— Эти новые УЗО — очень чувствительные. Хорошая штука.
Каро осмотрела ряды выключателей.
— Когда они закончат с проводкой, нужно будет сказать им, чтобы подписали, что здесь за что отвечает. А могла взорвавшаяся лампочка вызвать замыкание? — спросила она.
Олли почувствовал прилив облегчения — наконец-то она взглянула на это с рациональной точки зрения.
— Да, вполне возможно. Или даже скорее причина, по которой взорвалась лампочка, вырубила и пробки тоже. Я думаю, скоро мы узнаем, что это все же была вода от потопа, которая просочилась в электрику.
— Черт возьми, я очень надеюсь, что ты прав.
— По плану рабочие как раз завтра должны менять здесь проводку, — сказал Олли.
Они вернулись в кухню. Каро настороженно огляделась.
— Честно, я не знаю, сколько еще смогу это выносить.
— Я схожу наверх и принесу ноутбук. И поработаю рядом с тобой до ужина.
— Да, это было бы хорошо. — Она бросила взгляд на часы на стене, потом на свои наручные. — Почему же Кингсли Паркин не перезвонил?
— Да ты звонила ему всего полчаса назад. Может быть, он с клиентом. Или его нет дома.
Каро села за стол и уставилась на папку с документами.
— Ну да. Может быть.
Но все же взяла телефон и набрала домашний номер юриста Паркина.
Позже, поужинав жареными креветками, они лежали на диване в гостиной и смотрели очередную серию «Во все тяжкие». Каро заметно расслабилась. Олли подумал, что она, кажется, сделала над собой усилие и решила забыть обо всех насущных проблемах. Она наслаждалась фильмом — и вином. Они уже почти уговорили вторую бутылку.
Но Олли не мог сосредоточиться на сюжете. Он то нервно вздрагивал, завидев любую тень, то возвращался мыслями к происшествию с компьютером. И думал, думал, думал.
Думал.
Сообщение на экране, которое пропало через несколько секунд.
Ему почудилось?
Может ли сообщение появиться вот так, случайно, и потом испариться, учитывая непробиваемую защиту, что установил на его компьютер Крис Уэбб?
Видимо, это так же возможно, как и фотография бородатого старика, которая сначала возникла из ниоткуда, а потом пропала невесть куда.
На него вдруг навалилась глубокая тоска. Нервы были на пределе. Этот дом мечты, в который они переехали всего две недели назад, превратился в кошмар, какого он не мог и вообразить.
Необходимо со всем разобраться. Все уладить. И они все уладят. Будь оно все проклято, но они все уладят. Как только рабочие сделают новую канализацию и проводку, все, возможно, как-то успокоится. Надо убедить в этом Каро.
И еще более чем необходимо убедить в этом себя.
В этот момент зазвонил телефон Каро.
Она схватила его — он лежал на старом деревянном чемодане, который пока служил им кофейным столиком, — и взглянула на экран.
— Это Паркин! Мой клиент. Медиум.
Олли взял пульт и нажал на «стоп».
— Здравствуйте, Кингсли, — с облегчением произнесла она. Олли наблюдал за ее реакцией. — О, извините. Могу ли я поговорить с вашим другом, Кингсли? Меня зовут Каро Хэркурт. Мы сегодня обедали вместе, и он…
Она вдруг замолчала, слушая голос на другом конце провода. Ее лицо напряглось и страшно побледнело.
— Нет, — выговорила она. — Нет. О господи, нет. — Она повернулась к Олли, глядя на него во все глаза, в ужасе покачала головой и еще теснее прижала телефон к уху. — О боже мой. О боже мой. Простите. Я… просто не могу поверить. То есть… с ним все было в порядке, он хорошо выглядел… Это… просто удар. Примите мои соболезнования… как жаль… я даже не знаю, что сказать. Спасибо, что перезвонили. Мне очень, очень жаль. Да. Да, конечно. Еще раз спасибо за звонок. И — не могли бы вы дать мне знать, когда все произойдет… когда будет известно. Я бы хотела… хотела… да, спасибо. Спасибо. Еще раз примите мои соболезнования.
Она нажала отбой и с белым лицом уставилась на Олли, все еще сжимая в руках телефон.
— Это была девушка Кингсли Паркина… подружка… не важно. Она сказала, — на этих словах Каро чуть не подавилась, — она сказала, что сегодня днем Кингсли упал посреди улицы, возле Клок-Тауэр. Должно быть, это случилось после нашего с ним ланча. Его тут же повезли в больницу, но там не смогли его спасти. Она пока еще не знает точно, но кажется, у него был обширный инфаркт.
— Так он умер? — глупо переспросил Олли. Новость шокировала и его тоже. Собственный голос показался ему слабым и испуганным.
— Умер. — Каро прижала к глазам тыльную сторону ладони, вытирая слезы. — Черт. Вот дерьмо. Не могу в это поверить. Он был таким… таким… — Она в отчаянии подняла ладони. — Что же нам теперь делать?
Олли посмотрел на часы. 10.15. Слишком поздно для звонка.
— Завтра я первым же делом позвоню этому викарию на пенсии, Бобу Манторпу.
— Господи, как все это страшно.
— Сколько ему было лет?
