Правда, никаких камер наблюдения я там все равно не заметила, но если б они были, то вряд ли в таком виде меня смог бы кто-то опознать.
«Мрачный Жнец», так этот костюм именуется в продаже, шел в комплекте с серпом на длинной ручке, но этот аксессуар я сразу выбросила. Балахон полностью скроет фигуру Кристиана, а длинный капюшон не позволит никому разглядеть его лицо, хотя сам он при этом будет все видеть. Идеальный вариант.
На дне шкафа, под костюмом, стоит пара ботинок от «Пол Рой», модели «Пик эксплорер», тринадцатый номер – размер обуви Кристиана. Их я тоже купила за наличку в магазине уцененной обуви, для визита в который оделась совершенно иначе.
Беру костюм и ботинки и отношу их в другой шкаф, тоже на первом этаже, но возле входа из внутреннего гаража, где ставит машину Саймон. Открываю шкаф, заглядываю внутрь. Там пара старых прогулочных туфель, которые Саймон давно уже не носит, и запасная пара туфель для бега.
Ага, вот они, ботинки «Пик эксплорер». Та же модель, тот же цвет, что и у тех, которые я купила для Кристиана.
Я поднимаюсь наверх, в главную спальню, где открываю платяной шкаф Саймона. В его глубинах висит костюм «Мрачный Жнец», который Саймон купил себе в прошлом году, но так и не надел.
Точно такой, как тот, который я купила Кристиану.
Одинаковые костюмы, одинаковые ботинки.
Саймон не единственный, кто затаил обиду.
62. Кристиан
– Купила, – говорит Вики, взбегая по лестнице моего кондо, и протягивает мне пакет с костюмом Мрачного Жнеца.
– Платила наличными? – спрашиваю я. – От камер пряталась?
– Да.
Я вынимаю из пакета костюм и с помощью Вики натягиваю его через голову.
– Как я выгляжу?
– Сам знаешь, – говорит она. – Как персонаж из фильма по Стивену Кингу. Но знаешь, что главное? В нем ты абсолютно неузнаваем.
И мы идем в ванную, где я смотрю на себя в зеркало.
– Он же бесформенный, – говорит Вики. – И капюшон большой, лица снаружи не видно.
– Ага, точно.
– Он абсолютно анонимен. В нем что ты, что тощий подросток, что его толстый неуклюжий родитель, никакой разницы.
– Или твой муж Саймон?
– Вот именно.
– Мне нравится. Отлично. Ты молодец. А ботинки купила?
– Да, – говорит она. – Точно такие же есть у Саймона.
– А размер какой? Надеюсь, тринадцатый?
– Размер тринадцатый. И да, их я тоже купила за наличные, а еще надела шляпу, очки и другую одежду, не ту, в которой ходила за костюмом.
Хорошо, очень хорошо. Мы возвращаемся в комнату.
– Нам надо прервать все контакты друг с другом, – говорю я Вики. – Не должно остаться никаких следов нашей связи.
– Абсолютно.
– У тебя есть какие-то свидетельства связи со мной? Саймон знает, что ты со мной встречалась?
– Саймон не знает даже о том, что ты существуешь. Я не говорила ему, что ходила к советнику по финансам. И не хотела бы, чтобы он узнал об этом от кого-то другого.
– У тебя остались какие-нибудь материалы, брошюры из моего офиса?
– Кажется, да.
– Найди их и опусти в шредер или сожги.
– О’кей.
– Ты когда-нибудь набирала мое имя? Искала меня в инете?
Вики задумывается:
– Искала, когда подбирала советника по финансам.
– Тогда выброси свой компьютер.
– Я могу его почистить…
– Нет, нет, почистить мало. Копы сейчас умеют восстанавливать все стертое. Разбей компьютер на части и выброси в реку. Я не шучу, Вики. Это очень серьезно.
– О’кей, сделаю.
– Я уже отправил туда мой лэптоп. Разбил его, разделил на две половины и уничтожил каждую. Выскреб малейшие твои следы из этой квартиры.
– А копия трастового завещания Саймона у тебя? – спрашивает она.
Была у меня – прошедшее время. Я порвал ее сегодня утром, а клочки сжег в камине.
– Копы могут обыскать хоть всю квартиру, Вики. Твоих следов они здесь не найдут. Ни в компьютере. Ни на бумаге. Вообще никаких.
– А как насчет этих… ну… моих собственных?
– Ты про ДНК? Их тоже нет. Я избавился от постельного белья. Сначала выстирал, а потом выбросил в мусорный контейнер в переулке. Так что, когда все произойдет, оно будет уже далеко отсюда.
Я сажусь на диван рядом с ней.
– А теперь твой телефон. Ты же звонила мне и отправляла эсэмэски.
Вики краснеет:
– У меня одноразовый.
– Ты… у тебя одноразовый мобильник?
– Да, тот, по которому я тебе звонила. Предоплаченный. Ты удивлен? Думаешь, мне хотелось, чтобы Саймон заглянул в телефонные счета и спросил себя, что это за номер, по которому я все время названиваю?
Да, она права. Ф-фу… Одной заботой меньше. Конечно, я тоже все время звонил ей по одноразовому мобильнику, но я-то делал это совсем с другой целью – чтобы смыться потом от нее со всеми денежками, хотя ей вовсе не обязательно об этом знать.
– Значит, мы прикрыты со всех сторон. Ты разобьешь свой компьютер. Выбросишь телефон. И полный порядок. – Я потираю руки.
