— Хорошо, я ничего не скажу. Но я не смогу забыть того, что ты мне рассказал. И я буду следить за сообщениями по радио и в печати. Кстати, мы должны сразу же после завтрака уехать, иначе нам не успеть на рейс из Эксетера. Ничего, что я тебя бросаю?
— Конечно, — сказал я. — Жаль только, что я испортил тебе утро.
— Дорогой Дик, это мне жаль, я очень переживаю за тебя. Ну ладно, сейчас я вернусь в спальню и попытаюсь еще немного поспать. И ты тоже ложись, и знаешь, не надо вставать, чтобы попрощаться с нами. Потом можешь сослаться на похмелье. — Он улыбнулся и протянул мне руку. — Мы провели вчера восхитительный день, — сказал он, — громадное спасибо тебе за все. Надеюсь, больше не произойдет ничего такого, что могло бы омрачить ваш отпуск. Я напишу вам из Ирландии.
— Спасибо, Билл, — сказал я. — Большое спасибо.
Я поднялся наверх, разделся в гардеробной, затем минут пять стоял над унитазом — меня рвало. Очевидно, я разбудил Виту. Из спальни донесся ее голос:
— Это ты? — спросила она. — Что с тобой?
— Не надо мне было мешать мускат с виски, — сказал я. — Извини, меня валит с ног. Я прилягу здесь на тахте. Спи, еще только полседьмого.
Я закрыл дверь гардеробной и рухнул на тахту. Я окончательно вернулся в нынешний мир, но одному Богу известно, надолго ли. Было ясно: как только Билл и Диана уедут, я должен немедленно связаться с Магнусом.
Подсознательное и вправду занятная штука. Я был всерьез обеспокоен полной путаницей в голове — ведь из-за этого я чуть было не выболтал Биллу всю подноготную о самом эксперименте. Однако стоило мне лечь и закрыть глаза, как я тут же погрузился в сон, и снилось мне что-то очень странное — совсем не Бодруган и его страшный конец, а крикетный матч в Стоунихерсте, когда один игрок, получив удар мячом по голове, спустя сутки умер от кровоизлияния в мозг. Я не вспоминал об этом происшествии по меньшей мере лет двадцать пять.
Я проснулся в начале десятого, с ясной, свежей головой, но с отвратительным ощущением похмелья; мой правый глаз еще больше налился кровью. Я принял ванну, побрился; за стеной слышался шум — наши гости готовились к отъезду. Я подождал, пока Билл и Диана спустятся на первый этаж, затем набрал номер Магнуса. Неудача. Его не оказалось дома. Тогда позвонил его секретарше, в университет, и попросил ее передать Магнусу, что мне хотелось бы срочно с ним поговорить, но пусть он не перезванивает, лучше я сам с ним свяжусь. Затем я высунулся в окно, выходившее во внутренний дворик, и крикнул Тедди, чтобы он принес мне чашку кофе. Я решил появиться в холле и пожелать нашим гостям счастливого пути ровно за пять минут до их отъезда, и ни минутой раньше.
— Что у тебя с глазом? С кровати упал? — спросил мой старший пасынок, когда принес мне кофе.
— Нет, — ответил я, — наверно, продуло в понедельник.
— И поднялся ты рано, — сказал он. — Я слышал, как ты разговаривал на кухне с Биллом.
— Да, захотелось выпить чаю. Вчера вечером мы с ним немного перебрали.
— Так бы сразу и говорил. Вот оттого-то и глаз красный, и все прожилки видны, а ветер тут ни при чем, — сказал он, и чем-то вдруг так напомнил мне свою мать в минуты ее наивысшей прозорливости, что я не выдержал и отвернулся. И тут же меня осенило, что его комната находится прямо над кухней, и в принципе он мог подслушать наш разговор.
— Кстати, — спросил я, прежде чем он ушел, — о чем же, по-твоему, мы с Биллом говорили?
— А я откуда знаю? — ответил он. — Ты думаешь, я стану пол разбирать, чтобы послушать, про что вы там внизу говорите?
Нет, решил я, поразмыслив, навряд ли; а вот его мать вполне могла бы, если бы услышала, как ее муж разговаривает с гостем в шесть утра.
Я закончил одеваться, допил кофе и появился на лестничной площадке как раз вовремя, чтобы помочь Биллу спустить вниз чемоданы. Он поздоровался со мной с заговорщицким видом — женщины были внизу в холле — и шепнул:
— Удалось вздремнуть?
— Да, я в полном порядке.
Он уставился на мой глаз.
— Знаю, знаю, — сказал я, дотрагиваясь до глаза, — но объяснить не могу. Не исключено, что виновато виски. Кстати, — добавил я, — Тедди слышал, как мы разговаривали сегодня утром.
— Знаю. Он при мне говорил об этом Вите. Все в порядке. Не беспокойся.
Он похлопал меня по плечу, и мы поволокли вниз тяжелые чемоданы.
— Боже! — вскрикнула Вита. — Что ты сделал со своим глазом?
— Аллергия на виски с омаром, — сказал я. — Бывает. У некоторых это вызывает именно такую реакцию.
Обе женщины упорно хотели осмотреть мой глаз и советовали разные средства: от ромашковой примочки до пенициллиновой мази.
— Нет, тут дело не в виски, — сказала Диана. — Я не хотела говорить, но я еще вчера обратила на это внимание, сразу, как мы приехали. Я тогда подумала: «Что у Дика с глазом?»
— А мне ты ничего не сказала, — заметила Вита.
Пора было кончать с этим. Я обнял их обеих за плечи и подтолкнул к дверям.
