– Ты обязательно встретишь ту, которую полюбишь, – сказала мне мать за неделю до смерти, с усилием выталкивая слова. И она была права. Полюбить кого-то оказалось совсем не сложно. Я встретил целых двух таких. Встретить бы еще ту, которая полюбит меня в ответ. Вот она, пустота в моей жизни, от которой я страдал, еще когда даже не понимал, что она есть.
Ну вот, я бегу быстрее, чем планировал, – нервы, наверное. Семь миль пробежал минут за сорок, даже меньше.
Останавливаюсь у входа в переулок позади «Вива Медитеррейниа». Я разгорячен, ветерок холодит мое потное лицо, но шапку я не снимаю. Не то чтобы Кристиан меня узнал – нет, он не узнает меня, даже если будет стоять у себя в патио и смотреть оттуда прямо на меня. Разве он видел меня на фото? Хотя почему бы и нет? Вполне возможно. Но живьем мы не встречались, это точно.
Ровно в восемь я включаю зеленый телефон. Сообщение уже ждет меня.
Я знаю, что ты прочитаешь это только завтра утром. Прости, что я пишу тебе об этом, а не говорю. Но я просто не представляю, как бы сказала это тебе. Так что вот. Я долго думала и поняла, что мы не можем быть вместе. У нас просто не получится. Конечно, ты очень мне дорог, но если я чему-то и научилась за свою жизнь, так это тому, что в паре должен быть какой-то смысл. В нас с тобой нет никакого смысла. Я не могу выйти за тебя замуж и не могу быть с тобой. Я уезжаю из города на несколько дней, чтобы проветрить голову. Телефон отключу. Знаю, это жестоко, но я поступлю так, как лучше для меня, а для меня лучше будет так. Пожалуйста, уважай мое решение и не пытайся связаться со мной. Мне очень, очень жаль. Я не хотела тебя обижать.
Я пишу ответ так поспешно, что едва не роняю телефон.
Это что, шутка? Скажи, что ты не всерьез. Между нами же все отлично. Пожалуйста, скажи, что это шутка!
Строчка ответа вскипает пузырьками, но ненадолго:
Извини, но это была не шутка. Я не могу быть с тобой. Пожалуйста, уважай мое желание. Я так хочу. И я не передумаю. Поверь, так будет лучше для нас обоих.
Я отвечаю немедленно:
Давай поговорим об этом. Устно. Не эсэмэсками. Если что-то не так, давай это обсудим. Ты сейчас дома?
Она отвечает почти мгновенно:
Нет, я же говорила, что уеду из города. Если ты еще любишь меня, то уважай мое желание. Я отключаю телефон.
Я отвечаю немедленно и на этот раз нарушаю наше главное неписаное правило – никогда не пользоваться именами:
Лорен, прошу тебя. Поговори со мной не по телефону. Или позвони.
Она не отвечает. Точки на экране не моргают.
Лорен, прошу тебя. Если ТЫ любишь МЕНЯ, то хотя бы поговори со мной.
Снова молчание. Точек нет.
Лорен, я тебя умоляю.
Нажимаю «отправить».
Так вот как ты обращаешься с тем, кого ЛЮБИШЬ??????
Я нажимаю «отправить».
И вдруг, пару секунд спустя, получаю ответ:
Я не люблю тебя, ясно? И никогда не любила. Просто мне нужно было отвлечься после тяжелого развода. Ты был моим мостом в новую жизнь. И ничем больше. Да, это жестоко, я знаю, но ты вынудил меня сказать тебе это. Пожалуйста, не пиши мне больше.
Я перехожу от сообщений к звонкам. Набираю ее номер. Автоматический голос говорит мне, что абонент, которому я звоню, недоступен.
Голосовых сообщений я не оставляю. Набираю снова. Слышу тот же голос.
Звоню опять. Слышу тот же голос.
Звоню опять. Слышу тот же голос.
Я возвращаюсь к сообщениям. С участившимся пульсом, дрожащими руками набираю последнее:
Ничего еще не кончено.
69. Вики
Ночами люди обычно внимательнее глядят по сторонам, чем днем, но женщине на улицах Грейс-Виллидж все-таки проще. И даже если воскресным вечером она задержится ненадолго посреди тротуара сравнительно оживленной Латроу-авеню, то ничего особенного в этом нет.
Я понимаю, почему такой женщине, как Лорен, нравится жить здесь. Вдоль проезжей части – красивые деревья, участки просторные, дома большие. Тишина и покой. А еще я понимаю, почему это может не нравиться такому человеку, как Саймон, живущему в городке по соседству.
Ха, вспомни черта, рога и проклюнутся… Розовый телефончик пищит снова. Еще одна эсэмэска от него:
Лорен, прошу тебя. Если ТЫ любишь МЕНЯ, то хотя бы поговори со мной.
Слушай, жизнь – та еще сука, ты что, не знал? И новая эсэмэска:
Лорен, я тебя умоляю.
Да, да, умоляй, давай. Я держу розовый телефончик в руке. Ну, продолжай, приятель.
Так вот как ты обращаешься с тем, кого ЛЮБИШЬ??????
Видимо, да.
Четыре эсэмэски подряд. Пора уже Лорен на свой коронный выход.
Я не люблю тебя, ясно? И никогда не любила. Просто мне нужно было отвлечься после тяжелого развода. Ты был моим мостом в новую жизнь. И ничем больше. Да, это жестоко, я знаю, но ты вынудил меня сказать тебе это. Пожалуйста, не пиши мне больше.
