Хотя это имеет значение только в том случае, если за ним кто-нибудь наблюдает, а таких, скорее всего, нет. Всякий, кто, подобно ему или мне, пришел на праздник Хэллоуина и оказался в городке, который уже закончил праздновать, естественно, поспешит к ближайшему выходу.
Я поворачиваюсь и иду за ним следом, но так, чтобы еще раз пройти мимо дома Лорен. Так, свет выключен. Это хорошо. Парадная дверь закрыта. Тоже хорошо. А вот заперта ли она? Какой там, интересно, замок – автоматический или нет? Трудно сказать. Я ведь никогда не был в этом доме…
Делаю долгий выдох, а сам продолжаю идти.
Спасибо тебе за услугу, Кристиан. Хотя ты и не знал, что оказываешь ее мне.
Дни после Хэллоуина78. Джейн
– Спасибо, что согласилась нам помочь, Ди. Я – твоя должница.
– Ничего, сочтемся. Похоже, времени у вас мало, так что давайте сразу к делу. – Специальный агент Ди Медоуз ведет Джейн Бёрк и Энди Тейта в комнату для переговоров периферийного отделения ФБР. – Вам часто приходится иметь дело с протоколами слежения?
– Нет, конечно, – отвечает Джейн. – Но общее представление у нас есть. Мобильник посылает сигнал, его засекает телефонная вышка, обычно ближайшая, и тут же происходит фиксация времени, когда поступил сигнал, вплоть до минут и секунд, и с какого телефона он был послан. Так и отслеживаются передвижения телефона – точнее, его владельца. Телефонная компания предоставила нам данные записи сигналов, приходивших с предварительно оплаченного телефона Лорен Бетанкур и другого телефонного аппарата, с которым она коммуницировала. А мы отдали их тебе для анализа.
– Ну, в общем, все правильно. – Теперь Ди Медоуз – криминалист, но в свое время она немало походила по «земле», работая с матерью Джейн. – Тогда давайте поговорим об истории их коммуникаций во все дни, кроме последнего, Хэллоуина, который представляет собой исключение.
– Давай.
– Итак, кроме Хэллоуина: эти два телефона связывались только и исключительно между собой, – говорит Медоуз. – Ни одного постороннего звонка или сообщения ни разу ни с одного из них не было.
– Ясно.
– Как вы уже знаете, они писали друг другу по графику: по утрам с понедельника по пятницу в десять часов, по вечерам с понедельника по четверг – в восемь. То есть дважды в день во все дни недели, кроме пятницы и выходных.
– Понятно.
– В остальное время они держали телефоны выключенными.
– Интересно, – говорит Джейн. – Этого я не знала.
– А ты и не узнаешь, пока не получишь расшифровку сигналов с вышки. Только из нее становится видно, что между указанными периодами времени с этих двух телефонов никаких сигналов не поступало. Такое синхронное подсоединение к сети и выход из нее в строго оговоренное время – первый признак того, что двое женатых людей завели роман. И не хотели, чтобы их супруги узнали об этом.
– Мы знаем, что Лорен была замужем, Ди. Но не знаем, был ли женат ее мужчина.
– Справедливое замечание, – отвечает Медоуз. – А вот еще одна деталь. Телефон Лорен всегда включался и отключался у нее дома. То есть она всегда выходила на связь из дома, включая самые последние сообщения. А что же тот, другой телефон? У потенциального убийцы? Во все дни, кроме Хэллоуина…
– Да, Хэллоуин – исключение.
– Так вот, во все дни, кроме Хэллоуина, мужчина писал из одной и той же локации по утрам – и из другой, но тоже одной и той же, по вечерам. Обе находятся в Чикаго. Так что давайте сосредоточимся на них. – Медоуз включает лэптоп. – Вы ведь, конечно, понимаете, что расшифровка сигналов телефонных вышек и определение положения объекта по ним – это не наука в чистом виде. Точнее, наука, но не слишком точная. Понимаете?
– Ну да, вышка дает приблизительный охват. Какую-то территорию. Чем ближе друг к другу вышки, тем меньше территория охвата каждой.
– Вот именно. Поэтому, если человек где-то за городом, то отслеживание его передвижений по сигналам с вышек мало что дает. Но наш парень был в городе, где вышек полно, а потому и результат намного точнее. В общем, как я уже говорила, сообщения Лорен все время приходили из ее дома. Точнее, со сравнительно небольшого участка местности вокруг него.
– Ясно, – говорит Джейн. – Она могла быть как в самом доме, так и в патио за ним, или на подъездной дорожке снаружи…
– Да нет, в Грейс-Виллидж она могла быть и в паре кварталов от дома, а сигнал с ее мобильника все равно приходил бы на одну и ту же вышку. Короче, все ее эсэмэски фиксирует одна и та же вышка, так что смотреть там не на что. А вот со вторым телефоном все гораздо интереснее…
Агент Медоуз выключает свет и разворачивается к компьютеру. На белой стене комнаты для переговоров появляется изображение: карта города с сотнями голубых точек и парой кругов, обведенных жирной красной линией.
– Вот территория, прилегающая к надземной железной дороге в центре, между Кларк и Озером, – говорит Медоуз. – Те эсэмэски, которые отправлялись в десять утра, причем все без исключения, фиксировались всего двумя вышками. Одна из них вот здесь, между Кларк и Озером; вторая в паре кварталов к юго-востоку от первой, на Дирборне, между улицами Вашингтона и Рэндолфа. Обратите внимание, что все это районы плотного покрытия.
