— Я его голос узнала! — не сдавалась Вика. — Это точно он, только голос очень слабый!
— И что сказал? — Сомнений в его голосе поубавилось, однако она чувствовала, что по-настоящему участковый ей пока не верит.
— Что находится где-то в лесу, недалеко от болот и заброшенной деревни, что не может выбраться сам и что его какой-то мужик похитил.
— Ну, Победа… Ты меня удивляешь. Если бы это было так, как бы он тебе позвонил? И почему тебе?
— Почему мне — не знаю, а про мобильный он сказал, что мужчина дал, но не похититель, а другой. Я, пока бежала, подумала: у погибшего волонтера ведь не было при себе гаджетов?
Сычев нахмурился и почесал усы; его брови почти сошлись на переносице, взгляд стал предельно серьезным.
— И ты абсолютно уверена, что это был он?
— Да говорю же! — Вика едва не подпрыгивала от нетерпения. — Надо возобновить поиски, идти за ним!
— Ну хорошо, Победа. — Участковый вздохнул, будто принимал тяжелое решение. — В прошлый раз я тебе не особо верил, так что, будем считать, за мной должок. Утром организую ребят, снова прочешем окрестности. Если он смог тебе позвонить, значит, и отозваться сможет. Будем прислушиваться, попытаемся выяснить, откуда был звонок…
— А…
— А сейчас я дергать людей отказываюсь. Гроза была, там просто небезопасно, в конце концов.
— Но…
— Если он в состоянии общаться, несколько часов протянет.
— Не факт, — возразила Вика. — Вася и так слишком долго там сидит, за это время от голода можно помереть.
Сычев посмотрел на небо и с нажимом сказал:
— Рассвет уже скоро.
— Да еще не стемнело.
— Слушай, Победа, ты сколько успешных спасательных операций провела?
— А вы? — огрызнулась Вика.
— Побольше твоего. Как только станет светло, будем искать. А ты пока у телефона дежурь.
— Пытаетесь от меня избавиться?
— Избавиться от тебя пыталась твоя тетя. — Участковый устало зевнул. — А я, конечно, тоже не против, но методы у меня другие. И быть у телефона сейчас очень важно, вдруг опять позвонит.
— Ну ладно, — нехотя согласилась Вика. — Но на рассвете вы за мной заедете, чтобы вместе искать. Не забудьте!
— Забудешь тебя… — Сычев задумчиво потрогал усы, будто опасаясь, что они могут отвалиться, и удалился в дом, а Вика отошла подальше, завернула за угол и, укрываясь за чьим-то подгнившим штакетником, припала к земле. Получилось не слишком удачно: одним коленом и ладонью она угодила прямо в лужу, а лицом — в мокрый куст шиповника с чудовищными колючками. Тем не менее место идеально подходило для наблюдения, а небольшие неудобства ее сейчас беспокоили мало.
Участковый не обманул ожиданий и через некоторое время покинул дом, причем явно старался вести себя тихо, не привлекая внимания соседей. Он воровато оглядывался и словно бы даже пригибался, втягивая голову в плечи и слегка наклоняясь. Незаметно идти за ним было сложно, однако Вике помогали последствия бури: все вокруг журчало, капало и текло, издавая множество разных звуков, за которыми шум от ее шагов просто терялся.
Вскоре они миновали жилые дома и оказались в лесу, после чего Сычев начал подсвечивать себе путь фонариком на телефоне. У Вики такой возможности не было, и она до крови сбила ноги, но зато следила за участковым на приличном отдалении, не опасаясь разоблачения. Шел он вполне уверенно, очевидно отлично зная направление, ей же приходилось запоминать дорогу, чтобы не стать очередной жертвой местных болот.
Воспоминания были еще свежи, а лесная сырость создавала ощущение одного огромного хлюпающего водоема, который затягивал все дальше и дальше.
Участковый подобными фобиями, видимо, не страдал и продвигался вперед очень бодро, из чего можно было сделать вывод, что прогуливается он здесь часто. Пару раз он резко замирал и вглядывался в темноту, вероятно услышав звук ее перемещений, а порой ей самой казалось, что за ней кто-то идет, но лес старательно хранил свои секреты, демонстрируя только то, что считал нужным в данный момент.
Наконец марш-бросок завершился, и Вика с некоторым трудом опознала местность: они находились в заброшенной деревне, куда теперь отлично проникал лунный свет и где было много открытого пространства — слишком много, чтобы оставаться незамеченной. Она притаилась в зарослях у кромки леса, а Сычев прошел чуть дальше, нагнулся и принялся производить руками какие-то действия, отчего слышались металлический скрежет и сухое, шепелявое поскрипывание.
Приглядевшись, Вика смогла различить небольшое возвышение над землей, а когда разобрала в темноте его очертания, похолодела. Участковый уверенно снимал защитные щиты со старого колодца — почти такого же, какой едва не стал ее последним пристанищем. Она вцепилась ногтями в макушку, разрывая подсохшую рану, чтобы вспомнить свою боль и сконцентрироваться.
Способ сработал: Вика начала лучше соображать и отделалась от ощущения, что до сих пор тонет, так и не выбравшись из колодца. Только сейчас она осознала, что это чувство не оставляло ее ни на секунду с того момента, когда на фоне синего неба замаячила Женя с огромным камнем в руках. Женя, которая хотела ее убить, потому что считала психопаткой. Женя, которая ошибалась столько лет.