Нажимаю на «отправить», телефон икает, и сообщение уносится на телефон Саймона. Да, ответ действительно жестокий. Но ведь и Золотодобытчица Лорен не Белоснежка, вполне может отмочить что-нибудь такое. Разве нет?
Телефон звонит. Это Саймон. Пусть звонит.
Второй звонок. Я не отвечаю.
Третий. Пусть звонит, пусть звонит, пусть звонит…
Четвертый. Никто тебе не ответит, Саймон. Весь вопрос в том, пошлешь ли ты пятую эсэмэску? Или оставишь последнее слово за Лорен? Ну, давай, покажи зубы, я знаю, ты это умеешь…
Розовый телефон пикает – новая эсэмэска от мужчины дня:
Ничего еще не кончено.
Я нажимаю кнопку «выкл» и наблюдаю, как чернеет экран розового телефона. Потом иду на юг, попутно бросаю взгляд на проход сбоку от ее дома. Окно кухни по-прежнему открыто. Ая-яй-яй, Лорен, где же твоя осторожность?
Я продолжаю путь, радуясь, что последняя эсэмэска от Саймона была именно такой. Он прав. Ничего пока не кончено.
Но будет кончено – через двадцать четыре часа.
70. Саймон
Три часа утра. Технически Хэллоуин уже наступил. Вики временно вышла из строя и мирно посапывает в гостевой спальне. А вот мне не до сна, слишком уж я возбужден. Хорошо бы побегать, но еще слишком рано, даже для меня…
Я смотрю на зеленый телефон. Нет, только не отсюда, не сейчас.
Мне не хочется будить Вики, поэтому я спускаюсь на первый этаж и начинаю мерить шагами темные комнаты. Меня трясет – от нервов или от холода, не знаю, хотя мне так холодно, словно я стою на невидимом пронизывающем ветру.
Я хожу, растирая руки, и думаю. В смысле, пытаюсь. Но не могу сосредоточиться.
Вдох-выдох, Саймон. Успокойся. Дыши.
«Уж как есть» – двусмысленная фраза, если вдуматься. Уж какой он есть.
Глубокий вдох.
«Единственный выбор» – оксюморон, по сути.
Почему корабль ходит, а время то идет, то летит?
Глубокий вдох.
Нет. Старые трюки больше не работают, совсем не работают. Я не могу больше думать ни о чем, кроме твоих слов, Лорен, тех, которые ты сказала мне девятнадцать лет назад. И еще о выражении жалости на твоем лице. «Я надеюсь, ты не рассчитывал, что мы поженимся» – вот что ты сказала. И засмеялась, вернее, хохотнула так, словно сама мысль о серьезных отношениях со мной казалась тебе смехотворной. Да, именно так. Для тебя все это было шуткой. Я был для тебя шуткой, ходячим анекдотом.
Тебе было все равно. Я ничуть тебя не волновал.
И так, влепив в меня свой словесный крученый мяч, ты ушла. Хорошо, что у тебя хватило чувства приличия хотя бы на это.
Я постарался отпустить ситуацию. Получилось не сразу. Это было трудно, точнее, убийственно тяжело для меня, но я сказал себе: «Ладно, отпусти, забудь». И у меня получилось, Лорен. Я смог оставить тебя позади. Я никогда не забывал о тебе, ни на один день, но все-таки ты осталась позади.
А потом ты вернулась. И даже ничего мне не сказала. Просто приехала – и все, так, словно твое прошлое не имеет никакого значения, явилась сюда, словно тебе глубоко безразлично, живу я еще в соседнем городке или нет. И клуб, этот дурацкий сельский клуб – нет, мне на него, конечно, плевать, я туда вообще не хожу никогда, но у меня там наследственное членство, потому что мои родители тоже в нем состояли, и ты это знаешь, и знаешь, что всегда можешь встретить меня там, но это не мешает тебе ходить туда каждый день. Лорен, ты ходишь туда потому, что тебе ведь плевать, встретишь ты меня там или нет? Правда, Лорен? Потому что такая уж ты есть. Все должно вращаться вокруг одной тебя, других людей как будто не существует.
Господи, и зачем только я увидел тебя в тот день, в мае… Пяти секунд, всего каких-то пяти секунд хватило бы, чтобы мы разминулись с тобой, и я никогда не узнал бы, что ты вернулась.
Я зажигаю газ в камине жилой комнаты и сажусь ближе к огню, который начинает с треском поглощать растопку. Протягиваю руки к теплу. Но меня продолжает трясти.
В руках у меня свидетельство о браке. Acta de Matrimonio, свидетельство о заключении брака. Nombre Саймон Питер Добиас. Nombre Виктория Ланьер. Fecha de Registro 2012/11/3.
Вики помогла мне. Я бы любил ее вечно, если б она любила меня в ответ.
Открываю металлическую заслонку и бросаю бумажку в огонь. Наблюдаю, как она чернеет, корчится, превращается в пепел.
Зеленая тетрадь – мой дневник. Ненавижу его. Как я от него устал… Сижу, переворачиваю страницы, чувствуя лицом близкий жар. День за днем перечитываю свои записи: весенние, летние, осенние…
Хочешь увидеть меня снова?
Я вырываю страницу, комкаю ее и швыряю в огонь.
Хочешь, чтобы я стала твоей шлюхой, профессор Добиас?
Вырываю, комкаю, швыряю. Смотрю, как она горит.
Ты – мой наркотик, Лорен? Я несусь к пропасти?
В огонь.
Я сам стал тем, кого презирал всю жизнь.