Ее палец в перчатке гладит меня по лицу, скользит по носу.
– Я ведь могу доверять тебе, да, Кристиан?
– Можешь…
– Ты же не украдешь у меня все деньги после того, как я доверю их тебе, а? – Она жмет пальцем мне на кончик носа.
– Что… н-нет…
Что-то холодное утыкается мне в подбородок снизу, заставляет запрокинуть голову.
– Ты правда любишь меня или притворяешься, а? Притворство – твой бизнес. Ты находишь женщину, которая недовольна браком, притворяешься, будто влюбился в нее, чтобы она ушла от мужа, да? А потом забираешь у нее все деньги?
Да, все верно. Но как… откуда она…
Левой рукой я бью по тому, что упирается мне в подбородок. Глаза по-прежнему не открываются, но я слышу острый, приглушенный звук «твип-п».
– Ну, еще секундочку, – шепчет мне Вики. Холодная сталь опять упирается мне в подбородок. – Эта штука не сделает тебе больно. Вот, потрогай.
Я трогаю. Штука гладкая, вытянутая, цилиндрическая, совсем как глушитель…
…погоди, зачем…
– Прощай, Ник Караччи.
82. Вики
Он выпучивает глаза, когда я нажимаю на спусковой крючок. Голова отдергивается назад, и затылок кровавыми брызгами улетает в стену. Левая рука безвольно шлепается мне на ногу.
Я перевожу дух. С минуту не двигаюсь. Потом осторожно сползаю с него, держа пистолет обеими руками дулом вверх. Встав на ноги, делаю несколько шагов назад и внимательно оглядываю себя. Нет, брызг не видно. Может, что-нибудь микроскопическое и есть, но невооруженным глазом не разглядеть. Короче, я не выгляжу как человек, только что совершивший убийство.
Одной рукой в перчатке я берусь за ствол «Глока», другой отвинчиваю глушитель. Вообще я предпочла бы обойтись без него, но ничего не поделаешь – кругом соседи, нельзя, чтобы они слышали выстрел.
Глушитель кладу в карман. Заберу с собой. Теперь еще вот что.
Пистолет, конечно, мог выпасть из его руки, но, если верить моему дружку, бывшему копу Рэмбо, такое редко случается. Обычно наоборот, пальцы продолжают сжимать рукоятку, а указательный так и лежит на спусковом крючке, когда рука самоубийцы падает ему на колени или рядом.
Поэтому я вкладываю пистолет ему в левую руку. Но рисковать, пристраивая палец на спусковой крючок, не хочу – и так уже выпустила на одну пулю больше, чем нужно. Третья мне ни к чему.
Надеюсь, тех двух раз, когда он коснулся пистолета – первого, когда ударом ладони отвел дуло в сторону, и второго, когда схватился за глушитель, – хватит, чтобы на его коже остались следы пороха. Возможно, но маловероятно. Да и порох, когда пользуешься глушителем, остается в основном в нем.
Я достаю из кармана пузырек с валиумом. Беру правую ладонь Ника и прижимаю к пузырьку его пальцы. Потом кладу пузырек рядом с ним так, чтобы таблетки просыпались на пол.
Ну ладно, дело сделано, и сделано неплохо. Хотя и не превосходно. Дура я все-таки. Надо было стрелять сразу. Так нет же, мне надо было покрасоваться, показать, что я знаю его имя, в курсе его планов… От добра добра искала.
Вот и получила по заслугам – пулю в угол комнаты.
И я снова вздыхаю. Теперь уже ничего не исправишь. Не выковыривать же эту пулю, в самом деле. Мне и так здесь ничего трогать нельзя. Стакан из-под бурбона, который я наливала себе, давно уже вымыт, высушен и стоит на полке. И другой стакан, из которого бурбон пил он, тоже стоит там, сухой и чистый, без малейшего следа таблеток, которые я в нем растворила.
Бутылка с бурбоном, «Бэзил Хейден», стоит на столе перед Ником.
Я бросаю на него последний взгляд. Его глаза открыты, смотрят в потолок. Прощение себе вымаливаешь, Ник?
Я выхожу из квартиры и спускаюсь в гараж. Открываю дверь, выхожу в переулок, набираю на панели гаража код. Дверь со скрежетом опускается. Чистый, прохладный воздух освежает мне лицо.
Ну, кажется, все идет на лад. Что бы ни…
– Привет, Вики.
Сильная рука хватает меня за руку повыше локтя и дергает, затягивая в глубь переулка раньше, чем я успеваю отреагировать.
– Держи руки так, чтобы я видел, – говорит он. – И даже не вздумай кричать.
Дуло пистолета утыкается мне в скулу.
– Пойдем-ка пройдемся, – говорит Гевин. – Помозгуем, как нам быть дальше.
83. Вики
Гевин тащит меня куда-то на середину переулка, где вталкивает в проход между домами, пустой и темный. Там он прижимает меня спиной к изгороди. Мусорный контейнер скрывает нас из виду.
– Ты же знаешь, кто я? – говорит он, прижимая дуло пистолета к моей нижней челюсти, как я еще совсем недавно делала с Кристианом.
Я закрываю глаза и мотаю головой.
– Знаешь, знаешь. Говори, или попрощаемся тут же. А завтра утром в переулке найдут окоченевший труп еще одной шлюхи… – Он приближает свое лицо к моему. – Ну. Говори давай, сука.
– Ты… Гевин Финли, – цежу я сквозь сжатые зубы.
– А Кристиан? – требует он.
– Ник Караччи.
