В свою очередь, Ламонт выразил сожаление, что встреча в Белом доме превратилась в дешевый политический театр и что предложенное им и Оуэном Янгом сотрудничество "было использовано для проведения третьесортной политики". В период политической инвективы это была упущенная возможность, которая продемонстрировала потенциальную пользу практических дискуссий между бизнесом и рабочими. Для Дома Моргана это был особенно непоправимый шанс, поскольку встреча в Белом доме произошла накануне скандала с Морганом, который отбросит время назад, к мрачным дням 1933 г., поставив под сомнение мнение партнеров о себе как о просвещенных и благожелательных к обществу финансистах.
Для Дома Морганов зима 1937-38 гг. стала временем бедствий и траура. В феврале 1938 г. умер сорокапятилетний С. Паркер Гилберт, измученный ответственностью и трудами ранней взрослой жизни. Вундеркинд, руководивший казначейством Меллона в двадцатилетнем возрасте, страдал гипертонией; причиной его смерти стали проблемы с сердцем и почками, но многие считали, что он довел себя до смерти. Годы работы в казначействе до двух часов ночи и годы жизни в Веймарском Берлине, где немцы отмечали его неустанную преданность работе, взяли свое. Ранее Гилберт и его невеста, Луиза, красавица из Кентукки, чьи нескромные высказывания повторялись по всей Уолл-стрит, отложили свой медовый месяц на пять лет. После прихода в банк в 1931 г. - Паркер не просил об установленной зарплате, отмахиваясь от нее как от детали, - партнеры Моргана оберегали его, постоянно призывая отдыхать и беречь силы. За свой огромный труд и преданность делу он был награжден орденами Франции, Бельгии и Италии, а также почетными степенями Гарварда и Колумбийского университета. Через год после его смерти симпатичная, круглолицая Луиза вышла замуж за Гарольда Стэнли, первая жена которого умерла в 1934 году. Это не только создало новую связь между Дж. П. Морганом и Morgan Stanley, но и означало, что сын Луизы, С. Паркер Гилберт-младший, председатель совета директоров Morgan Stanley в 1980-х годах, будет претендовать на уникальную родословную Морганов.
Смерть Паркера Гилберта произошла за две недели до разразившегося скандала. Если Дом Моргана потерял свой инвестиционно-банковский бизнес после принятия закона Гласса-Стей-галла, то, возможно, он потерял свою честь в связи с делом Ричарда Уитни. Если Фердинанд Пекора разоблачил сомнительную практику - вещи законные, но сомнительной мудрости, - то скандал с Уитни стал для Дома Моргана более близким столкновением с законом. Это дело стало моральной игрой старого и нового Уолл-стрита, частного и общественного доверия. Это дело не только сорвало бы попытку Ламонта примириться с "Новым курсом". Оно также ускорит реформирование Нью-Йоркской фондовой биржи.
Будучи президентом биржи с 1930 по 1935 год, Ричард Уитни был самым высокомерным противником федерального регулирования ценных бумаг на Уолл-стрит. Для новых дилеров он был олицетворением самодовольной наглости "старого режима" на Уолл-стрит. Когда в 1932 г. он давал показания по реформе рынка ценных бумаг в Банковском и Валютном комитете Сената, он читал сенаторам лекцию о необходимости снижения сенаторской зарплаты. Выступая против создания SEC, он сказал следователям Пекоры: "Вы, господа, совершаете большую ошибку. Биржа - это совершенное учреждение", и он не позволил брокерам отвечать на вопросы анкет Пекоры. В 1937 г. он встретил свою пару в лице председателя КЦББ Уильяма О. Дугласа, который в том же году сменил Джо Кеннеди. Дуглас вел переговоры с президентом биржи Чарльзом Р. Геем о реформе биржи, а Уитни возглавлял фракцию совета директоров, выступавшую против таких усилий. Осенью 1937 г. Дуглас жестко отчитал руководителей биржи: "Работа по регулированию должна быть выполнена. Сейчас она не выполняется, и, черт возьми, либо вы ее сделаете, либо мы". Смирившись с необходимостью перемен, Гей назначил комитет под руководством Карла К. Конвея из Continental Can для изучения реформ. В январе 1938 г. комитет рекомендовал полностью перестроить работу биржи, введя должность президента с полной занятостью, штат профессиональных сотрудников и управляющих, не являющихся членами биржи. Именно на фоне таких яростных разборок и разразился скандал с Ричардом Уитни.
Джордж и Ричард Уитни были высокими, внушительными и патрицианскими. Сыновья президента банка, они получили бостонское браминское воспитание, учились в Гротоне и Гарварде. Люди обращали внимание на золотую часовую цепочку с порцелиевой свиньей, которую Ричард носил со времен учебы в Гарварде. Партнер Моргана Джордж питал неприязнь к своему гротонскому однокурснику Франклину Рузвельту, которую так и не смог изжить. "Мы с братом учились в колледже, и нам всегда было комфортно", - говорил он. "В этом не было ничего плохого". Джордж пришел в Morgans через Kidder, Peabody и стал партнером в 1919 году.
Джордж с грубым красивым лицом, массивной челюстью и элегантной внешностью был олицетворением банка Morgan тех лет. Один из британских посетителей позже заметил: "Джордж Уитни - высокий, стройный, с железной седой головой, очень симпатичный и совершенно очаровательный - мисс Мейси считает его опасным как для мужчин, так и для женщин!" Он увековечил традицию Моргана по подбору партнеров. По удивительному совпадению, он женился на Марте Бэкон, дочери Роберта, греческого бога Уолл-стрит, который так очаровал Пьерпонта.
