Я выгляжу испуганной.
Я и правда испугана.
Держа нож перед собой, я выползаю из кухни и поднимаюсь по ступенькам в главную часть дома. Только оказавшись в большой комнате, я слышу музыку. Четкая, почти мечтательная мелодия, которую я узнала бы даже без слов, плывущих откуда-то сверху.
«Тебе шестнадцать, но почти семнадцать…»
Мое сердце, которое еще секунду назад безумно грохотало, резко застывает, отчего песня звучит еще громче.
«Детка, пора задуматься».
Я иду через зал на таких онемевших ногах, что кажется, будто я плыву. Когда я дохожу до передней части дома, я замечаю, что люстра качается. Как будто кто-то топает по полу этажом выше.
«Лучше приготовься…»
У меня есть два варианта — бежать или дать отпор тому, кто бы ни был в доме. Я хочу бежать. Мое тело умоляет меня об этом, настойчиво дергаясь. Но я решаю дать отпор, хотя это и не самое умное решение. Бегство приводит лишь к новым вопросам. И только встреча лицом к лицу приводит к ответам.
«…будь умной…»
Приняв решение, я начинаю бежать, не давая моему телу шанса запротестовать. Я мчусь вверх по лестнице мимо коридора на втором этаже, еще на лестничный пролет. Я все еще бегу, когда оказываюсь на третьем этаже, дверь в кабинет закрыта и маячит передо мной.
«…и осторожной…»
Я несусь к двери, крепко сжимая нож, и на ходу издаю пронзительный крик. Отчасти это самозащита. Так я пытаюсь застать врасплох того, кто внутри. А остальное — страх, вырывающийся из меня так же, как я врываюсь в комнату.
«Детка, ты на краю пропасти».
В кабинете пусто, хотя и свет включен, а проигрыватель на столе орет на полной громкости.
«Тебе шестнадцать…»
Я с щелчком отодвигаю иглу и, все еще с диким пульсом, осматриваю комнату, чтобы убедиться, что она действительно пуста. Кто бы здесь ни был, он ушел сразу же, как только включил проигрыватель, а в колокольчик позвонил на выходе.
А это значит, что сюда забрался упырь. Какой-то сопляк, который прочитал Книгу, услышал, что я вернулась, и теперь хотел воссоздать оттуда сцену.
Единственная ошибка в моей теории заключается в том, что я закрыла и заперла ворота после ухода Брайана Принса. И еще я закрыла и заперла входную дверь, когда вернулась домой. Если это был фанат-приколист «Дома ужасов», то как он попал внутрь?
Этот вопрос исчезает, когда я снова смотрю на стол и замечаю неладное.
Прямо как нож для писем в гостиной, плюшевый мишка, которого мы с Дэйном нашли в шкафу, тоже пропал.
День 6
— Он говорит, что мы тут умрем.
До этого момента день был примечателен тем, что был ничем не примечателен. Ни звенящих колокольчиков, ни бродячих змей, ни новых, пугающих открытий. Если в 04:54 и раздался глухой удар, то я его проспал. Это был просто обычный день. Первый в Бейнберри Холл.
И потом моя дочь произнесла эти слова, и все пошло к черту.
Я немедленно позвал Джесс, зная, что эту работу лучше выполнять нам обоим. Но даже тогда я не был уверен, что нам делать. Один из воображаемых друзей моей дочери говорил ей, что она умрет. Такого не писали ни в одном руководстве по воспитанию детей.
— Мистер Тень ненастоящий, — сказала Джесс, забираясь в кровать и обнимая Мэгги. — И он не призрак. Он всего лишь плод твоего воображения, и злой голос говорит тебе неправду.
Это Мэгги не убедило.
— Но он настоящий, — сказала она. — Он выходит по ночам и говорит, что мы умрем.
— А остальные твои друзья тоже такое говорят?
— Они не мои друзья, — сказала Мэгги так, что мое сердце надломилось. Она буквально говорила нам, что у нее нет друзей. Даже воображаемых. — Это просто люди, которые заходят в мою комнату.
— И сколько людей ты видела? — спросила Джесс.
— Троих, — Мэгги стала считать их на пальцах. — Есть мистер Тень. И девочка без имени. И мисс Медноглазая.
Мы с Джесс беспокойно переглянулись. Что бы это ни было, это ненормально.
— Мисс Медноглазая? — переспросил я. — Почему ты ее так называешь?
— Потому что у нее на глазах лежат медные монетки. Но она все равно видит. Она смотрит на нас прямо сейчас.
Мэгги показала на угол возле шкафа с наклонной дверцей. Я видел лишь пустоту там, где наклонный потолок начинал резко опускаться. Джесс тоже ничего не видела, потому что сказала:
— Там никого нет, зайка.
— Есть! — воскликнула Мэгги, снова чуть ли не плача. — Она смотрит прямо на нас!
Она была так убедительна в своей уверенности, что я продолжал смотреть в угол, ища там тени, тщетно выискивая что-то такое, чего я не мог видеть, но зато могла моя дочь, даже если это и было только в ее воображении.
И потом я услышал шум.
Тук.
Он донесся откуда-то из коридора. Один стук по деревянному полу.
— Какого черта это было? — сказала Джесс.
— Я не знаю.
Тук.
На этот раз звук был громче. Как будто то, что его издавало, подвинулось на пару метров по коридору, ближе к спальне Мэгги.
Тук-тук.
И еще громче, второе звучало громче первого.
— Как думаешь, это трубы? — спросила Джесс.
— Если и так, то почему мы их раньше не слышали?
Тук-тук-тук.
На этот раз трижды, и звук нарастал до тех пор, пока не раздался прямо за дверью.
Мэгги прижалась к матери, ее широко раскрытые глаза не мигали.
— Это мистер Тень, — сказала она.
— Мэгги, прекрати, — успокоила ее Джесс. — Он ненастоящий.
Мистер Тень, возможно, и не был настоящим, но стук определенно был. Единственное объяснение, которое пришло мне в голову, было самым очевидным: в Бейнберри Холл проник незваный гость.
— В доме кто-то есть, — прошептал я.
Теперь шум был непрерывным потоком, ужасно громким и близким. Казалось, он прошел прямо мимо двери спальни, хотя никакого движения за ним не следовало.
Тук-тук-тук-тук-тук-тук.
Звук начал удаляться, продолжая двигаться по коридору, по-видимому, направляясь к лестнице, ведущей на третий этаж.
Я вскочил с кровати, намереваясь за ним последовать.
— Оставайтесь с Мэгги здесь.
Джесс запротестовала.
— Юэн, подожди…
Если она и сказала что-то еще, я этого не услышал. К тому времени я уже бежал по коридору, пытаясь найти источник этого…
Тук-тук-тук-тук-тук.
Я осмотрел весь коридор. Там ничего не было. Уж точно ничего такого, что могло бы вызвать настолько странные звуки…
Тук-тук-тук-тук.
Звук стал тише, будто он переместился в другое крыло дома. Я услышал последний тук перед тем, как все полностью затихло, и я остался в тихом коридоре.
Но долго это не продлилось.
Через пару секунд я услышал кое-что другое.
Музыку.
Прямо надо мной.
«Тебе шестнадцать, но почти семнадцать…»
Я помчался вверх по ступенькам на третий этаж, перепрыгивая сразу через две. Когда впереди замаячила дверь в кабинет, я увидел, что она закрыта, а под ней виднелась тонкая полоска света.
«Детка, пора задуматься».
Я знал, что должен развернуться, но было уже слишком поздно. Кто бы ни был за этой дверью, он уже слышал, что я иду. Кроме того, инерция заставляла меня двигаться. Вверх по остальным ступеням, через дверь, в кабинет.
«Лучше приготовься…»
Как и той ночью, в кабинете было пусто. Там были только я, проигрыватель и чертова пластинка, которая все крутилась, и крутилась, и крутилась.
«…будь умной…»
Я выключил ее, песня замедлялась, пока пластинка медленно останавливалась. А потом я осмотрел кабинет, задумываясь, куда мог деться нарушитель.
И как он издавал те стуки.
И произойдет ли это снова.
Потому что однажды это уже было. Две ночи назад, когда я услышал пластинку первый раз. Это были не Джесс, не Мэгги и не чертова мышь.
Осознание того, что в наш дом вломились уже дважды, потрясло меня. Трясущимися руками я снял пластинку с вертушки и засунул ее в картонный чехол. Я не собирался давать нарушителю шанс поставить ее в третий раз. Затем я вынул проигрыватель из розетки и положил его обратно в чемодан. Оба чемодана вернулись обратно в шкаф, где я их и нашел.
И потом я спустился, чтобы позвонить в полицию.
Женщина-полицейский, которая пришла к нам домой, офицер Тесс Олкотт, была так молода, что я сначала не поверил, что она полицейский. Она выглядела так, словно только что закончила школу скаутов, не говоря уже о полицейской академии. Офицер Олкотт, вероятно, часто такое испытывала, потому что представила себя с грубостью, которая чувствовалась вынужденной.
— Что-то забрали? — спросила она, ее ручка врезалась в крошечный блокнот в ее руках. — Какие-то ценности? Может, вы не досчитались денег?
— Ничего из того, что мы заметили, — сказал я. — Но здесь много не наших вещей. Они достались нам вместе с домом. Поэтому тут может недоставать чего-то из того, что мы не знаем.
Мы втроем сидели в гостиной, я и Джесс примостились на краешке дивана, слишком нервничая, чтобы расслабиться. Офицер Олкотт сидела напротив нас, оглядывая комнату.
— Кертис Карвер и его жена были владельцами этого дома до вас, так? — спросила она.
— Да, — ответила Джесс. — Вы думаете, это может быть как-то связано с проникновением?
— Я не вижу для этого никаких причин.
Я удивленно на нее покосился.
— Тогда почему вы спрашиваете?
— Чтобы я могла проверить наши записи и посмотреть, не было ли взломов, когда они здесь жили. Как злоумышленник проник внутрь? Я полагаю, входная дверь была не заперта?
— Нет, — сказал я. — Я запер ее перед тем, как подняться наверх, когда укладывал дочь спать, и она все еще была заперта после того, как злоумышленник ушел.
— Значит, он проник сюда через окно?
— Они все были закрыты, — сказала Джесс.
Офицер Олкотт, которая записывала все это в свой блокнот, внезапно подняла голову, ее ручка замерла на бумаге.