Кристина радостно захлопала в ладоши, будто и не слышала ее слов.
Подобраться к месту трагедии было непросто. Большинство специалистов уже уехали, но Сычев и пара его коллег все еще оставались рядом с телом, которое пока не увезли. Нормально разглядеть труп Вике никак не удавалось: мешали то заросли, то люди, то пыхтящая над ухом Кристина со своим смартфоном — ее периодически приходилось отодвигать, чтобы меньше пакостила. Одно было ясно совершенно точно: жертвой убийцы стал мужчина средних лет, одетый для похода в лес и пытавшийся оказать сопротивление.
Последнее Вика определила по кровавым ссадинам на руках трупа; впрочем, не исключено, что человек действительно неудачно упал, как уверял Сычев. Но раз погибший был волонтером…
— Васька, значит, нашли, — предположила Кристина. — Вот этот и нашел. А маньяк его — того. И телефон забрал.
— Нет никакого маньяка. И телефона могло не быть изначально.
— Ага, у мужика сердечный приступ.
— У мужика — ценная информация, которая кому-то мешала. — Вика задумчиво почесала руку о ближайшую сосну и пригнулась еще ниже: ей показалось, что Сычев бросил беглый взгляд в их сторону. — Неужели и правда понял, где Вася?
— А реально у тебя с его мамой были терки?
— Она сперла мой любимый браслет на резиночке.
— Да ладно?! — неизвестно почему восхитилась Кристина. — И что ты сделала?
— Ну, у нас была гниющая компостная куча… А, неважно. Я попробую подойти поближе, а ты сиди здесь.
— Еще чего…
— Просто помни про компостную кучу, — с угрозой процедила Вика, и Кристина тут же слилась с сосной.
Ползти вперед было тяжело: низкая еловая поросль цеплялась за ноги и колола через одежду, то и дело приходилось смахивать с себя комаров, а Сычев все беспокойнее косился в ее сторону, но пока вряд ли что-то видел. Тем не менее Вика подобралась на максимально близкое расстояние, укрылась за большим муравейником и стала прислушиваться, заодно придумывая правдоподобную отмазку для участкового на случай ее обнаружения.
— Вот здесь он упал. — Сычев указал куда-то в сторону. — Должно быть, запнулся за тот пень.
— Какой? — спросил один из мужчин.
— Да вон тот, его в траве и не видно.
Вика осторожно приподняла голову и проследила за их взглядами: никакого пня заметно не было, оставалось только поражаться профессионализму участкового.
— А ведь и правда, — удивленно подтвердил второй мужчина, вторя ее мыслям. — Как ты его разглядел?
— Повнимательнее надо быть. — Сычев, покряхтывая, опустился на колени, сделал несколько непонятных взмахов руками в районе предполагаемого пенька и удовлетворенно резюмировал: — Вот тут он, стало быть, запнулся, потерял равновесие и полетел вперед. Потом попытался ухватиться вот за этот дуб, он весь такой корявый…
— Ссадины на руках! — воскликнул первый мужчина.
— Именно. Осталось понять, обо что он голову проломил… Родным, кстати, сообщили?
— Нет еще.
— Ладно, я сам. — Сычев поднялся и принялся отряхивать колени. — А вы поищите — может, камень какой, может, еще где пенек. Обо что-то он ударился, да так, что сразу…
— Нашел! — Мужчина, которого Вика про себя назвала вторым, лысоватый качок с карими глазами, указывал на что-то у себя под ногами. — Смотрите, тут и кровь!
— Молодец, — одобрил участковый. — Давай это к уликам. Хотя что их собирать, и так все ясно.
— Он о сучок, значит? — уточнил первый. — Как же так не фортануло, нормальный был дядька…
— Ну, мы предполагаем, а…
— Это он, да?! Ой, божечки, это он? — Из-за деревьев показалась тетя Надя, запыхавшаяся, вспотевшая и настолько бледная, что ближайший мужчина подставил руки на всякий случай — вдруг в обморок упадет. Тем не менее лишаться чувств мама Жени не собиралась — по крайней мере, пока.
— Нет-нет, не волнуйся!
— Вася… Где мой Вася?..
— Не здесь. — Сычев схватил ее за предплечья, уводя от места чужой смерти, но тетю Надю было не остановить.
— Покажи! Покажите мне!
— Прикинь, она просто спокойно требует, а нас вышвырнули, как…
Вика вовремя закрыла подкравшейся Кристине рот рукой, но в целом была с ней солидарна. Тетю Надю успокаивали, позволяли ей затаптывать бесценные следы и даже заботливо отпаивали чем-то горячительным из металлической фляги. Конечно, женщина шокирована, ей нужна помощь, только почему ее нужно оказывать именно у трупа, когда расследование в самом разгаре? Вика едва не высказалась вслух, однако предпочла сдержаться, надеясь узнать еще что-нибудь интересное.
— Может, пойдем? — шепотом заныла Кристина, освободившись от ее руки. — Чего тут делать, все уже закончилось.
— Я тебя не держу.
— А я чувствую за тебя ответственность… Что ты так смотришь? Долбанешься опять в обморок, а это — зашквар…
— Переживу.
— А вот не факт. Я прям вижу твое зеленое лицо в этом муравейнике.
Вика машинально посмотрела на муравейник, на всякий случай изменила позу, немного от него отодвинувшись и вдруг увидела среди прошлогодней листвы что-то блестящее. Еще не понимая, что это такое, она протянула руку, нащупала металлический предмет и тут же услышала возмущенный вопль:
— Победа!!!