– О’кей, Вики Ланьер, домашнее задание ты выполнила. Вики Ланьер из Фэрмонта, Западная Вирджиния, так? Сбежала из дома в две тысячи третьем?
Я молчу.
– Что странно, – продолжает он, – потому что всего пару месяцев назад в Западной Вирджинии нашли скелет девушки ровно с таким же именем, спрятанный в какой-то горе.
Он знает. Он меня вычислил. Но… если так, то Ник тоже знал и не…
– Ник искал информацию о тебе в инете, но не обновлял ее. А я, как прилежный ученик, посидел над домашним заданием подольше – и нашел продолжение истории Вики Ланьер из Фэрмонта в Западной Вирджинии, которая пропала в две тысячи третьем. Наверное, мне следовало сказать об этом Нику, но ему так чертовски нравился его план, что он и меня убедил попробовать. Вот только я подозревал, что ты можешь его натянуть. И, гляди-ка, не ошибся…
Я молчу. Просто не знаю, что сказать. Этого момента я боялась с того дня, когда узнала про тело настоящей Вики.
Но сейчас главное оторваться от этого Гевина. Уйти отсюда живой.
– Ты – умная дамочка, Вики, – горячо шепчет он. – Ник умер, Саймон скоро окажется под следствием, а может, еще и в тюрьму загремит по подозрению в убийстве – а ты, когда настанет подходящий момент, скроешься со всеми денежками. Так ведь?
Он знает о трастовом фонде. Знает о Саймоне. Он все обо мне знает.
Хотя нет, не все.
Я забыла опустить шторы в гостиной, когда убивала Ника. Хотела опустить, но забыла. Перенервничала. А Гевин, наверное, заглядывал в окно с другой стороны улицы. Не знаю, что именно он увидел, но он знает, что его друг мертв.
Не отвечай ему. Ни слова. Только…
Гевин сильнее вдавливает дуло пистолета мне в челюсть, так что мой затылок чуть не расплющивается об изгородь.
– Так? – повторяет он.
– Да, так. – Сердце колотится, мозг работает на ускоренных оборотах, но ничего путного все равно не придумывается, кроме «лишь бы убраться от него подальше».
– Интересно, как отнесется к этому Саймон, когда узнает… Он-то думает, что женат на Вики Ланьер, женщине с чистым, безукоризненным прошлым. Но у тебя должны быть причины, чтобы скрываться под чужим именем. Интересно, какие? Судимость по уголовному делу? Проституция? Или что похуже? Богатенький парнишка вроде Саймона вряд ли запал бы на дешевую уличную шлюху. Значит, ты как-то отмылась от своего прошлого и придумала себе новенькую, ничем не запятнавшую себя личность…
– Да, – говорю я, чувствуя, что еще чуть-чуть, и моя черепушка не выдержит нажима и лопнет.
Что же делать? Отбиться или вырваться не получится – сил не хватит, к тому же у него пистолет: начну сопротивляться, еще выстрелит…
– Назови мне свое настоящее имя, Вики, – требует Гевин.
Ох, слава богу, он не знает, как меня зовут. Так далеко в мое прошлое он не забрался. И у него нет моих отпечатков пальцев.
И нельзя, чтобы он узнал это. Нельзя, чтобы Гевин понял, кто я такая на самом деле. Я лучше умру прямо здесь и прямо сейчас, но ничего ему не скажу.
– Ну, говори, глупая жаба. – Он убирает пистолет и свободной рукой закатывает мне звонкую оплеуху. Потом снова прижимает меня к изгороди и тычет дулом пистолета мне в лоб. – Говори немедленно, или…
– Ни за что. Хоть застрели, не скажу.
С минуту Гевин смотрит на меня, явно раздумывая. Но курок спускать не спешит. Он пришел не затем, чтобы убить меня. Иначе уже сделал бы это.
– Ха, а вот это интересно, – говорит он. – Но знаешь что, Вики? Мне, в сущности, незачем знать твое настоящее имя. Достаточно того, что твой брак – подделка. Ты вышла замуж по подложным документам. И если эта информация всплывет, ты не получишь ни цента из тех денег.
Я чувствую, как у меня подгибаются колени.
– Так что половину ты отдашь мне, – говорит Гевин. – Иначе сама ничего не получишь. Третье ноября. В этот день ты должна наложить лапу на его деньги, так?
Я не могу говорить. Кивнуть тоже не могу – дуло пистолета практически впечаталось мне в лоб.
– Третьего ноября, – говорит Гевин. – Я приду к тебе. И ты переведешь мне половину. Десять миллионов долларов. Пусть будет так, для ровного счета.
– Как? – хриплю я.
– А вот об этом не беспокойся. Как, я придумаю. Твоя задача, Вики, быть как можно ласковее с мужем с сегодняшнего дня и по третье ноября. Это ведь недолго, всего два дня. Сделай его счастливым. Раздвинь пошире ножки. Ты ведь хорошо знаешь, как это делается, у тебя большой опыт, да?
И он толкает меня так, что сетка за моей спиной пружинит и отбрасывает меня вперед. Я падаю на четвереньки между старым теликом и пакетом с едой.
– Если ты сбежишь, Вики, или еще как-то меня надуешь, я расскажу Саймону все. И тогда десять лет, которые ты трудилась ради этих денег, пойдут насмарку. И даже не думай провернуть со мной тот же фокус, что и с Ником. Он не знал, что ты на него нацелилась. А я знаю.
– Это будет выглядеть… подозрительно. Всего через три дня после ее смерти я перевожу уйму денег на неизвестный счет…
Гевин пинает меня в ребра. От боли я складываюсь пополам. Прямо