Какая-то неведомая сила вливалась в нашу комнату. Я догадалась: у меня в портфеле второе письмо от Кирилла. Вытащив его, стала перечитывать. Он благодарит меня за откровенность, верит в нашу дружбу. «Я приеду в субботу, — пишет он, — прошу фотку. Буду беречь. С Найденовой не ссорься, подружись, а то я буду обижаться».
«Комиссарова, вы чем так увлеклись?» — окликнул меня Илья Борисович. Вздрогнула и спрятала письмо за пояс юбки.
12 декабря. Булатова сказала мне после обеда, что из Ялуторовска вернулся Филин. Кирюша — в училище! Не пошла его искать, но не уходила из общежития, ждала. А Гуля уехала в поселок, у нее заболела сестра, ее положили в больницу. Найденова тоже куда-то исчезла. Я сидела за столом, читала книгу. Вдруг дверь скрипнула. Кирилл! Я даже не встала, только сердце мое заколотилось сильнее. Увидел меня, протянул руку.
«А где Люба?»
«Куда-то вышла».
«Я не спал ночь, ехал, думал о ней», — произнес он с досадой.
«Врешь ведь, — подумала, — ведь ты ради меня уехал раньше других». Но ответила ему любезно:
«Она скоро вернется».
«Нет, я ее ждать не стану, пойду в клуб».
Потоптался у дверей, но все-таки сел на табурет. Придвинулся ко мне, но все поглядывал на дверь, опасаясь, что нас увидят вместе.
«Боишься?» — дерзко усмехнулась я.
«Пускай», — обнял меня уверенно рукой за плечо.
Отстранилась от него, села на кровать. Тут вошла Найденова. Оба они просияли, протянули друг другу руки. Поговорили о том, что я избрана комсоргом группы, и ушли из комнаты.
15 декабря. Учеба и личные переживания мешают моей общественной работе. До бал-маскарада остались считанные дни, а никто из девочек не сделал еще себе костюмов. Обошла всех. С Любой Найденовой отношения испортились из-за Кирилла. На танцах она сидела в кресле надувшись.
«Не сердись, потанцуй с Кириллом», — сказала я.
«Я это сделаю и без комсомольского поручения!» — фыркнула она.
22 декабря. Воскресенье. Из Ялуторовска вернулась вся группа ребят. Выходит, Кирилл ради меня стремился в Тюмень, в училище. Было пять вечера. Сходила к ребятам — уговаривала делать маски для вечера. Смеются — не хотят. Вернулась в спальню. Найденова сидела на кровати и что-то вязала.
«Ну ты же хотела быть… Дедом Морозом?» — говорю ей.
«Я не клоун!»
Тут влетела Аня и крикнула:
«Иди, тебя ждет Киря!»
«Третий лишний, он не нужен», — произнесла я с напускным равнодушием.
Аня убежала. Моя любовь к Кириллу стала бедой. Она ссорит меня с Любой. Мешает мне заниматься делом. Становлюсь беспомощной. Выглянула в окошко: внизу, задрав голову вверх, меня звали Кирилл и девочки. Люба подозрительно наблюдала за мною. Опять влетела Аня:
«Ксюша, ну что ты? Он ждет тебя!»
Я обратилась к Найденовой:
«Люба, он зовет тебя. Иди к нему».
Царьградская торопила меня, но я твердо решила разрубить этот узел: либо Кирилл дружит с Любой, либо со мной — должна быть ясность. Найденова тоже осталась сидеть на кровати. Кирилл сам в комнату к нам не поднялся. Пусть сделает выбор.
ТЕТРАДЬ № 8. ПТУ
26 декабря 1963 г. Началась производственная практика. Утром облачились в комбинезоны, поехали на завод. Штукатурили цех. С нами работали пять девушек второго курса. Мы были вместе с Ниной Бабиной, а Гуля с Олей Макаровой. Нине я нравлюсь смекалкой, энергией, а она мне спокойным видом. Высокая, ноги стройные, глаза большие, голубые, волосы русые. Подстрижены так же, как у меня, — коротко.