— Вы бы лучше на себя посмотрели — по-моему, ни одна из вас на королеву красоты сегодня не тянет, — сказал я. — А проснулся я ни свет ни заря вовсе не из-за виски, а из-за Виты — так храпеть! И все, ни слова больше!
Потом Билл заставил всех расположиться на ступеньках лестницы, чтобы сфотографироваться на память, и когда они, наконец, укатили, было почти половина одиннадцатого. Напоследок Билл снова заговорщицки пожал мне руку.
— Надеюсь, в Ирландии нам тоже повезет с погодой, — сказал он. — Я буду следить за сообщениями радио и газет, чтобы знать, как дела здесь, в Корнуолле.
Он взглянул на меня и чуть заметно кивнул, давая понять, что мимо его глаз и ушей не проскочит и малейшее упоминание об этом подлом убийстве.
— Посылайте нам открытки, — крикнула Вита. — Жаль, что мы не едем с вами.
— Еще не все потеряно — как только тебе здесь наскучит, можешь к ним присоединиться, — сказал я.
Вероятно, это было не самое удачное замечание, и когда мы перестали махать руками и повернули назад к дому, Вита задумчиво сказала:
— Мне и вправду кажется, что ты бы был только рад, если бы я с мальчиками уехала вместе с ними. Тогда бы ты снова чувствовал себя полным хозяином в этом доме.
— Не говори ерунды, — сказал я.
— Что ж, ты очень ясно дал понять свое отношение ко мне вчера вечером, когда сразу после ужина бухнулся в постель.
— Я, как ты выражаешься, бухнулся в постель, потому что мне осточертело смотреть, как ты виснешь на Билле, а Диана ждет не дождется, чтобы то же самое проделать со мной: я не гожусь для такого рода светских забав, заруби себе это на носу раз и навсегда!
— Светские забавы! — Она рассмеялась. — Что за чушь! Билл и Диана мои давнишние друзья. Где же твое хваленое британское чувство юмора?
— Просто оно отличается от твоего, — сказал я. — У меня юмор погрубее. Вот если бы я выдернул ковер у тебя из-под ног и ты бы грохнулась, я бы смеялся до упаду, ей-богу!
Не успели мы войти в дом, как тут же зазвонил телефон. Я решил снять трубку в библиотеке, Вита проследовала туда вслед за мной. Я боялся, что это Магнус, и не ошибся.
— Да? — осторожно произнес я.
— Мне передали, что ты звонил, но у меня очень загруженный день, — сказал он. — Я не вовремя?
— Да, — ответил я.
— Вита в комнате?
— Да.
— Ясно. Можешь отвечать мне «да» или «нет». Что-то случилось?
— У нас были гости. Приехали вчера и вот только что уехали.
Вита закурила.
— Если это твой профессор — а я не представляю, кто бы это еще мог быть, — передай ему от меня привет.
— Хорошо. Вита шлет тебе привет, — сказал я Магнусу.
— Взаимно. Спроси у нее, могу ли я приехать в пятницу вечером, чтобы провести с вами уик-энд?
У меня забилось сердце. От ликования или совсем наоборот — трудно сказать. Во всяком случае — с надеждой. Магнус возьмет ситуацию под свой контроль.
— Магнус спрашивает, можно ли ему приехать в пятницу вечером и провести с нами уик-энд, — сказал я Вите.
— Ну, разумеется, — ответила она. — В конце концов, это ведь его дом. К тому же это твой друг, и, надо думать, его ты встретишь с распростертыми объятиями, а не скрепя сердце, как моих друзей.
— Вита говорит: «Ну, разумеется», — повторил я Магнусу.
— Великолепно. Номер поезда я сообщу тебе позднее. Теперь вернемся к твоему срочному звонку. Это связано с тем, другим, миром?
— Да, — ответил я.
— Ты опять путешествовал?
— Да.
— Неприятные последствия?
Я секунду помедлил и посмотрел на Виту. Похоже, она не собиралась уходить из комнаты.
— По правде говоря, я чувствую себя довольно паршиво, — сказал я. — Наверное, я что-то не то выпил или съел. Меня сильно рвало, а один глаз стал совсем красный. Думаю, это все из-за виски с омаром.
— Да, в сочетании с путешествием это вполне возможно, — ответил он. — Путаница во времени?
— И это тоже. Я с трудом соображал, когда проснулся.
— Ясно. Кто-нибудь это заметил?
Я снова бросил взгляд на Виту.
— Как сказать, вообще-то мы все вчера вечером поднабрались, — продолжал я, — так что мужская половина нашей компании проснулась рано. Ночью меня мучили кошмары, и за чашкой утреннего чая я пересказал свой сон Биллу, приятелю Виты.
— Много ты ему наговорил?
— Пересказал свой сон, так, в общем виде. Да ты ведь знаешь, что такое ночные кошмары — кажется, будто все происходит на самом деле. Мне привиделось, что на одного человека напала банда убийц, и они его утопили.
— И поделом тебе, — бросила Вита. — Не надо было обжираться омаром. Виски тут, скорее всего, ни при чем.
— Это был кто-то из наших друзей? — спросил Магнус.
— Да, — ответил я. — Знаешь того парня, который когда-то давно держал парусник возле Церковного мыса и постоянно плавал через залив в Пар? Так вот, это он привиделся мне ночью. Мне снилось, что во время шторма у него на корабле сломалась мачта, а когда он, в конце концов, выбрался на берег, там с ним расправился ревнивый муж, который думал, что у парня роман с его женой.