– Ты уже купил пистолет? – спрашивает Вики.
Нет еще. Пистолет я возьму у Гевина. У него с глушителем. Но про Гевина она ничего не знает.
– Скоро, – говорю я.
Просто не верится. Не верится, что я это делаю.
Двадцать один миллион долларов, – мысленно повторяю я себе еще раз. – Двадцать один миллион.
– Что-то случилось? – Эмили заглядывает ко мне в кабинет в четверг после полудня. – Вы меня звали?
– Да, зайди ко мне на секунду, Эм. Присаживайся.
Наверняка она ломает сейчас голову, что мне от нее понадобилось. До сих пор я почти ничего от нее не требовал. Она отвечает на звонки по телефону, который практически не звонит. При ней ко мне в офис целых пять раз приходили потенциальные клиенты – два раза Вики, а еще троих, которые появлялись после нее, я вежливо отшил, объяснив им, что мой текущий счет закрыт, но что я буду счастлив поговорить с ними, как только возобновлю финансирование.
Она никогда ничего за мной не стенографировала – я даже не знаю, требуется это еще от секретарш или уже нет. Она не написала ни одного письма, ни разу не приготовила кофе. Короче, я плачу этой девятнадцатилетней девчонке по девятнадцать долларов в час за четыре часа в день, чтобы она готовилась к занятиям у меня в офисе.
Эмили садится, раздумывая, не стоило ли прихватить с собой блокнот. Ее грязно-белый хвостик прыгает, когда она шарит по карманам в поисках ручки.
– Это ненадолго. Слушай, Эм. Мне предстоит релокация. Я решил уехать в Париж на время. Улетаю прямо сегодня.
– А, о’кей. – Она хорошо держит удар, хотя, спорю на что угодно, работа у меня ей нравилась.
– Так что собирай свои вещи и можешь быть свободна, прямо сейчас. – Я протягиваю ей деньги, две тысячи долларов. – Считай, что это твое выходное пособие.
– Я же временная помощница, мистер Ньюсом. Вы не обязаны платить мне выходные.
– Ничего, пусть это будет бонус. Мой вклад в фонд оплаты образования Эмили.
Она пересчитывает деньги и открывает рот в безмолвном «вау». Еще бы, я только что вручил ей месячную зарплату или даже больше.
– Правда?
– Правда. Удачи тебе, Эмили. Надеюсь, что о тебе еще напишут когда-нибудь в газетах.
Когда Эмили уходит, я снимаю со стола в приемной гладкий настольный ноутбук и разбиваю его на части. Потом повторяю то же самое с основной машиной. Осколки компьютеров слишком тяжелые для мусорного пакета, поэтому я складываю их в спортивные сумки.
Покончив с техникой, проверяю ящики письменного стола Эмили и нахожу блокнот для записи посетителей. На копирке, которой проложены его страницы, несколько раз отпечаталось имя Вики. Я разрываю эти страницы в клочки и тоже бросаю их в мусор.
Офис выглядит разоренным, как после бандитского налета. Но это уже не важно. Все равно «Ньюсом Капитал Гроуф» доживает свои последние часы в бизнесе.
А самое главное, здесь нет больше ни следа Вики Ланьер.
63. Вики
Пятница, четверть восьмого утра. Конрад Бетанкур выходит из здания на Мичиган-авеню, где у него квартира. На нем дорогое длинное пальто из шерсти, руки свободны, а сзади лифтер тащит за ним чемодан и что-то длинное вроде клюшек для гольфа.
Значит, все верно – Конрад живет в городской квартире, а не в доме в Грейс-Виллидж.
Пока он усаживается в черный легковой автомобиль, лифтер грузит его вещи в багажник. Машина отъезжает, лифтер подходит к двери, но не успевает войти внутрь, как появляюсь я.
– Извините меня, пожалуйста! Это не мистера Бетанкура я только что упустила?
Лифтер, высокий седой мужчина с добрым лицом, улыбается.
– Боюсь, что так, мисс. Только что выехал в аэропорт О’Хара.
– Вот черт… Я из «Трибьюн», мне надо задать ему пару вопросов. В аэропорт, говорите?
– Да, мэм. Вы можете оставить ему записку в фойе, на стойке портье.
– Спасибо, не надо. У меня есть его мобильный номер. Я надеялась сделать снимок для статьи…
– Мистера Бетанкура не будет до конца недели, мисс.
Конрад уехал на всю неделю?
Значит, в понедельник, 31 октября, его не будет в городе. Отлично.
64. Саймон
Утро пятницы выдалось сумрачным и промозглым, под стать времени года. От школы до Тайтл-энд-Траст-билдинг я иду пешком и задолго до десяти прихожу на место. Видимо, я шел быстрее обычного, хотя сам этого не заметил. Наверное, нервы.
В фойе я беру кофе и включаю телефон. В десять отправляю сообщение:
Доброе утро принцесса.
Ответ от нее приходит не сразу. Я пью кофе, смотрю, как входят в здание люди, как они отмечаются у охраны, как проводят пропусками по сканерам и металлические ворота пропускают их к кабинам лифтов. Наконец мой телефон пищит:
Привет
Не очень-то душевно. Мой ответ:
Ненавижу пятницы. Все любят, а я ненавижу. Потому что не смогу поговорить с тобой до понедельника.
Она не отвечает. Нормальный человек на моем месте решил бы, что она либо занята, либо не хочет общаться. Я даю ей еще один шанс: