Юханна выходит на балкон и закуривает. Нина становится рядом с ней. Кладет руки на металлические перила, окрашенные в белый цвет. Они смотрят на парковку и трехэтажные дома в округе. Между домами виднеется футбольное поле. За ним, вне пределов видимости, находятся «Сосны». Юханне было так близко до работы, что ее частые опоздания даже впечатляют.
– Так что? – Юханна убирает зажигалку в карман халата. – Вам нужно кого-то подменить на работе?
– Нет. Я просто хотела спросить о той ночи, когда ты ушла с работы.
Юханна оборачивается к ней:
– То есть?
– Что тогда произошло?
Юханна сбрасывает пепел через перила. Смотрит на Нину, и ее глаза суживаются:
– В смысле? Я ничего не сделала.
Кроме того, что взяла и ушла, автоматически думает Нина.
Но теперь она знает, что на то у Юханны могли быть веские причины.
– Нет, все в порядке, – успокаивает девушку Нина. – Никто так и не думает. Но Файзал сказал, что ты испугалась. И я просто хочу узнать, что случилось.
Юханна снова оборачивается к парковке. Наклоняется вперед, упираясь локтями в перила. Затягивается:
– Не хочу об этом говорить. Ты все равно не поймешь.
– А что, если пойму?
Юханна мотает головой.
– Это как-то связано с Моникой? – спрашивает Нина.
Юханна косится на нее. Нина успевает заметить проблеск откровенного страха, прежде чем на лице девушки снова появляется маска безразличия.
– Почему это должно быть с ней связано?
– Потому что в последнее время… с ней происходят странные вещи. Она говорит… всякое.
Юханна закутывается в халат и снова затягивается:
– Всякое? Что за всякое?
– То, чего не может знать. Но, возможно, мы все это сами напридумывали.
– Что она вам говорила? Что-то обо мне?
– Нет, – торопится сказать Нина. – Ничего такого. То, что я сюда пришла, просто попытка во всем разобраться.
Кажется, Юханна пытается определить, лжет Нина или нет. И тут Нине в голову приходит мысль, что, возможно, это неправильно с ее стороны. Зачем снова пугать Юханну?
– Она говорила такое, о чем я никому не рассказывала, – тихо говорит Юханна и через плечо смотрит в квартиру. – Даже своему парню не говорила. Никому! Могу заверить, что вы ничего не напридумывали.
– Она говорила, что является кем-то другим? – спрашивает Нина. – Или что с вами в комнате был кто-то еще? Кого ты не могла видеть…
Юханна таращится на нее:
– Что? Нет! Почему ты спрашиваешь?
Нина отводит глаза:
– Мы просто пытаемся понять, что происходит, чтобы можно было ей помочь.
– Пристрелите старуху, – предлагает Юханна и бросает окурок с балкона.
– Этого мы, пожалуй, делать не будем.
– Ненавижу ее. Сама мысль о том, что она лежит вон там, не дает мне спокойно жить, – говорит Юханна, показывая пальцем на футбольное поле.
Юэль
– Ты даже не представляешь, как приятно выпить кофе. – Мама берет еще одно ванильное сердечко.
– Думаю, здесь вам не дают такое вкусное печенье, – улыбается Бьёрн.
– Ну, я не буду жаловаться. В общем, и так сойдет. Но иногда мне хочется испечь что-нибудь самой.
– Наверняка можно спросить персонал, есть ли у тебя такая возможность.
– Да, наверное, – соглашается мама. – Но я еще и немного ленива.
Они смеются. Бьёрн прихлебывает кофе. Мама с любовью смотрит на него. А Юэль все время думает о свадебной фотографии на стене.
– Так приятно видеть тебя, мама, – говорит Бьёрн. – Я так за тебя волновался.
– Да ну, а это еще зачем?
Мама мягко улыбается любимому сыну. Наклоняется вперед и гладит по щеке. Бьёрн перестает жевать. На его глаза наворачиваются слезы.
– Не надо за меня волноваться, – уверяет мама. – Я чувствую себя хорошо.
– Я бы приехал раньше, если бы смог. Ты же понимаешь?
– Конечно же понимаю. Но тебе надо думать о собственной семье. Они важнее. Ты же не можешь все время ездить навещать престарелую мать. – Мама поглаживает Бьёрна по щеке. – Важно, что сейчас ты здесь. А теперь расскажи, как у вас дела. Как дети?
Бьёрн откашливается и начинает рассказывать об окончании учебного года в школе, футбольных матчах и водных прогулках в Испании.
Мама слушает с благоговением. Кивает во всех нужных местах.
Только один раз она оборачивается к Юэлю и слегка ему ухмыляется.
Ну что, видишь? – как бы говорит эта ухмылка. Видишь, как хорошо я могу притворяться вашей мамой, если захочу?
Нина
Она надевает через голову рабочую блузу и чувствует запах пота из подмышек, хотя сегодня принимала душ. Нина смачивает полотенце и быстро обтирается. Наносит дезодорант и закрывает дверцу шкафчика.
В подвальном коридоре ее шаги звучат слишком громко. Нина напряженно смотрит на выключатель – она готова к тому, что лампы могут погаснуть в любой момент. Нет ничего хуже ожидания.
Потом Нина бежит. Распахивает дверь. Чуть не падает на лестнице, ведущей к холлу, уверенная в том, что за ней что-то гонится.
