— И не говорите, — горячо поддержала женщина, снимая с ее руки манжету тонометра. — А вы, смотрю, добрая душа, даже после того вашего случая в колодце…
— У Жени тяжелые времена, — навесив на лицо скорбное выражение, сказала Вика. — Когда ее поддерживать, как не сейчас?
— И то верно. Ну тогда я с вами поделюсь, Жене ваша помощь может понадобиться.
— Моя? — изумилась Вика, на мгновение выпав из образа выражающего скорбь человека. Женщина ничего не заметила, но на всякий случай пришлось с горечью добавить: — Да что я могу?
— У нее кровопотеря большая, — зачем-то понизив голос, сказала она. — Девка по венам резанула так, что… Ну, в общем, переливания нужны. Кровь матери не подходит, а доноры с вашей группой у нас в дефиците. Я-то боялась, что после колодца вы ее ненавидите, но, раз у вас такие отношения, может, сдадите немного?
— В смысле — с нашей группой? — похолодела Вика. — У нас с ней что, группа одинаковая?
— Повезло, что вас здесь же обследовали, а у меня память, знаете, хорошая на такие вещи, и захочу — не забуду. Ну так что, сдадите кровь? Я не больно сделаю, даже не заметите…
Она говорила еще что-то, но Вика уже не слушала: стена поплыла перед глазами, лицо женщины исказилось в какой-то дьявольской гримасе, в ушах зазвенело.
— Кровь, моя кровь…
— Ну да, чья же еще?
— Она… Моя кровь…
Вика зажмурилась, надеясь лишиться чувств, но спасительный обморок не приходил. Она снова открыла глаза, зачем-то уставилась на свои руки, попыталась сосредоточиться на том, что слышит, однако звук доносился до нее будто сквозь толщу воды, а смысл слов вообще оставался за пределами сознания.
— Вам нехорошо? — раздался откуда-то издалека голос, однако Вика не понимала, что на это ответить.
Она слезла, почти свалилась с койки, на которой сидела, пошатнулась, с трудом удержавшись на ногах, и поплелась к двери, натыкаясь на мебель и цепляя тапками пол.
В коридоре скучали с телефонами двое полицейских, чуть дальше Илья вяло барабанил пальцами по подоконнику, и этот звук отдавался в висках Вики тяжелой болью, хотя она даже не была уверена, что действительно его слышит. Он оживился, увидев ее, двинулся навстречу, но в этот момент из соседней двери вышла бледная тетя Надя в сопровождении доктора. Вика, борясь с тошнотой, повернулась к ней и промямлила что-то невразумительное.
— Что? — переспросил врач.
— Кто ее отец? — с усилием проговаривая буквы, выдавила Вика. — Кто ее отец?
Тетя Надя побледнела еще сильнее, но так легко не сдалась и заботливо сказала:
— Викуся, тебе бы отдохнуть…
— Вика, ты чего? — удивился Илья. — Давай сегодня у меня переночуешь?
— Кто ее отец? — прошипела она, вцепившись в стену ледяными дрожащими пальцами.
— Викуся…
— У нас с ней кровь одинаковая, редкая, дед ей шубу подарил, ты к нему на могилу приперлась… — Вика чувствовала, что окружающие ее не понимают, но главное — понимала тетя Надя. Она читала это в ее глазах и давила все сильнее. — Вот она, связь с Васей, вот Женина ненависть, вот попытки меня убить…
— Какие попытки?! — истерично взвизгнула тетя Надя. — Ты думаешь, она знает, ты думаешь, я ей говорила?! После того, что случилось с твоей мамашей, после того, что я знаю о твоей семье?! Даже чертов дом этого не стоит, забирай себе, только исчезни наконец!
— О чем ты мне не говорила? — очень тихо спросила Женя, появившись за спиной тети Нади. Выглядела она совсем плохо, под нижними веками чернели круги, руки были туго забинтованы почти до локтей. Глаза казались совершенно тусклыми и больными.
Вика воззрилась на Женю и хрипло, с болью прошептала:
— Глаза. У тебя его глаза.
Илья успел подставить руки, прежде чем она свалилась на пол, но Вика продолжала таращиться на Женю, будто даже не заметила, что едва не упала. Тетя Надя сдавила рот ладонью, боясь то ли закричать, то ли сказать дочери правду, медики попытались развести пациенток по разным помещениям, однако Вика намертво вцепилась в Илью.
— Уведи меня отсюда, — чуть слышно простонала она, все еще пялясь на Женю. — Просто уведи.
Видимо, он исполнил ее просьбу, поскольку в следующий раз Вика начала осознавать реальность, сидя на диване, когда Кристина сунула ей в руки чашку ароматного чая, а Илья с шумом распахнул окно, впуская в дом ночной воздух. Голова раскалывалась, во рту было сухо, а глаза, наоборот, ощущались чересчур мокрыми, и она не вполне понимала, из-за чего.
— Выпей, — приказал Илья. — Сделай небольшой глоток, потом — побольше. Давай, Крис для тебя старалась.
Вика послушно поднесла чашку к губам и вроде бы даже из нее отхлебнула, но вкуса не почувствовала.
— С молодыми листьями смородины, — похвасталась Кристина. — Меня Геннадий Федорович научил. Вкусно?
— Мм…
— Это — «да», — перевел Илья. — За чай спасибо, но вали-ка ты спать.
— Так нечестно!
— Ага, жизнь вообще несправедлива.
Кристина нехотя направилась к двери, но у выхода притормозила.