После работы зашли в клуб, сыграли в бильярд. Я позвала ее в спальню. Пора готовиться к бал-маскараду. Нина помогла кроить мне костюм д’Артаньяна. Она принесла откуда-то длинный стержень: «Твоя шпага». Аня Царьградская к балу клеит себе маску.
Поздно вечером, уже в кровати, перечитала письмо от Подкидышева. Обещает приехать на Новый год в детдом, зайдет ко мне. Видеться с ним не хочется. Отвечать на письмо не буду.
28 декабря. Работа и уроки в вечерней школе текут. Провела короткое комсомольское собрание группы о подготовке к бал-маскараду. Сегодня Нина ушла в больницу, а я думала: «Тоскливо без тебя, Ниночка! Хочу дружить с тобой до самой смерти, ты мне самый близкий сейчас человек, ты та, которую я так давно искала. Робею перед тобой». Комсомольцев своей группы не боюсь, а Нину — боюсь…
Чтобы походить на рыцаря, мне нужны сапоги на высоком каблуке. Такая маленькая, без каблуков, никто не поверит, что я д’Артаньян.
Уговорила сделать маску Мишку Балдина.
29 декабря. В комнате у нас столпотворение. Обрезки материи, бумаг, клей, краски, конский волос, ножницы, все это разбросано на подоконнике, на столе, тумбочках и на полу. Писать дневник некогда. Нужно еще ребят уговорить… Они пассивны. А ночью снился сон, будто Кирилл дружит с Аней Царьградской. Видела их во сне гуляющими по улице вдвоем. Плакала, плакала. Пробудились — вся в слезах. Ну и глупая же я! Мне не хватает воли… Я слишком быстро на все реагирую. Вот Нина — спокойная.
30 декабря. Работали в цехе — штукатурили стену. Слышу, кто-то стучит мастерком по раме окна, голос Любы Найденовой:
«Эй, Комиссар, выходи на улицу!»
«Что случилось?»
«Выходи, тебе говорят!»
В ее интонации никакой тревоги, разве что насмешка. Выскакиваю, а там в стареньком пальто и в шапке-треухе Валерка! Найденова со стороны наблюдала за нами, улыбается.
«Ты откуда?»
«Из Свердловска».
«Куда?»
«В детдом».
Колебалась минуту, нехорошо отпускать его, все-таки старый дружок.
«У нас суета в общежитии, готовимся к бал-маскараду. Хочешь, вечером приходи».
Ушел, но в меня вселилось какое-то беспокойство. Как бы он своим посещением общежития не расстроил моей дружбы с Филиным.
После ужина, когда я была уже в своей комнате, прилетела целая гурьба девочек:
«Валерка! Валерка!»
«Ну и что! — хотелось всех разогнать. — Эка невидаль!»
С ним Люба и Гуля. Привели, будто намеренно, чтобы поссорить меня с Кириллом. Хлопотали вокруг нас, подталкивали ко мне, уходили, давали нам возможность остаться наедине. Просила их никуда надолго не отлучаться. Узнав о бал-маскараде, Подкидышев стал примерять на себя красную кофточку Ани. Она треснула под мышкой. Булатова строила ему глазки, сбегала в клуб, мчится — тащит в руках старое пыльное платье с вырезом на спине.
«Откуда такая мятая, грязная половая тряпка?» — спрашиваю.
«Это из драмкружка», — объясняет Булатова.
Валерка по ее приказу раздевается до пояса и надевает через голову эту грязную, замызганную хламиду. Мы едва сдерживали хохот, но, когда он напялил на себя длинную, до пят, рогожину, все ахнули: он похож на даму! Принцесса!
«Я платье выстираю и выглажу, — сказала Гуля. — Ты, Валерка, будешь в нем танцевать со мной».
«Ну уж нет! — ревность полоснула меня, думала про себя: — Он будет танцевать со мной».
«Я сама платье выстираю», — объявила я.
«Валерик приехал ко всем к нам!» — вмешалась Найденова.
