– Ник не просто украл у Моники деньги, Вики. Он разрушил, уничтожил ее саму. Он воспользовался ее беспомощостью, ее зависимостью. Он увел ее из семьи, снабжал наркотиками, а потом забрал у нее деньги и скрылся, а ее бросил умирать. Ты знаешь это лучше, чем кто-либо.
– Да…
– А Лорен? Она ведь прекрасно знала, в каком положении мы были тогда. Если б она взяла не все деньги, а только часть – ну, там, миллион или еще сколько-то, – мы бы выкрутились. Тоже, конечно, было бы паршиво, но мы справились бы и жили дальше. Но нет, Лорен выскребла тогда все до цента с нашего счета, оставила нас ни с чем. Нечем было даже платить сиделке, которая ухаживала за мамой. То есть она разрушила нашу жизнь и ушла не оглянувшись. И это, черт возьми, никакая не норма. Не понимаю, почему я должен был реагировать как нормальный.
Вики стискивает мою руку, чувствуя, что я опять завожусь. Так оно и есть. Но мне иногда приходится напоминать себе, почему я сделал то, что сделал.
Я поворачиваюсь к ней и спрашиваю:
– Ты жалеешь о сделанном?
– А ты?
– Я первый спросил, – замечаю я.
– Да, но из нас двоих я – девочка.
Что ж, с этим не поспоришь.
– Психотерапевт, которая лечила меня тогда, сказала бы, что я даю слишком много власти тем, кто поступал со мной плохо, – начинаю я. – И, в общем, она не ошибалась. Об этом я и жалею. О том, что я отдал им власть над моей жизнью. Жалею о том, что позволил Лорен и моему отцу доминировать в моих мыслях.
– Но вопрос-то был не о том.
Я выпускаю перед собой струю теплого пара.
– Сначала я думал об отце не только как о злодее, но и как о жертве. Лорен использовала его с самого начала. Она никогда его не любила. И я готов был простить его. Но… Лорен не должна была входить к нам в дом. А он впустил ее. И принял сознательное решение остаться с ней. Я не могу… нет, я никак не могу простить его за то, что он сделал с моей матерью. – Я поворачиваюсь к Вики: – Твоя очередь.
– Мне снятся сны, – говорит она.
– Кошмары?
– Нет, не то чтобы кошмары. Просто я вижу Монику. С Ником. Забавно, в реальности-то я никогда не видела их вместе… А во сне они вместе, чаще в квартире, где жили вдвоем, иногда где-то еще – в аэропорту, в ресторане. И во сне я знаю, что сплю, но каждый раз чувствую одно и то же – я чувствую, как она борется с ним, а он ее одолевает, а я сижу, смотрю и не делаю ничего.
– Ну, я…
– Иногда мне кажется, что то, что я сделала с Ником, я сделала только ради себя. Чтобы избавиться от чувства вины. Монику-то я не вернула, верно? И не вернула племянницам мать. Тогда к чему все это было?
– Ты избавила мир от дурного человека. Который мог повторить то же самое еще со многими женщинами.
– Верно, – Вики кивает. – Но у меня-то была другая цель. Это уж само собой так получилось. Побочный продукт, так сказать.
– Слушай, Вики, тогда ты и правда ненормальная. – И это звучит совсем не так забавно, как я хотел. – Слушай, – я беру ее подбородок в ладони, – у тебя было тяжелое детство, но ты выжила, а затем прошла через такие испытания, которые не всякому по плечу. Но ты выкарабкалась, поборола наркотическую зависимость, начала новую жизнь. И теперь сама помогаешь жертвам абьюзивных отношений. А еще ты избавила мир от настоящего паразита, и не важно, хотела ты этого или нет. Так что если уж говорить о работе на карму, то в этом смысле, мисс Вики, баланс у тебя положительный. А я, хотя и циник до мозга костей, глядя на тебя, всегда чувствую слабость в коленях. Значит, кто-то помогает тебе.
Она смотрит на меня молча. Потом прижимает ладони к моим щекам и прижимает свои губы к моим губам в таком нежном, теплом и соблазнительном поцелуе, какого я не получал еще никогда в жизни.
Затем Вики улыбается и пятится. Поднимает руку, шевелит пальцами.
На прощание мне хочется сказать ей что-нибудь забористое, но после этого поцелуя слова буквально не идут у меня с языка. Да что там слова, у меня чуть инфаркт от него не случился.
Уезжает она в минивэне: вот уж не ожидал увидеть Вики за рулем такой штуки… Но теперь у нее совсем другая жизнь и другие приоритеты.
Я еще долго стою на одном месте и жду, когда рассосется тяжесть на сердце и перестанут душить эмоции. Наконец, когда обморожение уже становится реальной перспективой, мне удается улыбнуться.
А кстати, что же значит слово «забористый»?
Я думал, что это значит смешной или остроумный, но, порывшись в словаре на своем телефоне, нахожу несколько определений, среди них: сильнодействующий вроде коньяка; захватывающий – не совсем то, что мне нужно; а еще вульгарный по тону, резкий. Вот так так. И ничего связанного с остроумием, сарказмом или юмором? То есть если я разозлюсь настолько, что у меня вырвется «Бл…!», то это и будет забористое словцо – сильнодействующее, резкое, вульгарное по тону?
Что-то тут не так. Совсем не так. Придется добавить слово «забористый» к своему списку. Тут есть над чем подумать, и хорошенько подумать.