— А это правда, что… ну… — Девочка выразительно кивнула в сторону Вики. — Мне Машка написала, у нее тетя медсестра, так она говорит, что тетя Надя и…
Илья исподтишка показал дочери кулак, та действительно замолчала и быстро исчезла в направлении своей комнаты, а Вика снова отхлебнула из чашки чаю.
— Сурово ты с ней.
— Потому что боюсь, что вырастет копия тебя.
— С чего бы?
— Она тебе завидует, потому что ты все время в гуще событий, — усмехнулся Илья. — Ты как, оклемалась?
— Вроде. — Вика допила чай, по-прежнему не чувствуя вкуса, и плотнее запахнула ставший привычным халат.
— То, что у вас одна группа, ничего не значит, — с некоторой опаской начал Илья.
— Значит.
— Вовсе нет.
— Ты встречался с тетей и племянницей — теперь живи с этим, как хочешь.
— Ну, хоть не с моими родными, — фыркнул Илья. — Ты придаешь ерунде слишком большое значение. И я с ней не встречался, строго говоря.
— Теперь буду называть ее «тетя Женя».
— Лучше не надо, она и до этого хотела тебя убить.
— Тебе смешно?! — взвыла Вика и со всей силы запустила чашку в стену. Послышался звон разбитого стекла, но Илья не стал туда смотреть и тихо сказал:
— На счастье.
— Чье?!
— Того, кто разбил. Нет, мне не смешно, но что теперь, рыдать? Скорее всего, ты ошибаешься…
— Тетя Надя подтвердила!
— …А даже если и нет, что изменилось?
Вика задумалась. Действительно — что? Отношения с Женей ни лучше, ни хуже не станут, чего там хочет тетя Надя, вообще не имеет значения, в детских воспоминаниях уже тоже ничего не поменяется, а дед рано овдовел и в принципе мог себе позволить небольшой роман с домработницей… Но почему тогда так больно и почему вероятное родство буквально шокирует?
— Теперь хоть ясно, чего она настолько чокнутая, — пробурчала Вика. — Гены — дело такое…
— Да перестань. Вы обе вполне нормальные, просто у вас… своеобразная жизнь.
— Спасибо, что подбираешь слова.
— Вика, не изменилось ровным счетом ничего.
— Меня пыталась убить родная тетя…
— У нее стресс.
— Естественно. Ведь мой двоюродный брат… Господи, мой двоюродный брат пропал…
— Тоже ничего нового, кроме…
— Ты не понял! — Вика вскочила и лихорадочно заходила по комнате, сама этого не замечая. — Вася — мой двоюродный брат! И его похитили, когда я вернулась!
— И что?
— Вдруг это — месть?
— За пацанов? Сомнительно, учитывая, что ты вряд ли когда-нибудь узнала бы, а Женька…
— Кто-то узнал! И месть не мне, а деду, раз Вася — его внук! Меня увезли, моей мамы и ее будущего ребенка не стало еще раньше, дед был сильно в годах… Кому мстить? Его второй дочери, а не дочери, так внуку! Вернее — через него. Специально дождались, пока он достигнет примерно того же возраста…
— Слишком сложно. И потом, кто будет мстить? Разве что отец пацанов, но я не думаю, что…
— Нет, это исключено. Черт, ты прав. — Вика с расстроенным видом села на диван. — Мстить за них могла только мать, но она была не в том состоянии, и ее саму кто-то убил. А ведь так хорошо складывалось, Вася — почти их ровесник…
— И эту вашу семейную тайну, если она вообще существует, знала только Женькина мать.
— И Женькин отец, судя по всему, — добавила Вика. — Почему дед не говорил?
— Считал, что это — неважно, — пожал плечами Илья. — И я с ним согласен.
— Но ведь ему даже не нужно было это скрывать, он не был в браке…
— А тетя Надя была?
— Наверно…
— Вот тебе и ответ. Все вышло случайно, ребенка никто не планировал, а потом решили оставить как есть.
— Но она моя ровесница…
— Дед у тебя был не промах, можешь гордиться.
Вика бессильно застонала и уткнулась лицом в диванную подушку.
— Так нечестно…
— У моей дочери нахваталась? Может, он бы тебе и рассказал когда-нибудь, ждал, пока вы повзрослеете.
— Женя повзрослела, Вася… Слушай, а мой дед с Васей общался?
— Без понятия. Хотя, наверное, общался, он вроде бывал в вашем доме. Соседи же.
— И что, Вася ничего не знал? И Женя тоже?
— Ты лицо ее видела? — усмехнулся Илья. — Жаль, сфоткать не успел. Тут еще неизвестно, кто из вас пришел в больший ужас.
— Она, — тихо сказала Вика, отлепившись от подушки. — У нее ребенок исчез. А я просто похоронила деда, которого почти не знала.
— Вика…
— Я пойду домой, ладно? Спасибо за поддержку. И Кристине тоже передай…
— Незачем, она подслушивает.
— Тем лучше.
— Я тебя провожу.
— Не надо. — Вика поднялась с дивана, пошатнулась, но на ногах устояла. — Знаю, это наглость, но, может, у Кристины найдется спортивный костюм или…
— Старые кроссы, — с надеждой проговорил голос за углом. — Давно прошу новые купить!
Вика и Илья переглянулись и обменялись невеселыми улыбками.
Он все же пошел ее провожать и всю дорогу старательно уговаривал пожить пока у друзей, но Вика была непреклонна: она хотела домой, к своему подвалу и родному телефону, который внезапно стал точкой опоры, тем, за что можно держаться, когда рушится все вокруг.