«Почему ты, Валерик, не в детдоме?» — спрашиваю. Он промолчал.
Спина у Валерки гладкая, чистая. Гуля опять опустилась на нижний этаж, в клуб, вернулась с париком. Нахлобучили всклокоченную «шапку» на голову Валерке. Долго хохотали, спорили, наконец вытолкали Валерку из комнаты в коридор и приказали сходить в девичью уборную. Сами шли за ним в десяти шагах. Никто из других девчонок не догадался, что эта высокая дама в грязном платье и с искусственными взлохмаченными волосами — парень. Думали, наверное, что чья-то нелепая родственница. Мы вернулись в комнату и от смеха хватались руками за животы.
Проводили Валерика на автобус — поехал в детдом.
На Новый год я устрою Филину испытание!
2 января 1964 года. Филин подрался с Валериком…
Запишу все подробно. Из детдома Валерик привез мне хромовые мужские сапоги. Мы оделись для бал-маскарада и пошли в клуб, там играла музыка, молодежи собралось не менее ста человек. Елка сияла игрушками и огнями в центре зала. Вокруг елки танцевали уже Волк и Красная Шапочка. Деда Мороза еще не было. Не сразу узнаешь в Красной Шапочке Аню Царьградскую. В большой волчьей маске — Балдин Мишка. Наше появление в зале завклубом приветствовал, он объявил состав жюри конкурса на лучший маскарадный костюм.
Я — д’Артаньян, в шляпе, в черном костюме и со шпагой на бедре — сопровождала королеву — Валерика. Он все-таки выше меня, но на него парни смотрят как на девушку. Платье его выстирано, выглажено. Валерка важно плыл по залу, покачивал бедрами и пожимал плечами.
«Играю эту роль для тебя», — шепнул он мне.
Кирилл появился в зале поздно, я уже устала танцевать. Он рыскал по залу, подскочил ко мне.
«Познакомьтесь, королева Катя!» — Я взяла руку Валерика и протянула ее Кириллу.
Он засмущался, но пожал Валеркину кисть. Глядел на «королеву» заинтересованно. Однако танцевал с Найденовой. В антракте я подошла к ней и предупредила, чтобы она не проболталась о Валерике. Люба кивнула. Восторг раздирал мое сердце, и я упросила Валерика «обстрелять» глазами Кирилла, чтобы Кирилл поухаживал за ним. Тогда Валерка сам пригласил Филина на танец. Подумала, что они познакомились и что Филин узнал в королеве мальчишку. Но ошиблась. Спустя несколько минут Филин подошел ко мне. От него пахло спиртом.
«Подружи меня с той длинной девчонкой», — указал он на Валерку, который кружился с кем-то из ребят.
«Ты не шутишь?»
«Нет».
«Ее зовут Катя, она из геологического техникума, моя подруга».
«Не подружишь?»
«Отчего же?!»
С моей помощью они станцевали еще раз. Радовалась их чудачествам. Когда Валерка вернулся ко мне, то я полюбопытствовала: «Ну, как твой кавалер?» — «Я ему такое пообещал, что ой, ой!»
Потом Кирилл отозвал меня и Валерку за дверь, в коридор, предложил выпить вина. Бутылка у него была спрятана в шкафу. Валерик отказался. Я тоже. Филин шутя пытался сорвать с Валерика маску. Тот отскочил. Они опять пошли танцевать. Завклубом сделал Подкидышеву замечание: Валерка вертел своим задом, смешил публику. Кирилл, опьянев, шлепал его голую спину пятерней. Найденова и Булатова уже многим разболтали, что скоморошничают два парня. Над ними хохотали сперва только двое-трое, но скоро все танцующие разбежались и весь зал потешался над Кириллом и Валериком. Радиола играла один танец за другим. Подкидышев распоясался, сам обнимал Кирилла за плечи, хлопал его по бокам, вешался ему на шею. Клоунада закончилась неожиданно: завклубом остановил танцы, пригласил всех участников бал-маскарада на середину зала и попросил снять маски.