Она поднялась с койки, размяла ноги и только тогда заметила на себе родной халат. Получается, Лев был здесь, раз принес одежду деда. Может, он до сих пор еще тут?
Вика заглянула в смежное помещение, затем вышла в коридор, но никого не увидела. Она плотнее запахнула халат, чувствуя, как холод пробирается все глубже, и наконец обнаружила знакомую женщину — сидевшую в потертом кресле в углу и заполнявшую медкарты.
— Здравствуйте, — сказала Вика. Вместо четкого слова из горла вырвался жалкий сдавленный хрип, но тем не менее женщина подскочила от неожиданности.
— Вы что встали?! Вам лежать надо!
— Да я вроде нормально…
— Знаю я это «нормально»!
— Я, наверное, домой…
— Никаких — «домой»! Что вам доктор сказал?
— Не знаю, — подумав, ответила Вика. — А что?
— Вы еще и не помните! Постельный режим как минимум на сутки! И чтобы мы за вами наблюдали.
— Кто только за мной не наблюдает, — тихо буркнула она, имея в виду неуемного убийцу, у которого ничего не получалось сделать с ней.
— Что вы говорите?
— Говорю, что могу и дома отлежаться, — громче сказала Вика и снова сорвалась на хрип. — Это же обычная простуда?
— Простуда-то обычная, но стресс еще какой…
— Подумаешь, стресс.
— Это вам. А ребеночку?
Вика резко оглянулась, будто ожидая увидеть ребенка за своей спиной, но в глубине души сознавала, что речь о другом.
— Анализы у вас неплохие, — с доброжелательной улыбкой продолжила женщина. — Но на всякий случай…
— Как… Как неплохие? А там видно… Того?
— Что видно?
«Рога и хвост».
— Ну, отклонения всякие… Генетические.
— А что, вы чем-то страдаете?
— Наслаждаюсь, — пробурчала Вика и зашлась в хриплом кашле. Сейчас идея остаться под медицинским присмотром на ночь уже не казалась такой бессмысленной. Кто бы на нее ни покушался, он вряд ли решится продолжить свое черное дело в присутствии свидетелей, а простудилась она, похоже, довольно сильно. В конце концов, несколько спокойных часов еще никому не мешали, да и не разгуливать же по улицам в дедовом халате.
— А где моя одежда?
— Сохнет, — предсказуемо ответила женщина. — Но, честно говоря, лучше бы вам принесли другую.
— Почему?
— Она немного… попахивает.
— Чем? — изумилась Вика.
— Ну как чем, колодцем. Его же почти не используют, заросший весь.
— В смысле — не используют? Там кружка на цепи болталась.
Женщина посмотрела на нее с удивлением, но ничего не сказала. Немного помолчав, она предложила чаю, а чуть позже поделилась вполне приятным ужином. Все это время история с кружкой не выходила у Вики из головы, несколько раз она порывалась сбегать посмотреть на чертов колодец, но сама себя останавливала, убеждая в том, что вечером туда соваться точно не стоит.
О покушении на ее жизнь Вика думала отстраненно, как о чем-то несущественном и даже незначительном, однако в душе понимала, что такая реакция — ненормальна, и ждала Льва с уговорами о срочном отъезде. Поскольку он все не появлялся, спорить было не с кем, и она сама вынужденно задумалась о срочной капитуляции.
Мысли были мрачными, аргументы в пользу того, чтобы остаться, никак не находились. Полное отсутствие логики и элементарного инстинкта самосохранения молчаливо свидетельствовали о том, что психиатр поторопился с позитивными выводами, а Лев, наказывавший ее своим невниманием, мог дуться не просто так, а, например, из-за найденного в подвале скелета…
Поняв, что ничего хорошего сейчас все равно не придумает, Вика поднялась с койки, сделала несколько разминочных движений, по-прежнему ощущая сильный холод, и отправилась за дополнительной порцией чая. Добродушной женщины нигде не было.
Одинокая тусклая лампочка под потолком несмело освещала помещение, издавая глухое потрескивание, за окнами была тьма, с улицы доносился шелест листьев — похоже, дул сильный ветер.
Вика зябко поежилась, чувствуя себя как внутри аквариума, на виду у всех желающих полюбоваться на нее, и вдруг поняла, что милая женщина, вероятно, не обязана здесь ночевать. Все же это — не больница, а фельдшерский пункт, куда люди в основном приходят со всякой ерундой.
Открытие было запоздавшим и оттого неприятным. Резко ощутив, что сделала глупость, оставшись здесь, Вика вернулась в койку и закуталась в одеяло. Легче не стало, поскольку с этой стороны здания ветер завывал еще более зловеще, зато, находясь в условной безопасности, она смогла сосредоточиться на самоуспокоении. В конце концов, утро уже скоро, а убийца не такой идиот, чтобы лезть сюда, не зная точно, находится ли внутри кто-то, кроме нее. Да и дверь наверняка хорошо закрыта. Как и окна.
В этот момент Вика отчетливо услышала слабый скрип старой рамы в соседнем помещении и покрылась холодным потом. Затаив дыхание, она пару мгновений сидела неподвижно, затем тихо спустила ноги на пол и поискала глазами, чем можно вооружиться. Свет не горел, но сейчас это показалось ей преимуществом: по крайней мере, она здесь ориентируется и даже в темноте чувствует себя относительно уверенно, а вот убийца — не факт.