На этот раз привычные запахи и звуки коридора Г не могут разогнать Нинин страх. Лиллемур сидит на диване в комнате отдыха, она беспокойно следит за Ниной взглядом, когда та проходит мимо. Эдит стоит, сгорбившись над роллатором, и повторяет свою вечную тираду. Нина спешит дальше в квартиру Г6. Стучит в дверь и заходит, не дожидаясь ответа.
Моника и ее сыновья сидят за столом. Все одновременно оборачиваются к Нине.
Брат Юэля постарел, прибавил в весе. Голубые глаза ярко выделяются на загоревшем лице. Теперь он еще меньше стал похож на Юэля.
– Смотри, вот мы все и собрались, – говорит Моника со смешком, похожим на кудахтанье. – Бьёрн, ты же помнишь Нину? Она часто у нас бывала.
– Конечно. – Бьёрн приподнимается с дивана и протягивает женщине руку. – Как дела?
– Хорошо, все хорошо.
Бьёрн крепко сжимает руку Нины в своей. На костяшках пальцев волосинки отливают золотом.
– Так ты теперь работаешь здесь? – спрашивает он и снова садится.
– Да.
– Как хорошо для тебя, мама, – улыбается Бьёрн, – что у тебя здесь есть знакомый человек.
– Да, мы подолгу вели беседы о том о сем, – соглашается Моника.
Небольшое подергивание в уголке ее рта заставляет Нину содрогнуться.
– Помнишь, как эти двое постоянно наряжались? – продолжает Моника. – И все время перекрашивали волосы. Я думала, в конце концов они полысеют.
– Да, – подхватывает Бьёрн. – И Юэль всегда носил черную одежду. Будто каждый день ходил на похороны.
Нина смотрит на Юэля. Замечает, что что-то произошло.
– Вообще-то я искала тебя, Юэль, – говорит Нина, и ей удается соответствовать общему веселому тону. – У тебя есть минутка? Выйдем в коридор?
Моника снова кудахчет:
– Да, вот видишь, совсем как в старые добрые времена. Вечно им надо пошушукаться вдвоем. Вчера они полночи проболтали. – И она многозначительно смотрит на Нину.
Юэль встает со стула и берет с прикроватного столика мятый журнал, после чего первым выходит из квартиры.
– Здорово снова повидаться, – говорит Бьёрн. – Береги себя.
– И ты тоже.
Оказавшись в коридоре, Нина плотно закрывает за собой дверь. Осматривается по сторонам и пересказывает слова Юханны. Юэль кивает, словно хочет ускорить темп. Когда Нина заканчивает, он пролистывает журнал до нужной страницы. Не говоря ни слова, показывает разворот Нине.
Нина смотрит на дырки, где ручка прошла сквозь бумагу, на большие заглавные буквы.
– Ей нужна помощь, – говорит Юэль. – И это сломало ей руку, чтобы она больше не могла писать.
Нина прислоняется к двери, отчетливо осознавая, что Моника – или то, что ей притворяется, – находится по ту сторону.
– Она ела бумагу в общем зале. Ты знал об этом?
Юэль кивает. И Нина видит, что он ее понимает. Думает о том же, что и она.
Тогда Моника тоже написала сообщение? Пыталась просить о помощи?
Это сообщение предназначалось нам?
Нине хочется сбежать, но уже слишком поздно.
Вчера они полночи проболтали.
Бежать некуда.
– Ждать больше нельзя, – говорит Нина. – Нужно потребовать ответы от того, что там внутри.
Юэль сглатывает так тяжело, что Нина видит, как движется его кадык, словно животное, которое бегает туда-сюда под покровом кожи.
– Завтра Бьёрн возвращается домой.
– Я поговорю с Гораной. Завтра она работает в ночь. Думаю, я смогу договориться поменяться с ней сменами. Они молча смотрят друг на друга. Слышат, как Моника смеется в квартире.
– По ночам здесь спокойнее, – говорит Нина. – Мы сможем побыть с ней наедине.
Это последнее, чего хочет Нина. Но это единственный возможный вариант.
Юэль
– Пожалуй, нам пора собираться, – говорит Бьёрн, как только Юэль возвращается.
Он кивает. Смотрит на теплую мамину улыбку. На руку в гипсе. Если здесь сидит не мама, то где же она?
Она знает, что тут происходит?
Он ненавидит то, что сидит перед ним, под маской маминой плоти и крови, ненавидит это, как никогда раньше ничего не ненавидел.
Верните ее.
Бьёрн говорит, что перед отъездом ему надо зайти в туалет. Комната маленькая, и он протискивается рядом с Юэлем так близко, что тот чувствует запах мужской туалетной воды.
Юэль ждет, пока закроется дверь в ванную. Тогда он садится на стул рядом с мамой. Заставляет себя смотреть на хорошо знакомое лицо, которое теперь принадлежит кому-то или чему-то другому.
– Меня ты не проведешь, – тихо говорит он.
Она – это! – медленно поворачивает голову. Спокойно смотрит на Юэля:
– Нет. Больше это и не требуется.
В горле у мамы что-то щелкает и шипит.
– Отпусти ее, – просит Юэль.
– Не выйдет.
Это выражение лица – пародия на сочувствие.
В туалете Бьёрн спускает воду. Громко опускается крышка унитаза.
– Теперь я стала сильной, – говорит мама, которая уже не мама. – И все благодаря тебе.