Аналогичная встреча состоялась в "черной библиотеке" Пирпонта в январе 1889 года. На этом собрании были разработаны планы создания огромной централизованной группы по регулированию всей железнодорожной системы - Межгосударственной торговой железнодорожной ассоциации. Эта громадина должна была устанавливать тарифы, разрешать споры и налагать штрафы на железные дороги-нарушители. Возглавить картель должен был Пирпонт. Газета New York Sun назвала новую группу "не чем иным, как революцией в железнодорожных методах". Однако новая группа вскоре распалась под натиском западных тарифных войн.
Последняя попытка Пирпонта установить стабильность на железной дороге была предпринята на встрече 15 декабря 1890 года. Помимо прежних светил, на этом собрании присутствовали Стюйвесант Фиш из Illinois Central, известные Дж. Хилл из Great Northern и Т.Ф. Оукс из Northern Pacific. Пирпонт представил план создания Западной транспортной ассоциации, в которую должны были войти по одному директору от каждой железной дороги и которая устанавливала бы единые тарифы; все железные дороги, которые жульничали, должны были быть отстранены от работы. Он был очень доволен своим планом. В редком порыве публичной откровенности он ликовал, обращаясь к репортеру: "Подумать только - все конкурирующие перевозки на дорогах к западу от Чикаго и Сент-Луиса находятся под контролем примерно 30 человек!" Это заявление великолепно невинно, но опасно слепо. Пирпонт настолько верил в собственную справедливость и здравый смысл, что не видел ничего плохого в том, что значительная часть американской экономики перейдет под его личное управление. Газета New York Herald пестрела заголовками: "RAILROAD KINGS FORM A GIGANTIC TRUST". Вскоре и этот план потерпел крах.
В итоге джентльменские соглашения постигла историческая судьба картелей. Они не могли контролировать мелких внешних конкурентов, которые снижали тарифы, обходили более крупных соперников и завоевывали новый бизнес. В условиях скрытого мошенничества и отсутствия дисциплины сделки вскоре рушились. Даже огромный авторитет Пирпонта Моргана не смог решить структурные проблемы, вызванные тем, что слишком много железных дорог перевозили слишком мало пассажиров и задолжали слишком много денег. Когда во время паники 1893 г. обанкротились десятки железных дорог, Пьерпонту пришлось реорганизовать многие из них и использовать новые спорные методы для наведения порядка.
Этот этап жизни Пьерпонта показывает, что его настоящим пороком были не деньги, а власть. Не патологическая власть, не власть издеваться над людьми и греться в лучах славы - хотя и это было, - а власть взять то, что он считал перевернутым финансовым миром, и исправить его. Среди баронов-разбойников он был уникален тем, что страдал от избытка морали. Он верил, что сможет справиться с проблемами своей эпохи в то время, когда другие были сбиты с толку динамизмом и скоростью экономических перемен.
По мере того как Дом Морганов приобретал все новые и новые полномочия, превращаясь в главный американский банк, на плечи Пирпонта ложилась мучительная ответственность. При этом штат его офиса был невелик - всего восемьдесят сотрудников. У Пьерпонта не было даже постоянного секретаря. Джуниус продолжал предостерегать сына от изнурительного погружения в бизнес. В то же время его скрытное чувство коммерсанта-банкира было шокировано, когда Пьерпонт назначил клерка для вскрытия входящей почты. В конце 1880-х годов, давая последний совет, Джуниус писал, что "ни один человек, каким бы сильным и здоровым он ни был, не может выдержать такого напряжения физических и умственных сил, как ты в течение последних двух лет, не поплатившись рано или поздно за это, если он не даст им настоящего отдыха и не будет давать им его по сезону". Однако Джуниус так и не увидел, насколько его собственный несгибаемый стиль и нереально высокие стандарты способствовали рабской преданности Пьерпонта работе.
К 1880-м годам, когда его здоровье пошатнулось, Джуниус Морган постепенно отошел от дел. Железный герцог из саги о Моргане стал самым влиятельным американским банкиром в Лондоне, ровесником Барингов и Ротшильдов, его фирма участвовала в международном "шведском столе" кредитов для египетского национального банка, российских железных дорог, бразильских провинций и аргентинских общественных работ. Несмотря на проблемы со здоровьем, он производил впечатление крепкого орешка; лондонская газета "Таймс" назвала его "крепким и энергичным мужчиной для своих лет".
В 1884 г. жена Джуниуса, Джульетта, умерла в возрасте 68 лет. Окруженная своей любимой коллекцией фарфоровых собачек, в последние годы жизни она была, по тактичному выражению семьи Морган, "растеряна" и большую часть времени находилась в комнате наверху. Таким образом, она не могла участвовать в жизни своего мужа. После ее смерти одиночество Джуниуса разбавили письма от Пьерпонта, приходившие два раза в неделю, и визиты его внуков. Дж. П. Морган-младший, которого в семье называли Джеком, боготворил своего деда, и ему особенно нравилась английская формальность в доме 13 Princes Gate, в том числе и то, как слуги обращались с ним как с "наследником". Джуниус был как никогда привязан к Пьерпонту. После визита к нему на юг Франции он написал: "Пьерпон и семья уехали сегодня - в доме очень одиноко - ужасно скучаю по ним".
