Леша не в силах смотреть, краем глаза поглядывая на черно-белое изображение, опустил камеру вниз. Грязный защитный костюм и неестественно опухшие ладони сменили собой изуродованное лицо на экране. Ладони эти медленно поднялись, приблизились к экрану и в нескольких сантиметрах от камеры сомкнулись. Они будто звали к себе маленькую механическую птичку.
Зевс нажал кнопку вниз и когда ладони загородили собой весь экран, коптер отключил жужжащие моторчики и затих.
— Я вижу его, он живой, — полушепотом сказал мальчишка в микрофон.
Капитан прицепил карабин с веревкой себе на ремень, обернулся, посмотрел на белые силуэты за своей спиной и поправив лямки тяжелого ранца, шагнул в узкий тоннель коридора.
— Рома, ты только не молчи, говори без остановки.
— А что вам говорить?
— Что угодно, каждый свой шаг, каждое движение произноси вслух. Мы должны знать когда ты в разуме, а когда эта зараза начнет контакт.
— Да уж, испытал, никогда не забуду.
Роман посветил фонарем в дальний конец коридора и всматриваясь в неприметные блики, на секунду замолчал.
— Рома, не молчи пожалуйста говори, говори!
— Свечу фонариком, осматриваюсь. Пока ничего не видно. Пошел вперед.
Первое что он смог разглядеть, был яркий, мигающий зеленый огонек. Луч фонаря выхватил наконец из темноты не четкий, высокий силуэт.
— Вижу его. Стоит в конце коридора, держит в руках коптер.
— Следи за газоанализатором!
Капитан глянул на дисплей устройства, висевшего у него на поясе.
— Все в норме. Иду к нему.
— Четыре метра, этого хватит, ближе не подходи! Если услышишь голоса в голове, сразу назад.
— Я помню.
Делая осторожные, короткие шаги Капитан медленно приближался к темной фигуре.
— Еще шаг. И еще один.
Защитный костюм Рута, грязно-серый, в бурых пятнах и засохших подтеках, едва заметно колыхнулся и Максим сделал шаг навстречу Роме.
— Рома, не молчи! Ты видишь его?
«Рома, Рома, Рома», — голос Деда странным, искаженным эхом зазвучал в голове Капитана.
— Он шагнул ко мне навстречу, — тихо сказал Капитан и нестерпимая боль ударила по его вискам. Роме казалось что голова сейчас лопнет от неведомой силы сжимавшей его голову.
«Ты зачем пришел сюда?» — незнакомый женский голос прозвучал в голове Капитана.
— Ааа… Началось! — прохрипел Капитан и будто из далека услышал голоса Деда и Олега.
— Рома, четыре метра! Слышишь? Четыре метра и жги!
«Зачем ты вернулся?» — голос Максима, словно далекое эхо, прокатился в голове Ромы.
Фигура впереди качнулась и выронив из рук зеленый мигающий огонек, попятился назад.
«Четыре метра… Что вы задумали? Рома... Не приближайся к нему!» — Голоса вперемежку зазвучали в его голове. Перед глазами Капитана все поплыло и он качнувшись, оперся о стену. Помотав головой из стороны в сторону, он различил в динамиках наушников голос Олега. Какая то сила пыталась заглушить этот голос, но последним усилием воли Капитан сконцентрировался на нем и смог понять о чем говорит Олег.
— Рома, не молчи! Рома, ты слышишь меня?
— Слышу, — прошептал Капитан и повалившись на стену и начал медленно сползать.
— Не молчи! Пой со мной!
— Петь? — Рома с трудом понимал смысл услышанных слов, теряющихся в звенящем шуме.
— Про туман… Помнишь слова?
«Какой туман?» — Рома понял что сидит на полу и что-то крепко сжимает в руке.
«Что это?» — подумал он, рассматривая какую-то трубу с рукояткой и непонятным тумблером сверху.
«Где я?» — он непонимающе посмотрел на грязный, пыльный пол в луче фонаря, странный мигающий зеленый огонек в стороне.
Откуда-то издалека зазвучали хорошо знакомые слова. Рома закрыл глаза и странный звенящий шум исчез, а вместо него в голове заиграл мотив знакомой с детства песни.
Воспоминания яркой живой картинкой всплыли из глубин памяти. Он совсем еще маленький стоит на коленях, уперевшись руками в край потертого старого мата. На руках боксерские перчатки, большие, не по размеру. Он поднимает голову, взгляд скользит по черной поверхности мата. Потертые доски, с облупившейся старой краской. Чьи-то кеды прямо перед ним. Он задирает голову вверх и видит чье то лицо.
— Молодец, малой! Вставай! Не сдавайся!
Кто этот человек он уже не помнил, но тот старый магнитофон на высоком подоконнике за спиной этого человека, он помнил хорошо. Это спортивная школа, это их спортзал. А дребезжащие, перемотанные изолентой динамики магнитофона, знакомым хрипловатым голосом пели ту песню, про туман.
И он встал. Он встал как и тогда, в детстве. И он больше не слышал в голове никаких голосов, кроме надрывного голоса Олега. В мыслях его была только музыка и знакомые с детства слова. Рома слышал Олега, слышал как сам вместе с ним в полный голос, переходящий в крик, поет. Голова его была ясная и легкая, как никогда. Он вспомнил все, он знал что ему нужно сделать.