Вика продвинулась вперед, чтобы понять, что Сычев шепчет внутрь колодца, но в этот раз ветка под ее ногой хрустнула чересчур громко. Она замерла, Сычев тоже испуганно застыл и, с беспокойством всматриваясь в темноту, стал торопливо закрывать колодец щитами. Через несколько мгновений он поспешно удалился куда-то в противоположную сторону, а Вика решила, что ждать больше нечего.
Почти не скрываясь, она дошла до колодца, с усилием отодвинула тяжелые щиты, но ничего не увидела. Луна исчезла за облаками, однако призрачное, розоватое сияние от нее разливалось над верхушками деревьев.
— Вася! — негромко позвала Вика. — Ты здесь?
Внизу послышался слабый шорох, но ответа не последовало. Представив себя на его месте, она поняла, что не доверяла бы вообще никому, и мягче добавила:
— Это я, Ви… тетя Вика. Нет, не тетя… А, без разницы. Помнишь, вы с мамой были у меня в гостях? Мы с ней с детства знакомы, а ты вроде с моим дедушкой дружил. Не забыл его еще? Он такой…
— Его убили, — тихо донесся из колодца голос.
Вика окаменела. Надо было что-то ответить, но мысли беспорядочно роились в голове и, кажется, даже за ее пределами, будто устремляясь к подсвеченным луной облакам.
— Моего деда? — неуверенно переспросила она, растягивая время.
— Он его с лестницы столкнул, — еле слышно пробормотал Вася. — А я видел, поэтому он меня забрал.
— Сычев? — Вика поняла, что вопрос дурацкий и вариантов тут нет, но ничего более умного сказать не могла.
— Да.
— А… а… зачем? Зачем он моего деда столкнул?
— Не знаю, — тихо прошелестел Вася. — Я обещал никому не говорить и не говорил, но он не поверил.
— И посадил в колодец?
— Чтобы док… до… бумаги успеть сделать… Я бумажку из его кармана выкинул, чтобы меня нашли, как в сказках…
— Фантик? Подожди, какие бумаги? — подалась вперед Вика и чуть не свалилась в колодец. — Документы?
— Он сказал, что у меня будет новое имя. И новый дом. А я не хочу. — В его голосе послышались слезы. — Я к маме хочу!
— Я бы тоже сейчас на ее лицо посмотрела. И извинения послушала, — тихо проговорила Вика, и Вася вроде бы не услышал.
Если мальчик (ее двоюродный брат!) не бредит из-за перенесенных страданий, ситуация начинает проясняться. Сычев — не маньяк и никогда им не был, а Васю забрал, потому что тот случайно увидел лишнее. Может, оно бы и забылось со временем, но тут ее угораздило вернуться в дом деда, Женя не удержалась и приперлась в гости, да еще сразу с сыном… Ребенок такого возраста запросто проговорился бы — понятно, что Сычев весь извелся. И не придумал ничего лучше, чем оградить Васю от общения с кем бы то ни было, а параллельно сделать ему новые документы, организовать новую жизнь… Мальчик со временем забыл бы свою прежнюю семью: он еще слишком маленький, его можно обмануть, сказать, что это был лишь сон… Пусть не сразу, но через год или два он забыл бы. Интересно, участковый собирался бежать вместе с ним или надеялся куда-нибудь пристроить? Впрочем, какая разница? И о том, зачем Сычев столкнул с лестницы ее деда, сейчас тоже лучше не думать — для этого еще будет время.
— Я тебя вытащу, — стараясь говорить как можно убедительнее, сказала Вика. — Ты шевелиться можешь?
— Я замерз и есть хочу, — захныкал Вася. — Он приносил еду, а потом перестал…
— Ясно. — Она лихорадочно оглядывалась в поисках чего-нибудь полезного, но видимость по-прежнему была минимальной. — А что бы ты сейчас хотел съесть?
— Пиццу, — на мгновение перестав шмыгать носом, прошелестел ребенок. — С грибами и кетчупом.
— Я думала, дети больше любят с овощами.
— Нет, с грибами! Я люблю с грибами!
— Знаешь что?.. — Вика в отчаянии пнула колодец. — Я тебе куплю любую пиццу, какую захочешь. И маму твою угостим. Только сначала надо вытащить тебя отсюда.
Она вынула из кармана телефон, подаренный Ильей, но тут же поняла, что звонить просто некому. Доверять местной полиции теперь глупо, и, даже если полицейские ни при чем, будет сложно ночью объяснить, в чем она подозревает их любимого коллегу. Илья придет по первому зову, но сколько времени это займет? Как минимум до рассвета ему будет нелегко бродить по лесу с лестницей. Ближе всего Геннадий Федорович, наверняка и нужные приспособления у него есть, но тащиться к нему, оставив Васю одного…
Вика убрала телефон в карман и тут поняла, что провод, которому не суждено было стать петлей висельника, до сих пор болтается у нее на руке. Он, конечно, не особенно длинный, но, если привязать к нему крепкую палку или еще что-то… Вася явно очень слаб и держится из последних сил, но все-таки держится, а колодец в силу времени не очень глубокий, всякие деревяшки торчат. Может, он и сумеет подтянуться, подняться…
— Они не смогли достать до окна, с чего вдруг он сможет?.. — тоскливо сказала Вика себе под нос, но мальчик услышал.