Вика открыла прикроватную тумбочку и попыталась нащупать в ней что-нибудь полезное, однако обнаружила лишь градусник и блокнот. Тем временем с другой стороны двери уже отчетливо слышались чьи-то шаги, широкие половицы жалобно скрипели под его весом, а бившийся в окно ветер и дребезжавшие от него стекла вносили ощущение какой-то нереальности, чего-то нездешнего, инфернального.
Почувствовав, что может потерять сознание, Вика вцепилась пальцами в верхний ящик тумбочки и, когда дверь медленно приоткрылась, со всей силы дернула этот ящик на себя.
Илья сидел на ее койке, прижимая к виску полотенце, смоченное холодной водой, и посматривая на Вику с печальным укором. Она стояла у окна, глядя на редкие дождевые капли на матовом стекле и на вязкую темноту по ту сторону.
— Сам виноват, — в который раз сказала Вика.
— Потому что пришел тебя спасать?
— Если ты не заметил, я сама прекрасно справляюсь.
— Я заметил. — Он убрал полотенце от виска, и Вика покосилась на яркую ссадину на его коже. — Можно было не ящиком хотя бы? А если бы у меня череп не выдержал?
— На то и был расчет.
— Вот не зря тебя люди подозревают…
Она невесело усмехнулась и без особого интереса уточнила:
— Чего в дверь не постучал, как приличный человек?
— Думал, ты спишь, будить не хотел.
— Даже не буду спрашивать, чего хотел…
— Балда. — Илья в досаде покачал головой и тут же поморщился. — Видела, кто это сделал?
— С чего ты взял, что там кто-то был?
— А с того, что все считают твое купание несчастным случаем. Где логика? Я не знаю, но ты же сейчас скажешь, что не сама упала.
— Скажу. Только меня могла сбросить и Женя.
— Маловероятно. Ее видели у магазина незадолго до того, как заметили кидающей камни в колодец. А врач говорит, что ты там прилично просидела, раз успела так замерзнуть.
Вика снова ощутила сильный внутренний холод, о котором уже забыла, и нервно провела пальцами по собственной макушке — залитой йодом, как она выяснила, когда ходила за полотенцем для Ильи.
— Если ты думаешь, что это тебе по голове прилетело…
— Не думаю. — Он поднялся, подошел к ней и встал почти вплотную. — Ты меня слегка погладила, вот и все. — Помолчав, Илья добавил: — Я не ожидал такого от Женьки…
— А она раньше нормальная была? — заинтересовалась Вика. — До того, как Вася пропал.
— Да, вполне.
— И ты не замечал ничего странного?
Илья тяжело вздохнул и отошел в другой конец помещения, делая вид, что хочет размяться.
— Если ты спрашиваешь, как я мог с ней…
— Нет.
— Она правда была обычной. Может, не самой идеальной, ну так кто из нас идеален…
— И в чем ее неидеальность заключалась?
Илья немного помялся, явно не желая отвечать, но все-таки попытался объяснить:
— Понимаешь, она… немного завистливая, что ли.
— Да ладно, серьезно?
— Я не о том, что ты и так видишь. Женька бесится, что жизнь сложилась как-то не так, причем ведь с самого детства еще — вспомни, ее вообще никто не любил.
— Было за что.
— Может, и было, но разве человеку нельзя дать второй шанс исправиться? А к ней тут все относятся не очень, еще и без мужа родила — каждая тетка опасается, не от ее ли благоверного…
— Глупость какая.
— Это в мегаполисах всем плевать, а тут люди друг у друга на виду, делать особо нечего, соседям интересно… Короче, Женька все больше увязала, выбраться не могла, стала немного озлобленной… Но это же не ее вина!
— Ага, все остальные виноваты.
— Уж ты-то должна понимать, каково это, — серьезно сказал Илья, и Вике стало стыдно, хотя ненависть к Жене все равно никуда не делась. — Тем более теперь, когда ее сын…
— Мне что, ее простить? — она сорвалась на крик, и голос снова охрип. — Ты соображаешь, что еще секунда, и она бы меня убила?!
— Сомневаюсь. Ты в огне не горишь, в воде не тонешь…
— Идиот! — Вика швырнула в него подушку, но промазала и поморщилась от резкой боли в голове. Она медленно опустилась на пол, сжимая виски руками, и начала дышать ртом, словно после марафонского забега.
— Ты что? — по-настоящему испугался Илья. — «Скорую» вызвать?
— Не надо, — пробормотала она. — Сейчас пройдет.
— Тебе МРТ делали? А сотрясение не зафиксировали?
Вика стала дышать ровнее, плотнее запахнула полы дедовского халата и убрала руки от висков.
— Это из-за резкого движения. Расслабься, я в порядке.
— Да, я вижу… Прости.
— Это я пыталась убить тебя подушкой.
— За Женьку. За то, что не понял, что ты пережила.
— Тебя ангелы, что ли, покусали? — неизвестно почему разозлилась Вика. — Все, мы идем гулять! Заодно взглянем на колодец, из которого меня вытащили. Он был другим…
Ночная свежесть приятно бодрила, сырой мокрый воздух пока не успел пробраться под халат, домашние тапочки, позаимствованные в фельдшерском пункте, отбивали по асфальту четкую дробь. Сейчас ей уже не было холодно, голова почти перестала болеть, и почему-то тянуло на приключения, хотя Вика сознав