Фигура Рута закрыв изуродованное лицо от света фонаря, мертвенно бледными ладонями, пятилась назад. Капитан твердыми и четкими шагами приближался к нему. Вот Рут, пятясь, споткнулся о лежащий на полу скафандр и уперся спиной в бетонную стену.
Рома продолжая неистово выкрикивать слова очередного куплета в такт звучавшей в голове музыки, щелкнул тумблером, примотанным к стальной трубе. Сработал факел розжига на самодельном огнемете, который он все это время сжимал в руках. Три коротких острых голубых язычка пламени пыхнули и зашипели вокруг форсунки на окончании стальной трубы.
Капитан поднял взгляд на Максима. Сейчас он смотрел на него и понимал, кто перед ним и что с ним нужно сделать. Перед ним стояло чудовище, захватившее тело, безжизненное тело их друга. Взявшее в свой невидимый плен его разум. Темно бурая дыра зияла на месте левого глаза, а правым глазом оно не мигая смотрело прямо на Рому. Чудовище в обличии Рута опустило распухшие ладони и в этот момент острая боль снова ударила Роме в виски.
Но он уже чувствовал как что-то спасительное поднялось из глубины его души и окутало сознание непробиваемым щитом. Словно зритель, он смотрел за происходящим, ему чудилось что он видит это все со стороны. Палец его вдавил гашетку и вибрация из-за спины судорожной дрожью передалась в ладони. Из форсунки, сквозь голубые жала, резким напором ударила огненная струя.
Музыка в голове стала плавно стихать, оставляя лишь осипший голос Олега в динамиках, и его собственный хрип. Пылающая огненная струя накрыла Рута с головой и потоки огня, лились по нему растекаясь по полу вокруг. Защитный костюм несколько секунд держал льющееся на него пламя, пока ткань не начала расползаться и полыхать изнутри. Черный, непроглядный дым мгновенно окутал все вокруг. Пылающая фигура, еле различимая в густых клубах гари упала на пол, съежилась и растворилась в бушующих языках пламени горящего пола.
Он опомнился и отпустил курок лишь тогда, когда что-то дернуло его сзади за ремень и потащило назад. Огненный ручеек извиваясь устремился к тому месту где он только что стоял. Только в эту секунду он почувствовал небывалый жар полыхавшего впереди пламени.
— Рома! Рома, как ты, отвечай, — голос Деда окончательно вывел его из оцепенения и Капитан тихо ответил:
— Все кончено. Я возвращаюсь.
Ничего не различая перед собой, он поднялся, ухватился за тащившую его веревку и повернувшись к мерцавшему в клубах дыма пламени, прошептал:
— Прости нас, Макс! Прости за все!
Глава 9. Печатный станок
«Самые жуткие кошмары снятся под утро», — эта мысль мелькнула у него в голове, когда пламя огненным напором ударило в грудь и окатив его обжигающими брызгами, нескончаемым потоком полилось на него сверху. Он будто стоял под адским огненным душем, ощущая пламя каждой своей клеточкой. Оно стекало за воротник, струилось по груди и плечам, лилось на пол по затекшим пальцам задубевших ладоней. Но боли не было. Он не чувствовал ее, вернее ощущал и боль, и страх. Но они были не его, чьи-то чужие, посторонние.
«Это всего лишь сон», — успел подумать он, и в ту же секунду этот кошмар прекратился, растаял в непроглядной тьме без следа. Лишь ощущение гари остался легким, горчащим привкусом на языке.
«Интересно, а к чему может снится огонь?» — подумал он и попытался сглотнуть вязкую горечь во рту.
«А давно ты, Максим, суеверным стал?» — задал он вопрос сам себе и усмехнувшись, провалился в глубокий, спокойный сон, без кошмаров и будоражащих сознание жутких сновидений.
Тишину и спокойствие сна прервал приятный женский голос с едва различимыми холодными нотками, выдававшими автоматический голос машины:
— Ваше полное имя, — без интонации, не то спросил, не то потребовал голос.
Из глубины его сознания, в абсолютной темноте стоявшей перед его глазами, проступили крупные белые буквы. Максим, не читая их, уже прекрасно знал что там написано:
«Максим Шевцов».
— Подтверждаете? — также без интонации спросил голос.
Надпись исчезла, сменившись другой, короткой и лаконичной надписью, которую он сам уже пожелал видеть, отвечая на этот простой вопрос:
«Да».
Без пауз и остановок машинный голос зазвучал снова:
«Ваш позывной».
Не задумываясь, он мысленно написал свой ответ прямо на бездонной черноте, окружавшей его со всех сторон. Ровно, аккуратно, будто прилежный ученик на чистой школьной доске, силой сознания он вывел три большие буквы:
«Рут».
«Подтверждаете?» — все тем же безучастным голосом был задан ему очередной вопрос.
С легкостью, без вмешательства неведомых, посторонних сил, он мысленно стер предыдущее слово и четкими печатными буквами вывел ответ, поставив после него огромный восклицательный знак:
«Да!»
Помолчав немного, голос снова зазвучал у него в голове:
«Сознание подключено. Процесс завершен».
Раздалось негромкое шипение, металлический щелчок и чуть слышный скрип. Свежая, прохлада прокатилась волной по всему телу и он вдохнул полной грудью чистый и свежий воздух. Максим медленно открыл глаза и улыбнулся.