Кристина в ужасе округлила глаза и сорвалась с места, Вика бросилась за ней, хотя понимала, что ведет себя по-детски, и в душе очень стыдилась этого.
Остановились они перед домом Ильи, всполошив соседскую дворнягу, которая начала оглашать окрестности яростным лаем. Кристина в голос смеялась, размазывая по щекам выступившие слезы, Вика изо всех сил корила себя и старалась быть серьезной, но тоже не могла сдержаться, одновременно полагая, что это место сводит ее с ума.
— Над чем ржем? — устало поинтересовался Илья, выйдя на улицу. Был он мрачным и каким-то помятым.
Кристина сразу испуганно притихла и с виноватым видом прошла на участок.
— Я думала, ты на работе, — сказала Вика.
— Я тоже. Но кое-кто обещал довести мою дочь до дома и пропал в неизвестном направлении. А из лесов приходят дурные вести.
— От партизан? — съязвила Вика.
— Да уж лучше бы от них. Зайдешь?
Вика окинула взглядом его дом и представила, насколько сильно сегодня влетит Кристине.
— Давай пройдемся.
Илья закрыл калитку, не оборачиваясь, показал кулак в сторону одного из своих окон и цыкнул на соседскую собаку, которая тут же умолкла.
— Отлично, все знают, кто тут хозяин. Жаль, родная дочь не в курсе.
— Весело тебе? — беззлобно буркнул Илья. — Я тут выжить пытаюсь…
Вика понимающе хмыкнула, а затем вытянула вперед руку, сжатую в кулак.
— Угадай!
— Да перестань…
— Нет, угадай!
— Ну, допустим, конфета, — с улыбкой предположил Илья. — И ты сожрешь ее сама, как делала в детстве.
— Мимо.
— Тогда скрепка. Нет, стой. Это кнопка. Точно кнопка, ничего хорошего от тебя не дождешься.
Вика разжала кулак и продемонстрировала найденную в лесу пуговицу — на фиксированной ножке, явно от чего-то джинсового.
— Я был близок… И что это вдруг за игрища?
— На месте убийства нашла, — похвасталась Вика, а Илья стал угрюмым, почему-то сразу ей поверив.
— С катушек слетела? — уточнил он, видимо, на всякий случай.
— Не исключено, — честно ответила Вика. — Но скажи мне, если произошло обычное несчастье, без насилия, может ли такая пуговица отвалиться?
— Почему бы и нет? Плохо держалась, вот и…
— А если это случилось не на самом месте происшествия, а немного в стороне?
— Приспичило мужику, расстегнул штаны… Ну что я тебе рассказываю? — Илья вдруг смутился.
Вика слегка приуныла, хотя сама не понимала, почему и что ей за дело до чужого трупа.
— Наверно, ты прав. Зря я не отдала ее Сычеву.
— Теперь уже и не отдавай, — неожиданно посоветовал Илья. — Все равно от этого ничего не изменится, только гнев на себя навлечешь.
У Вики в памяти всплыло лицо участкового, когда он понял, что они с Кристиной подслушивали, и решила, что ненавидеть ее сильнее, чем ненавидят сейчас, вряд ли можно… «Черт, еще предстоит разговор со Львом», — вспомнила она.
— Продашь мне свои пионы? Или что там еще у тебя наименее колючее?
Лев цветам не особенно обрадовался, но, вопреки опасениям, драться ими не стал и даже великодушно пустил Вику в ее собственный дом. Выглядел он предельно хмурым и к разговору явно не был готов, однако чувствовалось, что уже начинает отходить.
— Купил немного шмотья, — угрюмо сообщил он, кивнув на пакет в коридоре. — Там и мое, и твое, а то неприлично уже в одном и том же ходить. Спать буду в гостиной на диване, а ты — где хочешь.
В его словах ощущался неприкрытый намек на бочку, но Вика решила пока не поднимать эту тему, чтобы снова не дошло до серьезного скандала. Когда Лев удалился в гостиную, она взяла пакет с вещами и направилась в кабинет деда, надеясь наконец побыть наедине со своими мыслями.
Итак, что получается? Во-первых, ей звонит друг детства, который бесследно исчез вместе с двумя братьями. Во-вторых, у нее без видимых причин начались странные обмороки. В-третьих, все это может быть как-то связано с пропажей Васи и свежим трупом, в истории с которым Сычев не видит ничего криминального. Осталось только выяснить, что можно причислить к фактам, а что — к игре ее воображения или, скорее, к состоянию здоровья. Если бы Лев знал чуть больше, чем знает, он уже вез бы ее в клинику с мягкими стенами, и винить его в этом было бы сложно.
Вика старалась сосредоточиться, размеренно вышагивая от окна к шкафу и обратно, но мысли путалась, а зарождавшаяся где-то внутри паника потихоньку брала верх. Неужели с ней и правда что-то не так? Можно ли всерьез поверить, что в трубке отключенного телефона она слышала голос давно пропавшего ребенка?
Если допустить, что с ней общался призрак, то это означает, что мальчишек тогда убили, они не успели повзрослеть. Но в принципе в их смерти и так не было сомнений, иначе уже объявились бы. С другой стороны, что мешало призраку позвонить раньше? Он же бестелесен и творит что хочет, но почему-то молчал целых двадцать лет. Даже если представить, что дело в этом кошмарном телефоне, то ведь и он здесь был. И дед… Дед наотрез отказывался выкинуть проклятый аппарат, хотя она его об этом неоднократно просила. И, помнится, даже предлагала свои карманные деньги, чтобы купить новый.