К концу 1930-х гг. Джордж Уитни управлял банком Morgan и был директором Kennecott Copper, Texas Gulf Sulphur, Johns-Manville и Guaranty Trust. Будучи главой отдела андеррайтинга на внутреннем рынке, он больше других партнеров Morgan пострадал от закона Гласса-Стиголла и наблюдал, как его бизнес переходит в руки Гарольда Стэнли. Он пользовался большим уважением на Уолл-стрит и, несмотря на свою замкнутость, был очень популярен в банке. Из всех партнеров Morgan, приехавших в Вашингтон отвечать на вопросы, Джордж Уитни часто выглядел самым снобистски возмущенным, как бы не желая признавать законность происходящего. Как раз в тот момент, когда казалось, что нападки "Нового курса" могут ослабнуть, разразившийся скандал означал появление новых правительственных инквизиторов, пытавшихся пробить его отполированную защиту.
Джордж рос в тени своего старшего брата Ричарда, звезды семьи. Ранняя карьера Ричарда на Уолл-стрит, казалось, оправдывала большие ожидания его семьи. В "черный четверг" 1929 г., будучи вице-президентом фондовой биржи, он совершил легендарную прогулку, выставив на торги акции U.S. Steel и других компаний; весной следующего года он был назначен президентом биржи, став самым молодым человеком в истории, занимавшим этот пост. Он стал известен как человек, который остановил панику 1929 г., и превратился в своего рода народного героя. Холодный и напыщенный, он был мистером Уолл-стрит, председательствующим в черном сюртуке в своих роскошных апартаментах на последнем этаже биржи. В атмосфере закрытого клуба он представлял реакционные элементы - биржевых трейдеров и специалистов, сопротивлявшихся федеральному регулированию, - против относительно более либеральных розничных брокеров.
Ричард был связан с Дж. П. Морганом не только как его брат. Его фирма "Ричард Уитни и компания" была основным брокером, обслуживающим золотые облигации банка. Даже если бы никто из Morgans не был замешан в скандале, это отразилось бы на банке. Как сказал журналист Джон Брукс, "когда боги со Стены материализовались на земном рынке через дорогу, их телесной формой был Дик Уитни". В целом банк держался в стороне, не вмешиваясь в споры на бирже, и был обескуражен тем, что в народе сложилось впечатление, будто Ричард Уитни представляет его точку зрения. К тому времени, когда разразился скандал, было уже слишком поздно исправлять это впечатление.
В 1930-е годы Ричард Уитни вел двойную жизнь. Защищая пулы, короткие продажи и другие спекулятивные операции от нападок Вашингтона, он в то же время боролся с пристрастием к азартным играм. Он был приверженцем "быстрых денег". Он купил акции компании по производству удобрений во Флориде как раз перед тем, как экономика этого штата рухнула, и вложил деньги в бутлежный яблочный джек под названием "Джерсийская молния". При этом он жил как деревенский сквайр. Женившись на дочери-наследнице бывшего президента клуба Union League, он разводил породистых лошадей в поместье площадью пятьсот акров в Нью-Джерси, руководил собачьим клубом Essex Fox Hounds, владел таунхаусом на Пятой авеню и разъезжал по городу как магнат.
Хронически задолжав, Ричард постоянно брал в долг и привлекал людей к совместным инвестиционным схемам. В 1929 году он попытался заманить своего дальнего кузена Джока Уитни в инвестиционное партнерство. Но к тому времени репутация Ричарда была уже достаточно сомнительной, и адвокат Льюис Касс Ледьярд отговорил Джока от этой затеи. (Позже, вместе со своим другом Дэвидом О. Селзником, Джок купит права на экранизацию "Истории Ричарда Уитни"). Удивительно верный Джордж поддерживал платежеспособность Ричарда и потакал его фантазиям о финансовой славе. Перед крахом Джордж одолжил Ричарду 500 тыс. долл. для покупки места на фондовой бирже. После этого займы стали более частыми, и Ричард задолжал своему брату ошеломляющую сумму в 3 млн. долл. Эти займы позволяли другим; когда Ричард промышлял на Уолл-стрит, люди полагали, что Джордж стоит за ним. Страх и уважение к дому Морганов были таковы, что на протяжении всего затяжного финансового кризиса Ричарда никто никогда не требовал возврата долга.
В 1931 г. банк Morgan предоставил Ричарду кредит в размере 500 тыс. долл., который должен был постоянно возобновляться. Партнеры признавались, что им нравится плутовской стиль Ричарда, но с глубокими, негласными оговорками. В свое время они пытались уговорить одного из ветеранов фондовой биржи объединить свою фирму с фирмой Ричарда, чтобы обуздать излишества последнего. Несколько раз Ламонт предупреждал Джорджа, что пронзительно снисходительные нападки Ричарда на реформу ценных бумаг контрпродуктивны. Джордж и сам понимал, что Ричард поступает безрассудно. И когда в 1934 г. Morgans подвергся первой проверке со стороны государственных банковских экспертов, Джорджу пришлось предоставить свои собственные ценные бумаги в качестве обеспечения кредита Ричарда.