, – прошептала ты. Похоже, ты ничуть не удивилась.
– Тебе надо решить, – продолжал я, – можешь ли ты уважать мое решение. Надеюсь, что да. Потому что мое решение именно таково, и обсуждению оно не подлежит.
Мы ведь переживем это, верно? Со временем ты все поймешь. Сейчас ты должна была сказать: «Вот за это я и люблю тебя, Саймон. За то, что ты прежде заботишься о Вики, а потом подаешь на развод».
Но ты сказала: «Мне нужно время подумать. Дай мне выходные».
И это показалось мне плохим знаком.
48. Саймон
Вечер пятницы – самое время расслабиться дома, в кругу семьи, или выпустить пар за выпивкой в компании друзей. Но я сижу в своем кабинете в юридической школе, заканчиваю писать в блог о деле о перехвате информации из Девятого округа, которое рассматривается в Верховном суде Соединенных Штатов в эту сессию.
Дома меня никто не ждет: Вики на все выходные уехала в Элм-Гроув, к племянницам. На часах уже сильно позже восьми вечера, когда я начинаю готовиться к своему ставшему уже привычным забегу от юридической школы до Викер-парка. Точнее, до переулка позади бара «Вива Медитеррейниа». Тому самому, куда выходят окна кондоминиума Кристиана.