— Не так уж и много. Не знаю… думаю, он что-то сделал с лицом, подтяжку или что-то в этом роде… В общем, около семидесяти, я думаю. Но он был так… полон жизни.
— Такое случается, — заметил Олли. — Это, конечно, шок, но семьдесят — приличный возраст. Эти старые рокеры из шестидесятых накачивали свои тела наркотиками. Конечно, излишества сказываются на здоровье. Ну и кроме того, обширный инфаркт — совсем нередкая вещь. Всякое бывает.
— Ну конечно. Сразу после того, как мы вместе пообедали. Всякое бывает, ага. Нам ли этого не знать?
— Помнишь, у тебя в офисе стояла коробка с документами о доме? Насколько далеко можно проследить его историю?
— Вплоть до начала шестнадцатого века, когда здесь был маленький монастырь, основанный монахами-цистерцианцами. Затем в начале 1750-х годов они перебрались в Шотландию. Примерно тогда и был построен этот дом. Руины монастыря использовали как фундамент. А зачем тебе?
— Да этот старый викарий посоветовал мне с ними ознакомиться. — Олли пожал плечами. — Я хочу их все просмотреть, только боюсь повредить — должно быть, некоторые совсем ветхие. Ты не могла бы сделать для меня копии завтра в офисе?
— Конечно. Если только мы переживем эту ночь, — сказала Каро. И на шутку это было совсем не похоже.
35
Пятница, 18 сентября
— Отличная подача! Ого, Олли, да ты играешь как одержимый! — крикнул Брюс Каплан с другого конца корта. В его голосе слышалась шутливая зависть и восхищение.
Комплименты Каплан раздавал редко. Как и Олли, в этом году ему исполнилось сорок. Спутанные кудрявые волосы, круглые очки в тонкой оправе, слишком длинные шорты — Каплан на все сто процентов выглядел технарем. Кем он, собственно, и являлся. Но играл Каплан задорно и яростно, передвигаясь по корту стремительно, как молния, и терпеть не мог проигрывать — даже очко, не говоря уже о гейме. Уровень у них был примерно одинаковым, но Каплан чаще выходил победителем, потому что — как он не уставал напоминать Олли — играл лучше. Скромность явно не была одним из его достоинств.
Как хорошо снова оказаться на корте после двухнедельного отсутствия, мелькнуло в голове у Олли. Чудесно. Просто бегать и прыгать, давать своему телу работать по максимуму — эти игры с американским профессором выжимали из него всю энергию, до последней капли. И ни о чем не думать, хотя бы эти полтора часа — абсолютно ни о чем, кроме того, куда послать мяч, как до него добежать и отбить подачу, как предугадать следующий шаг этого высокомерного американца, который вертелся по ту сторону сетки.
Но по ходу игры Олли неожиданно для себя стал осознавать, что все больше и больше думает о собственных проблемах — даже против собственной воли. И еще ему не терпелось узнать, перезвонил Боб Манторп или нет. Олли, как и собирался, позвонил ему утром, сразу же, как только проснулся, и оставил сообщение на автоответчике.
Они поменялись сторонами, и Олли взял сумку, чтобы попить воды и проверить телефон, который стоял на бесшумном режиме. Никаких сообщений. Было уже 1.15, а викарий так и не перезвонил. Будем надеяться, что он позвонит попозже днем, подумал Олли.
Ему все же удалось сконцентрироваться на игре и выиграть первый сет — еле-еле, на тай-брейке. Второй он проиграл со счетом 4:6, в третьем Каплан разделал его под орех: 0:6, а в четвертом, когда их время кончилось, текущий счет был 0:3.
Перед тем как принять душ и переодеться, они зашли в бар. Олли заказал по пинте лимонада и лаймового сока, сэндвичи; они отнесли все это на столик, уселись и стали делиться новостями.
— В первом сете ты играл просто отлично, — похвалил Каплан. — А потом как будто растерялся. Я думаю, это была моя божественная игра. Но похоже, ты осознал, что у тебя нет ни единого шанса, и потерял почву под ногами, хе-хе.
Олли еще раз проверил телефон. Никаких звонков. В том числе от Манторпа. Он улыбнулся, большим глотком допил то, что оставалось у него в стакане, и вытер рот тыльной стороной руки.
— На меня просто свалилась куча всякого дерьма, — признался он. — И я не могу об этом не думать. Извини, если играл паршиво.
— Да ты и всегда играешь паршиво.
— Иди в задницу!
Каплан ухмыльнулся.
— Так что там за куча дерьма, которая не дает тебе жить спокойно?
Каплан работал на факультете искусственного интеллекта в Брайтонском университете, и у него всегда наготове был ряд теорий, которые часто казались Олли не совсем научными. Или научными, но слишком передовыми. Или странными. Но одной из его характерных черт было то, что он никогда не отвергал что-либо как невозможное. Так, одной из тем, интересующих Каплана (и он даже написал об этом книгу, которую опубликовало академическое издательство), была следующая: сможет ли компьютер когда-либо ощутить вкус еды, рассмеяться над шуткой или испытать оргазм.
— Что ты думаешь о привидениях, Брюс? — спросил Олли.
— О привидениях? — с недоумением переспросил Каплан.
— Ты веришь в их существование?
— Ну конечно. Почему бы им не существовать?
Олли пораженно взглянул на приятеля:
— Серьезно?