Эти визиты были главным удовольствием Юниуса в конце жизни. На фотографии, сделанной в 1890 г., он запечатлен с твердым ртом и уверенным взглядом прежних лет. Его волосы были белоснежными, брови - белыми и пушистыми, а на макушке - лысина. Зимы он проводил на вилле "Генриетта" в Монте-Карло, откуда открывался прекрасный вид на Средиземное море. Ведя упорядоченную буржуазную жизнь, он обедал с друзьями и совершал послеобеденные прогулки в карете. Во время одной из экскурсий днем 3 апреля 1890 г. лошади были напуганы приближающимся поездом. Юниус вскочил, чтобы посмотреть, справится ли кучер с командой. В этот момент карета налетела на груду камней и с силой ударила его о стену, сломав запястье и вызвав сотрясение мозга. Пять дней он лежал без сознания. Затем поток изречений прекратился навсегда. Возможно, было уместно, что смерть Юния настигла его на семьдесят седьмом году жизни одним потрясающим ударом, а не по мере иссякания сил - в некрологе лондонская газета "Таймс" отметила, что он почти не болел в течение всей своей жизни. Безусловно, в том, что внезапный рев поезда, нарушивший пасторальный пейзаж, привел к гибели одного из крупнейших лондонских банкиров-железнодорожников, был таинственный символизм.
Джуниус был похоронен на кладбище Cedar Hill в Хартфорде. Как и в случае с Пибоди, Пирпонт организовал похороны, подобающие прославленному воину-герою. Владельцы хартфордских магазинов, расположенных вдоль траурного маршрута, закрыли свои предприятия по этому случаю, а над капитолием штата развевались полумачтовые флаги. Надпись Пьерпонта, посвященная Джуниусу, для мемориального здания Моргана в Атенеуме Уодсворта многое говорит об их общей идентификации с лондонской традицией купеческого банкирства: "В память о Джуниусе Спенсере Моргане, уроженце Массачусетса, купце из Хартфорда... впоследствии лондонском купце".
Обижался ли Пьерпонт на господство своего отца? Или же его восхищение было столь безмерным, как он утверждал? Какой бы гнев или амбивалентность он ни испытывал, они были погребены под гигантскими памятниками. Он почитал Юния, как Гамлет оплакивает умершего короля. В течение двенадцати лет он собирал землю вокруг хартфордского Wadsworth Atheneum, чтобы создать Мемориал Моргана - здание из розового мрамора стоимостью 1,4 млн. долл. в стиле английского ренессанса, которое удвоило размеры музея. Спустя годы, нетерпеливо поглядывая на карманные часы, он изучил чертежи и быстро выбрал три новых здания для Гарвардской медицинской школы, опять же в знак сыновней любви. А на красной дамастовой стене Западной комнаты его собственной библиотеки портрет Юниуса будет занимать почетное место в окружении умбрийских мадонн и младенцев-спасителей - могущественный патриарх, окруженный любящими детьми и неземными женщинами. После небольшого пожара в его доме на Мэдисон-авеню Пьерпонта спросили, какое сокровище он спас бы в первую очередь. "Портрет моего отца", - без колебаний ответил он.
Недавно американский журнал включил Пьерпонта и Джуниуса в список самых богатых людей Америки. Теперь Пьерпонту досталось наследство в размере 12,4 млн. долларов, а его личное состояние за одну ночь удвоилось. Десять миллионов долларов останутся в банке. Он получил контроль над банковской империей и занял место своего отца в Сити. Как и его отец, он стоял у истоков перетока капитала из Британии в Америку, и в новом веке ему предстояло извлечь выгоду, когда он изменит свое направление.
После смерти Джуниуса с духа Пьерпонта были сняты некоторые оковы. В нем расцвела новая грандиозность, и он самозабвенно превратился в Дж. Пьерпонта Моргана, магната, пирата, мецената. До смерти Джуниуса коллекции Пьерпонта были скромными; в 1888 г. он купил свою первую литературную рукопись - Теккерея. Теперь он приступил к скупке, которая в конечном итоге приведет к созданию крупнейшей в мире коллекции произведений искусства в частных руках. Чтобы прославить новый J. P. Morgan, он также привлек своего друга Дж. Фредерика Тэмса к разработке дизайна Corsair II. Тэмсу выдали чистые чеки Drexel, Morgan и велели забыть о расходах; единственным ограничением было то, что судно должно быть способно разворачиваться на реке Гудзон в районе Крагстона. Темный, гладкий корабль с гламурным черным корпусом и желтой дымовой трубой, этот новый "Корсар" имел более двухсот сорока одного фута в длину и уверенно претендовал на звание самого большого прогулочного судна на плаву. Со временем одно лишь появление Corsair II в иностранных гаванях стало вызывать тревогу у населения, словно предупреждая о готовящемся вторжении в американский капитал.
Мужчины в семье Морганов могли бы быть гораздо счастливее, если бы в каждом из трех поколений до взрослого возраста не доживал только один сын. В торгов