– Много крупной коммерческой недвижимости, – говорит Энди Тейт.
– Погодите, – говорит Медоуз. – В каждом узле сотовой связи есть направленные антенны, которые делят территорию покрытия на сектора. Так вот, в узле связи между Кларк и Озером сигнал обычно принимала антенна, направленная на северо-восток. А со стороны Дирборна сигнал приходил в антенну, смотрящую на северо-запад. Что дает нам сравнительно небольшую площадь пересечения.
– И что там, тоже много коммерческой недвижимости?
– Вообще-то нет, – отвечает Медоуз. – Взгляните на здания в этом секторе. На пересечении Кларк и Рэндолф стоит «Дейли-центр». Офисы сил правопорядка округа. Судьи, прокуроры, правоохранители, короче. А вот здесь у нас «Томсон-центр» – правительственные чиновники, администрация штата. А еще правление округа и городская мэрия. Тоже чиновники. – Медоуз смотрит на Джейн. – Это совпадает с профилем вашего неизвестного подозреваемого? Он госслужащий? Работает на правительство? Ты говорила, что, по вашей рабочей гипотезе, он парень с деньгами…
– Ну, это только гипотеза, – отвечает Джейн.
Так считала бывшая жена Конрада Кассандра – Лорен была в поисках очередного толстого кошелька, чтобы заменить им уходящий.
– В общем, ясно: тут у нас группа правительственных учреждений и огромный многоэтажный гараж для парковки машин. Как думаете, мог ваш парень слать эсэмэски из гаража в десять утра?
– Вряд ли, – говорит Джейн. – Мы исходим из того, что в десять утра он был на работе. Но это всего лишь предположение.
– Но очень дельное, – говорит Медоуз. – Потому что, если кто-то с деньгами в десять утра работает, то он, скорее всего, сидит вот тут. – Она показывает на здание на углу Рэндолф и Кларк. – Этажей сорок-пятьдесят. Множество коммерческих компаний, кредиторских и адвокатских фирм, «белых воротничков» из частного сектора. Люди с деньгами тут не редкость.
Джейн приглядывается к карте.
– Гранд-Торнтон-тауэр…
– Так она называется сейчас, – говорит Медоуз. – В мое время башню называли Тайтл-энд-Траст-билдинг.
– А вот откуда шли восьмичасовые вечерние сообщения, – продолжает Медоуз. – Из района Бактаун – Викер-парк. Это там, где пересекаются шоссе Норт, Дамен и Милуоки.
– Это место я знаю даже лучше, чем мне хотелось бы, – говорит Джейн. – Можно сказать, с детства.
Медоуз подмигивает ей:
– Так вот, значит, глядя на пересекающиеся сектора зон покрытия, можно сказать, что тот, кого вы ищете, находился где-то вот здесь. – Она пальцем очерчивает кружок на стене. – К северу от Норт-авеню, к югу от Вобэнси, где-то в районе Дамен или Винчестер.
– А что у нас там? – Джейн вглядывается в карту.
– Кондоминиумы на Винчестер, то есть жилье. На Дамен, наоборот, коммерческая недвижимость. Магазины «АТ&Т», «Найк», «Лулулемон», пиццерия, ресторан «Вива Медитеррейниа»… рекомендую, кстати. Отличный мартини.
Джейн там бывала. С мужчиной. Мартини оказался лучше.
– Но вряд ли он писал из «Найка», «Лулулемон» или «Вива Медитеррейниа» каждый вечер. Скорее, – продолжает Медоуз, – он живет где-то там, в Викер-парке. Не исключено, что в квартале 1600 Норт-Винчестер-авеню.
– Отличное предположение.
– Еще бы. Особенно если учесть, что туда он вернулся после убийства.
Джейн даже подается вперед:
– А что протоколы слежения…
– Он писал ей в ночь убийства, то есть в Хэллоуин, так?
– Так, – повторяет Джейн.
– И был при этом где-то рядом с ее домом, так?
– Так.
– Потом переписка прекратилась. Предположим, что он вошел в дом.
– Так.
– Она открыла ему дверь, он зашел, убил ее и ушел. Все это время его телефон был включен.
– И что он сделал потом?
– Как вам известно, – говорит Медоуз, – сотовый телефон активен, даже если вы не звоните и ничего не пишете. Он обновляется, посылает сигналы…
– То есть ты хочешь сказать, что в момент убийства он забыл выключить свой мобильник, и тот продолжал посылать сигналы все время, пока он шел к дому?
– Именно. Вот почему, выделив день тридцать первого октября, мы получаем вот такой симпатичный след…
Агент Медоуз нажимает какие-то кнопки на компьютере, и на стене возникает новое изображение, на котором показано движение сигналов мобильного телефона поздно вечером тридцать первого октября, в Хэллоуин. Джейн встает и смотрит на след из точек – сигналов, зафиксированных разными вышками связи.
– В общем, мне кажется, – продолжает агент Медоуз, – что от дома Лорен он направился на восток, там прошел через какой-то парк к Гарлем-авеню, оттуда вышел на Эйзенхауэр, потом поехал на Кеннеди и вдоль Кеннеди к Норт-авеню, а оттуда уже в Викер-парк, к дому.
Джейн смотрит на Энди.